— Теперь ты, Фултон! — вызвал он.

Барр круто обернулся. Настороженно пригнулся. Окинув противника торжествующим насмешливым взглядом, опустил вниз руки.

И, схватившись за рукоятки револьверов, примерз к месту. На него смотрели чудом появившиеся в руках Дэна Регана два одинаковых шестизарядника.

— Нечестная игра! — взревел он. — Грязный, трусливый трюк!

— Ладно, — засмеялся Дэн. — Пробуй еще, хвастун!

Вложив револьверы в кобуры, поднял руки вверх. Барр не успел схватиться за рукоятки, как револьверы Регана будто сами выскочили на волю.

— Барр, — негромко произнес Реган, — я же предупреждал тебя, что не со мной тебе тягаться. Ничего не выйдет. Ты не бандит, а жалкий пастух, который не знает, что значит быстро стрелять. Ступай-ка снова крутить хвосты коровам, пока не нарвался на такого, кто тебя уложит! Какой ты к черту стрелок? Хороший стрелок тебе и седла носить не доверит!

Барр Фултон напрягся. Проглотить такое унижение нелегко, но он помнил, с какой скоростью возникали в твердых руках Регана его пушки.

— Давай еще! — с бледным, искаженным лицом, дрожа от ярости, визгливо крикнул он. — Только стреляй! Лучше убей, чем делать из меня дурака!

— Барр, — терпеливо возразил Дэн, — ты мелкий хулиган, а я не охотник за скальпами. Давай, стреляй, только тогда я прострелю тебе уши.

Фултон замер. Ничто другое не могло на него так подействовать. Уши с дырками! Клеймо труса! Тогда всему конец! Тогда!..

Шагнув назад, он выпрямился.

— Ладно, — сдавленно произнес он. — Твоя взяла!

— Теперь слушайте, — начал Реган. — С этой минуты я управляю ранчо «Слэш Би». Всякого, кого поймаем на краже нашего скота, вздернем прямо на ранчо, и он будет висеть до тех пор, пока не рассыплется в прах! До следующего утра вы все уберетесь из наших мест. Завтра мои парни начинают прочесывать заросли, искать чужаков. Надеюсь, что никого не найдут!

Уэбб, Ньютон, Боуни и Джонс плечо к плечу шагнули вперед. У всех четверых в руках двухстволки, которые Курчавый под шум драки достал из седельных чехлов.

— Ладно, ребята! Поехали! — сказал Дэн.

И они поехали.

Дэн Реган взбежал на крыльцо, где стояла Дженни.

— Вот и я вернулся, — глядя на нее, произнес он. — В субботу в Рок-Спрингс опять танцы. Хочешь пойти на них с мужем?

— Туда я теперь только с мужем! — съязвила она. — А на деньги купим мебель.

— На какие деньги? — подозрительно спросил он.

— На те, что выиграла у Барри Фултона. Пять к одному! — И, весело блеснув глазами, Дженни чуть заметно улыбнулась.

Поселок Виски-Флэт в Калифорнии появился на свет близ места, где ныне находится Кернвилль, когда у фургона с товаром поломалось колесо и хозяин открыл торговлю виски прямо из задней дверцы.

Пэррот-Сити, ныне исчезнувший городишко неподалеку от Дюранго в штате Колорадо, начал свое существование с того, что один малый поставил под деревом две бочки, положил на них доску и стал продавать виски.

Салуны возникали всюду, где появлялся рынок для виски, то есть там, где сходились мужчины. Первые салуны открывали в наскоро раскинутых палатках. Помещения использовались всевозможных видов — от сарая со стойкой внутри до самых шикарных и замысловатых архитектурных сооружений с газовыми рожками, картинами, часто изображавшими полуголых женщин в соблазнительных позах, и сценой для представлений.

Салун являл собой не только место, где собирались выпить, но и клуб, центр распространения новостей, место, где совершались сделки по продаже земли, скота, заявок на разработки подземных богатств, словом, чего угодно.

В большинстве салунов играли в азартные игры и держали пари. Ставки принимались либо хозяином, либо кем-нибудь еще с его разрешения или молчаливого согласия. Играли и многие блюстители порядка. На новых землях профессиональные игроки считались уважаемыми людьми.

Средний западный салун представлял собой зал с несколькими столами для игры, полом, посыпанным опилками, и длинной стойкой. Транспортировка виски обходилась дорого, и, хотя хозяин всегда держал несколько бутылок доброго напитка для особых посетителей и для собственного употребления, большинству завсегдатаев подавали виски или пиво, изготовленные на месте или поблизости из всего, что попадало под руку.

К тому времени, когда на Запад провели железные дороги и цена за перевозки товара значительно снизилась, многие местные любители спиртного забыли вкус настоящего напитка и уверяли, что так называемое «индейское» виски куда лучше.

Во многих западных салунах еще и кормили, иногда даже довольно вкусно, но в основном готовили из того, чем располагали, и посетители радовались тому, что подавали.

Женщины встречались там редко, если только салун одновременно не служил в качестве танцевального зала. В этом случае женщины принимали гостей. Большинство их проживало наверху, где клиенты могли их навещать. В редких случаях девушки для танцев ограничивались только тем, что танцевали и занимали посетителей беседами. Некоторые из них имели «постоянных друзей», заглядывавших к ним время от времени. Их называли ухажерами.

Вслед за прокладываемой на Запад железной дорогой продвигались «города-притоны на колесах» — строители нуждались в деньгах, и выраставшие по пути поселения давали им возможность пополнять свою казну. В большинстве своем салуны и игорные дома в конце пути размещались в палатках и наскоро сколоченных хибарах. Каждый такой «город», где царили дикость и беззаконие, существовал всего несколько недель, чтобы потом переместиться дальше на запад. Примерно так начал свое существование в Вайоминге Шайенн, впоследствии превратившийся в большой город и важный торговый центр. К счастью, развиваясь, Шайенн, как и подобает городу в животноводческой провинции, сохранил атмосферу старого Запада.

Подняв воротник полушубка из бизоньей шкуры, Кон Фарго разглядывал пятно крови на снегу. Кровь капнула всего минуту или две назад, иначе все уже давно занесло бы.

Смахнув с седла снег, он снова сел на мустанга, разворачивая его вниз по оврагу. Кто бы ни был тот человек, он ранен и идет пешком. А небывалая за многие годы метель быстро наметала вокруг огромные сугробы.

Направление следов указывало, что пострадавший нездешний. Никто из жителей Блэк-Рока, будучи тяжело ранен, не двинулся бы в эту сторону, потому что впереди на тридцать миль тянулась необитаемая пустыня, а за ней только развалины покинутого жителями города-призрака.

Обшаривая глазами занесенные склоны, Кон пустил мустанга рысью. Раненый возник внезапно. В тот момент, когда Фарго увидел спотыкавшуюся фигуру, прозвучал выстрел. Скатившись с коня, он залег с револьвером наготове. В кромешной тьме ни звука, ни движения — лишь легкое шуршание снега. Когда Кон уже собрался отвести глаза, откуда-то сверху сполз ком снега. Немного подождав, он вскарабкался по крутому склону и стал разглядывать следы. Здесь к краю оврага подходил другой человек и ждал, опустившись на колени. Теперь ушел, и через четверть мили его следы занесет снегом.

Соскользнув обратно в овраг, Фарго подошел к упавшему. Парень без верхней одежды. Истекает кровью. Но сердце бьется.

— Если тебя потормошить, старина, можешь загнуться, но оставить здесь — все равно помрешь, — произнес Кон и, подняв раненого, потащил к коню.

Взвалить его на седло и взобраться самому стоило труда. Мустангу не нравился запах крови, не нравилось везти двоих. Устроившись в седле, Фарго отпустил поводья, и конь, желая, чтобы скорее кончились людские глупости, двинулся сквозь вьюгу на запах конюшни.

Спустя час, сняв с раненого одежду, Кон с грубой сноровкой понюхавшего пороху колониста, привыкшего иметь дело с ранами, принялся за работу. В незнакомца стреляли дважды. Первая пуля прошла высоко, под левой ключицей, но стоила много крови. Вторая — как раз над сердцем.