В один из рабочих дней комплектация штата была закончена. Девушки-продавцы в красно-жёлтых фирменных халатах и белых узорных чепчиках были вежливы и милы, администраторы зала – обходительны и старательны, кассиры – внимательны и ответственны, грузчики – плечисты и трезвы. Чувствовалось, что каждый из них занял своё место, прекрасно знает, что ему делать и понимает, чего от него хотят. Это вселяло уверенность в то, что всем нам будет житься в магазине мирно, сытно и спокойно.

Так оно и получилось. Товар продавался быстро, обороты продолжали расти. Где-то через полгода мы столкнулись с очередной, теперь уже приятной проблемой: куда девать излишек денег? Да и три комнатёнки старенькой ободранной бухгалтерии, теперь гордо именуемой главным офисом, стали для нас тесноваты. Офисные шкафы, полки с отчётной документацией, компьютеры, факсы, принтеры, копиры, уничтожители бумаги, сегрегаторы, дыроколы, сканеры, ламинаторы, ноутбуки – это добро, нагромоздившись, хотя и стремилось помочь, всё-таки мешало. Стараясь выиграть квадратные метры и расширить пространство, мы решили выломать стенку – перегородку между двумя основными комнатами. А следом и модный евроремонтик затеем. А точнее – евроремонтище! В сейфе наличных шуршиков – пропасть. Поэтому, какие проблемы, господа присяжные заседатели? На всё про всё три недели. Если надо, не одну, а сразу две строительные бригады подключим. Время, оно ведь золотые шайбочки!

Вот это да! Ремонт, значится, забомбили. Теперь можно и креслице кожаное прикоцать. В новом офисе кабинет руководителя должен выглядеть роскошно и сурово. Интерьер проработаем как следует. Дубовые столы, кожаные стулья, кресла, навороченные телефонные аппараты, позолоченные держатели для ручек, серебряные пепельницы, настенные часы, картины, всякие антикварные безделицы. Чтобы производить на сотрудников и гостей впечатление, в офисе важна каждая мелочь. И Олюшке со Славуней по министерской табуретке тоже придыбаем! Жалко, чё ли? Не жалко!

Как люди выбрасывают на мусорник залежалый бытовой хлам, так и мы старались поскорее вышвырнуть из памяти воспоминания о прошлых бедах и неудачах. Оставляли при себе только выводы о прожитом. И кое-каких своих работников тоже не забывали. Ничего, ничего. Мы ещё посмотрим, кто тут у нас в городе Голый Король, Тигрица и Простушка! Посмотрим, посмотрим! Смеётся тот, кто смеётся последним. А последними смеёмся мы. И диктовать условия миру теперь будем тоже мы. Спортивные костюмы со стоптанными кроссовками и заношенными свитерами – тоже на мусорник. Отныне семейные успехи будет воспевать офисный дресс-код. Пиджак, брючки, туфли. Костюмчики-троечки, галстуки-платочки, сумочки-кейсы. Неудобно с непривычки, тесновато, мажорно, это да. Ну… ничего. Привыкнем. Так солиднее.

***

Бесполезно лежащие в сейфе пачки денег мы вскоре тоже нашли куда пристроить. Одним ранним утром к нам в офис заглянул хозяин небольшого соседнего магазина – Серёга. Засаленный спортивный костюм, не первой свежести пайта, потрёпанные мокасины. Затравленный взгляд. Эдакий типаж неудачливого донского хуторянина Демида Молчуна из шолоховской «Поднятой целины». Помните? Числился Демид Молчун в найме у зажиточного кулака – казака Фрола Дамаскова. Так себе, не жил – существовал. Всё на побегушках да на подхвате. Жены нет, родни нет, один как серый перст на ладони. Опротивело однажды Демиду в замшелых бобылях гнить. Семьёй обзавестись затеялся, своё хозяйство справить наметил. Только-только отошёл на землю, бабёнку бойкую присмотрел, поставил хату, хозяйство крепчать стало – погорел. Не унывал Молчун. Не опускал к долу нос, не отчаивался. Закатал рукава, взмахнул могучими, охочими к работе ручищами. Застучал топором, засвистел рубанком, заохал кувалдой, подналёг на лопату. И вот уже хозяйство, словно Геродотова птица Феникс, из пепла воспрянуло, к небу потянулось, заколосилось, зацвело, запело. А через год – второй пожар. И надломилось, треснуло что-то в душе у Молчуна. Обвисли уставшие руки. Склонились к груди буйны космы. Всхлипнулось. Покатилась под уклон житуха тощая, горемычная, хмельная, своенравная… На подворье – обгоревший скелет сохи. Вместо нового плетня – длинная стежка мелких углей. Медной копейки – и той в карманах не звенит. Жена, грош бы ей цена, смалодушничала, зараза, ушла. Всё плохо и всё сразу. Приблизительно такой же минор развивался и в жизни у Серёги.

Кстати, кому бы иронизировать и зубоскалить! Слишком свежи ещё были воспоминания о наших провалах в столовой, кафе и магазине. Кто там ещё совсем недавно мечтал съесть хотя бы одну сосиску, а?! При некотором стечении обстоятельств, минус везение, мы вполне могли бы сейчас прозябать вместе с Серёгой там, откуда, скрипя зубами и ломая ногти, отчаянно цепляясь за каждый отвоёванный у нужды метр, выползали на свет – в голодной и нищей кредитной яме. Поэтому приём гостя с нашей стороны был очень даже искренним и тёплым.

– Прывэйт, Серёга! – двинувшись навстречу гостю, улыбаясь, протянул я «краба». – Залетай скорее! Как дела?

Хотя, и так понятно. Какие могут быть дела у хозяина магазина, балансирующего на грани закрытия? Об этом знал весь посёлок. Банкротство развивалось точь-в-точь по нашему сценарию. Товарные остатки подчистил плутоватый персонал (не промелькнула ли там Наталья Михайловна?) Тут же обвалился ассортимент, появились недовольные посетители, просроченные продукты, жалобы. Затем трубку мира не смог раскурить с налоговиками. Естественно, мгновенная реакция – карательные проверки и штрафные санкции. Как спасение, оформление кредита. А следом – опять бесконечные проверки и штрафы (пока не заплатишь партнёрам жирную мзду и не согласишься на ежемесячный отстёг, каждый день, по два раза – утром и вечером, с проверками лазить будут). В финале – проваленная кредитная история, пустые прилавки, пресс коллекторов, угроза судебной тяжбы с банком, острая грань банкротства.

– Привет, Николаич! – прошмыгнув в кабинет, горестно выдохнул Серёга. – Рад тебя видеть, братан! Привет, Славунь! Оль, привет. Сто лет не пересекались.

– Приветики, Серёга! – хором поздоровались девчонки из соседнего кабинета.

– Ох, Серый, и не говори, – вздохнул я. – Словно с прошлого века не виделись, так и жизнь пролетит. И я тебе рад. Присаживайся. – Я придвинул к Серёге кожаное кресло. – Вот тебе стульчик. Будь как дома. Чаю хочешь?

Мысленно я хлопнул себя по коленкам. Опять всплыла эта пресловутая Теория лицемерия! Первого вида. Не рад мне Серёга. Не рад. Нет, не потому, что человек он плохой. Напротив, очень даже хороший человек. Просто заглянул он к нам не чайку индийского испить с бергамотом, а по делу. Скорее всего, важному. А может быть даже – жизненно важному. Положение у него нынче такое. В пляс разудалый Система вряд ли отпустит. Подобные жизненные моменты мы несколько лет назад тоже проходили. Когда беда разбушевалась неугомонным бандитом и ломится в ворота, птичкам на душе петь никак не хочется.

В свою очередь, я тоже был Серёге не рад. Точнее, не совсем рад. Рад, конечно. Но только чуть-чуть. Самую малость, как потенциально полезному дальнему знакомому. Если Серёга примчался к нам без звонка, значит у него есть для нас какое-то горящее предложение. А это ароматно пахнет выгодой – денежными либо какими-нибудь иными материальными барышами. А всяческие приветствия, тёплые речи, улыбки, возгласы, широкие дружеские жесты… словом, про это вы уже читали выше, друзья. В Системе такие ужимки – не что иное, как инструменты Теории лицемерия первого вида. «Эффект Петрова». Или Благовича. Извращённые лицемерные правила бытия.

Серёга проследовал к столу и устало плюхнулся в кресло.

– Чаю не хочется, благодарствую. Мне сейчас только чаи гонять! Я к вам, ребята, со своими мыслями притащился. Две ночи не спал, думал. Начну сразу с главного. Понимаешь, Николаич… тут такое дело… интересное…, – замялся Серёга и задумчиво почесал скрипучую щетину. – Работу мне за бугром предлагают. Прикинь? Лафа-а-а… реальная! Шефом департамента… фирма там есть… такая… одна… крутая… А чё, отличный, скажу тебе, вариантец. Через тётю пробили мне местечко. Зэ-пэ – до десяточки в баксах. В месяц. Плюс бонусы. Оплаченное проживание. Перспектива. Со временем, вроде бы, загородную халабудку сулят. Участочек, бассейнчик. Подчинённых полтораста человек…