Устремляясь в новый, якобы независимый день своей якобы счастливой жизни, пёстрая, безликая и разнохарактерная толпа растворялась в Системе. По утренним тротуарам суетливо цокали каблучками якобы независимые молодые девушки. На проспектах газовали в кредитных автомобилях якобы независимые гордые мужчины и якобы независимые холодные бизнес-вумен. Расплющенные в вагонах метро, мчались навстречу лучшей жизни якобы независимые студенты и аспиранты. Заплаканных и жалких малышей волокли в клетки детских садов якобы независимые родители.

Требовательно и визгливо подгоняя помятую полусонную цивилизацию, Система спешила рассовать и растыкать по своим ячейкам школьников и студентов, чиновников и строителей, водителей и торгашей, чернорабочих и банковских служащих, учителей и научных сотрудников, медработников и юристов, бухгалтеров и программистов. Полмира рабов и рабынь, крепостных и крепостниц, данников и данниц, холопов и холопок, невольников и невольниц покорно торопилось на очередное утреннее построение. Торопился и я с девчонками.

Только-только мы открыли магазин и приняли от поставщика партию пива, к кассе царственно подплыли два вальяжных молодых человека. Двое из ларца, одинаковых с лица: тёмные брючки, кремовые рубашки, галстуки, остроносые туфли и кожаные папки под мышками. «Всё понятно! – надувшись, забухтел я, увидав эту парочку монархов через дверной проём магазина. – Опять пришла пора делиться с партнёрами-вымогателями. Незаработанным ещё, правда».

Пока инспекторы вещали девчонкам набившее оскомину «предприятие такое-то?», «мы такие-то!» и «как можно увидеть ваше руководство?», я выиграл несколько минут, чтобы привести себя в порядок после разгрузки пива. Заправил в брюки рубаху, отряхнулся, подушился терпким одеколоном. Прилепив дежурную пластмассовую улыбочку, я выплыл в торговый зал.

На самом деле, хоть улыбайся, хоть не улыбайся, расстановка сил и суть сторон не изменится. Чиновничий высокомерный этнос – это типичные «футляры» Системы. В футляры, в силу их предназначения, полагается чего-нибудь положить или разместить. Предприниматели, как лица всем и всегда задолжавшие – это дойные коровы. Дойные коровы должны безропотно отдавать своё молочко. «Футляры», как и прочие окружающие, люди либо хорошие, либо слегка позабывшие о том, что они хорошие. Предприниматели – то же самое. Dejure, «футляры» – доминирующая сторона. Но defacto – такие же рабы Матрицы, как и прочий народ. Разве что более вымуштрованные и наглые.

Как вы думаете, комфортно ли «футлярам» в летнюю жарынь облачаться в деловые костюмы, колючие синтетические сорочки, шнуровать тесные туфли и затягивать под кадыком тугую петлю галстука? А затем десять часов кряду лазить в этих доспехах с проверками по всему району? Неудобно. Неуютно. Раздражает. Им бы сандалии полегче, шортики попросторнее. Сорочку потоньше, поцветастее. Лукошко в руки – да на лужайку, за ягодами. Или в лесочек, за грибами. Вот тогда бы и было им счастье. Но, увы, они в Системе. Соответственно, выглядеть и вести себя должны по правилам. Да, раздражает. Да, неудобно. Но кушать-то хочется. А работать, созидать, творить – нет. Потому в руках и папки с актами проверок, а не грабельки с тяпкой или лукошко с подберёзовиками и сыроежками.

Смрад, выхлопные газы, вонючий воздух, затхлое американское пойло в пластиковой бутылке (продвигаемое как ультратонизирующий супернапиток), будь ты хоть трижды наделённым полномочиями «футляром», могут довести до исступления. Казённая папка противным скотчем прилипает к потной руке. Туфли жмут, начальство напрягает. Какой уж тут оптимизм?!

Выхожу, значит, я в зал, размеренно следую к непрошенным гостям. Те, замлевшие от утреннего зноя, резиново тянут:

– Здравствуйте-е-е…

– Здра-а-авствуйте…, – так же резиново тянется моё приветствие.

– Инспекторы Иванов, Петров. Подразделение районной экологической инспекции…

– Очень приятно, – улыбаюсь я.

– Взаи-и-имно…

Хотя, сами понимаете, с чего бы мне приятно было? Или им-то чего взаимничать? Самое интересное, в этом я убеждён просто железно, инспекторы не хуже меня осознавали нелепость и лицедейство момента. Можно было бы, конечно, обойтись и без лицемерия. Они бы сказали: «Здравствуйте! Нас прислало начальство, чтобы выписать вам небольшую штрафную санкцию и забрать посильную взятку. Сегодня наша очередь! Пожалуйста, давайте побыстрее оформим это дело. Нам ещё двенадцать точек обходить». А я бы им ответил: «Здравствуйте! Я понимаю, что вам на экологию наплевать и вы пришли просто нас подоить. Я согласен заплатить, но только не слишком много, поскольку кроме вас мы кормим ещё с десяток оглоедов». Но так прямолинейно общаться нельзя. В Системе это не принято.

– Виталий Николаевич, директор, – продолжил я знакомство.

– Поня-я-ятно. Мы к вам, – две пластмассовые улыбки.

И, снова-таки, какие там улыбки! Жарюка, сорочка тесная, галстук душит, сами потные, запревшие, пить охота, план по взяткам горит! И мне тоже не весело. Не хочется платить неизвестно за что.

Да ладно уж. Кажись, познакомились! «Очень приятно!», «И мне очень приятно!»… тьфу!

Никакого возбуждения, волнения тоже нет. Они остались где-то очень далеко, в далёких девяностых, когда приходили братки в широких спортивных костюмах или хмурые налоговые инспекторы в кожаных куртках (кто хуже, можно спорить до потери пульса). Выкручивая ежемесячный или ежеквартальный взнос, помнится, они по очереди закрывали нашу торговую точку и требовали оплатить тот либо иной оброк. Тогда и ладошки потели, и коленки трусились, и дыхание перехватывало. Пятнадцать лет прошло.

Этим утром всё произойдет не так, как раньше. Матч будет сыгран в атакующем стиле. Но завершится он с ничейным исходом. Вначале будет «1:0» в нашу пользу, потому что мы уже отвыкли прогибаться. А потом счёт выровняется и станет «1:1», потому что они всё равно своё заберут. Вот и вытянулись мы друг перед другом, как когда-то в школе, в первом классе, у доски. Иванов с Петровым заученно разжёвывают мне околесицу о нарушениях и административной ответственности, то есть те азы, которые я уже тысячу раз слышал от сотен проверяющих. Я такой же заученной прозой выдаю на-гора навязшие в зубах дежурные ответы. Ну, прямо, «Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы пионеры – дети рабочих!..» Думаю, старшее и среднее поколение помнят, как любой советский школьник знал наизусть эту песню. Про приближение эры светлых годов. На очередном отрезке истории Система снова поиздевалась над цивилизацией и новая эра, светлых годов которая, в итоге, так и не приблизилась.

Сегодня с проверкой повезло. К нам пожаловали представители экологической инспекции. Значит, будет не слишком накладно. Да и вообще, следует отдать должное, принципы ведения бизнеса сейчас несколько изменились. Стали хотя и более лицемерными, зато менее опасными. Раньше угрожали, давили, сулили за отказ от оплаты «взноса» пристегнуть вас или ваших детей к подвальной цепи. Сейчас не те времена. И бандюков, вроде бы, нет. Всё спокойно и на «вы». Да и зачем, собственно, всяческие репрессии? Всё и сам отдашь…

– Мы исследовали вашу территорию, – важно забаритонили Иванов с Петровым, – и нас обеспокоили два момента – большая куча строительного мусора на заднем дворе и отсутствие урн у входа в магазин.

Да-а-а. Поросшая бурьяном куча битого кирпича выглядела безусловным нарушением. Я попытался ослабить захват и вывернуться:

– Мужики, согласен целиком и полностью! Наша промашка. Не вывезли. Но вы тоже войдите в положение. Тяжело одним махом привести в порядок такой огромный участок. Мы и так потрудились над благоустройством территории. Вот, например, вы раньше бывали в наших краях? Ну, хотя бы два-три года назад?

– Не-а…

– Не-а?

– Не-а!

– Ну вот. А пару лет назад вокруг нашего здания пустырь простирался. Порванные пакеты, жестяные банки, бутылки, тарная упаковка, безвременно отошедшие в мир иной мышки, крысы, сороконожки, использованные салфетки и эти… ну… в общем, вы поняли. Мы всё это прибрали, подчистили, вывезли мусор, газоны высадили, фонари осветительные установили. Дворник работает, Валентина Дмитриевна, каждый день.