А ещё в заведении работал тайный четвёртый уровень, о котором мало кто знал – подземный банкетный зал для вип-персон, к которому примыкала уютная финская сауна с тяжёлым, наверное в тонну весом, природным камнем-монолитом. Мне в четвёртый!

– Никола-а-аич! Оп-пань-ки! Залетай-ка, дорогой! Вливайся – не стесняйся, в натуре!

А вот и мои новые старые дружбаны. Во главе сервированного стола, кум королю, расположился градоначальник, он же – доверенное лицо губернатора. Вот уж где дятла кусок! На его опухшую пропитую мордень смотреть уже тошно. Ты же власть! У всех на виду! Куда кидаешь, стаканяка за стаканякой, как не в себя, а?! Да-а-а. Зато через этого а́лика легко решаются любые вопросы. В пределах области, конечно. Кто его, интересно, во власть протянул? Наверное, такая же беспросветная алкашня. Или такой же дятел!

Рядом с мэром величаво восседали прокурор города, шеф областной налоговой, ещё какие-то наглые потные морды в обнимку с девахами. Несмотря на свой ранг, все они были по-крестьянски просты, веселы и раскрепощены. Что ж, и я буду прост и весел. И раскрепощён тоже. Хотя, что-то мне подсказывало, для этого понадобится полное включение Теории лицемерия первого и второго вида.

Небрежно взмахнув рукой, я поприветствовал разморенных паром и алкоголем грузных випов. Этот жест я отрабатывал не один день. Неторопливый такой купеческий взмах кисти, ленивый, вальяжный, но вместе с тем и уважительный. Перегибать нельзя. Ведь я ещё не Самый. Пока что. Всего лишь крепкий Хозяин. С мэром и прокурором обменялся рукопожатиями. Остальные обойдутся, не доросли ещё.

Лицемерим далее. Следующий ход – по накатанной схеме. Вступительный длинный тост. «Искренние» слова о прекрасной компании, тёплом вечере, солидности присутствующих пузато-волосатых боссов и несравненной красоте их подружек. Тяпнули. Закусили. Сразу же ещё одну – штрафную. Второй тост тоже с меня? Да запросто! Тумблер Теории лицемерия – вжик на максимум. Наполнили рюмахи, бокалы, стаканы. Поехали дальше! «Душевные» речи о влиятельности, незаменимости и щедрости присутствующих Олег Иванычей, Сан Санычей и Георгий Андреичей, пылкие клятвенные заверения в вечной дружбе и преданности, отдельное спасибо – присутствующим королевам, за то, что снизошли к простым смертным и немолодым (но ещё ого-го каким!) мужикам. Дёрнули. Закусили. Всё, теперь, считай, влился. Вечеринка продолжается.

Массивный стол из цейлонского эбена ломился от изысканной закуски. Мама дорогая! Чего только официанты не понаставили! Тут тебе и тартары из лосося, и карпаччо из телячьей вырезки, куриное фрикасе с грибами, гриль-стейки из форели, швейцарское сырное фондю. Чёрная паюсная икра, само собой. Они бы её ещё, блин, в десятилитровых вёдрах выставили! Шустрые халдеи предложили было миндальное тирамису с маскарпоне, а к нему бланманже. Но кто же его жрать-то будет? Если даже не понятно толком, что это за напасть такая. Чё-чё? Десерт для тёлок? Ла-а-адно, тащи давай, коли так!

На поляне заприметил тьму-тьмущую спиртного. Запотевшее, раскупоренное и запечатанное, оно было натыкано везде. Водка, коньяк, ром, джин, виски. Абсент, оборотов эдак в семьдесят – восемьдесят, и тот присутствовал. Для ценителей, видимо, приказали. Шампанского, вижу, подсуетились, понаставили. Винище – на любой вкус и цвет. Французское, итальянское, испанское. Полусладкое, полусухое, брют. «Ге-ге, – скоренько смекнул я, – море шампанского, это темка понятная. Точняк, для наших полуголых незнакомок подано. Вон как выгнулись истомно на диванах. Хе-хе, в натуре, шампанского девахам! Шобы податливее были!»

Заняв широкий угловой диван и вставив соломинки в бокалы, девушки потягивали разноцветные коктейли, шампанское, ликёр, щебетали, смеялись, ждали очереди для исполнения определённых обязанностей. Облегающие короткие платья искусно подчёркивали развитые формы проплаченных дев. Рвущиеся к жадным мужским глазам прелести ослепляли и побуждали. Яркий макияж, золотые цацки-пецки. В изогнутых линиях тел – удивительное сочетание бесстыдства и красоты. Томные с хитринкой взоры. Заметно, как девчонки, заранее присматривая желаемого клиента, пытаются оценить нашу компанию: налоговика, прокурора, меня, слюнявого градоначальника и ещё двух его приятелей или партнёров. Разглядывают искоса, тихонечко, с намёком. Ресничками хлопают и, кротенько так, уголками губ, улыбаются. Перешёптываются.

Тут уже я совсем (как будто!) загрустил (использован оправдательный акцент Теории лицемерия первого вида). «Придурок, – думаю, – чего ты ловишь среди этого бардака, полупьяной сальной братии и девиц лёгкого поведения, с одной из которых, желаешь ты или нет, а придётся провести запоминающийся вечерок?» И тут же досадливо сам себя одёрнул: «Ой-ой-ой! Какие мы правильные. Сказал «А», чувачок, значится, говори и «Б». А то ломаешься, типа, совесть успокоить. Типа, в лучшем свете себя зазырить. На хрена тогда вообще сюда припёрся? Сканудишь!»

Можно было бы, конечно, попьянствовать пару-тройку часиков, перетереть рабочие темы, погагакать, поржать, девок помацать, а опосля и смыться по-тихому. Хотя… какая лажа! Такой дуристики я точняк не заряжу. В голове тут же возник образ стройки, которую я замутил по весне. Загородный посёлок. Престижное место. Изумительный план. (Стоимость его, кстати, тоже изумительная). Среди молодых ёлочек и сосенок день ото дня подрастают контуры моего роскошного особняка. Рядышком забацаю несколько бассейнов с искусственными водопадиками. За строительным забором – густой сосновый бор. Озерцо. Чистый воздух. Птички. Словом, мечта. В городе у меня такая же мечта, но уже реализованная – крупный бизнес, деньги, власть. Чтобы наполнять и поддерживать эти блестящие достижения, хошь не хошь, а приходится торчать бесправным пазлом в холодном чертеже Системы – решать вопросы, мутить темы, раскатывать расклады, тереть ботву, разыгрывать затеянную своими же руками партию – гнилую лицемерную игру среди сытых, респектабельных, бездушных и пустых игроков. Каким, кстати, становился теперь и я сам. Так что пьянке быть! И нечего, чувачелло, срезаться, мол, не знал, что именно так и произойдёт! Знал. Конечно, знал! И продолжал задуманную игру.

Разврату, кхе-кхе, тоже быть. Слегонца. Чё ж не быть-то? Попариться, покушать. Кинуть абсентику, он покрепше. А следом за ним и опрокинуть какую-нибудь бабцу… Кто там меня обдыбывал, лыбился? Эй, ты! Сюда пошла. Как зовут? Галина? Привет, Галька! Ну-ка, Галина, рули ко мне, дай-ка прихлопну тебя по… хе-хе… достоянию… Нравится? Смотри мне! Тэкс, считай, познакомились. А ну-ка, айда в саунку, удивишь меня…

Пожрали. Попарились. Пожрали. И опять излияния. Кидь-кидь. Гульк-гульк! И опять нажор. И опять псиный разврат. И так до самого утра…

***

Рассвет я помнил смутно. Каким образом наша пузатая расхристанная компания покинула похотливый, напитанный винными парами ночной клуб – тоже в дымке. Потом помню какой-то другой бар. Нет. Вру. Боулинг-центр. На входе стовбычит бравая охрана. И чёт-там мямлит, голытьба камуфляжная, что заведение, типа, уже закрылось. Под боком, шлёпая губами и пьяно тыча удостоверением в чьё-то мурло, орёт мой «приятель». Мол, он прокурор города, и всем сейчас будет хана. Приходится щериться и мне. Я в Системе. Значит, нужно скалиться и поддерживать «своих». Ща ищё чё-нибудь подгавкну вслед за прокурорским. Шоба знали, кто в городе хозяин. Давай, в натуре, боец, открывай дорожки! Зови админов. Запускай машину! В боулинг, в натуре, рубиться будем!

Хмельно покачиваясь, я прищурился. Досадливо цокнув непослушным вязким языком, я огляделся и попытался навести резкость. Мляха, ну и фасад у нашей компашки! Неужто и у меня такой же стрёмный видок, как и у моих неопрятных корефанчиков? Хм-м-м. Сто процентов – стремняк! Эт-т-т чё, выходит, и я – стремняк? Да, стремняк! Датый, гы-гы. И мой дорогой костюм, и модные кожаные штиблеты, и тикающие на запястье, бешено дорогие котлы в тридцать пять тонн зелёных визаж не исправят. Нечистота как будто изнутри идёт. Как будто образ заретушировали чёрной краской.