В «Паласе» она ни разу раньше не бывала, и начала уже сомневаться, подобающе ли одета для такого места, но Глеб успокоил её, заверив, что всё как нельзя на ней кстати и к лицу. Сам он тоже явно приехал за ней прямо из салона мужской одежды: всё стильно, скромно и со вкусом. Ей начинала нравиться его новая работа. И этот незнакомый блеск в глазах – она готова была добавить про себя «лихорадочный», который не совсем увязывался с общей усталостью: опущенные плечи, медлительные жесты, речь, но этот блеск добавлял к его общему обаянию дополнительную притягательность, и она с нескрываемым удовольствием облокотилась на его руку, входя в холл ресторана после короткой прогулки от автомобильной стоянки.

Это был большой зал, отделанный в классическом стиле: белый матовый потолок с позолоченными инкрустациями, массивные колонны, идущие двумя рядами, отделяя танцпол и vip-зону, витые канделябры по стенам и колоннадам с электрическими свечами – всё было выполнено с подобающей месту помпезностью, отвечая вкусам постоянной публики.

Посетителей в этот час было немного. Их встретила обворожительной улыбкой дама, совсем непохожая на администраторов ресторанчиков, в которых они периодически бывали, и проводила к свободному столику у окна. Всё вокруг так было чисто и изысканно, что ей инстинктивно хотелось посмотреть на свои туфли и протереть их на всякий случай, хотя она всегда свою обувь содержала в исключительном комфорте и порядке, помня, как недешево это удовольствие обходится – покупать новые стильные вещи. Но смотреть себе под ноги было бы верхом безвкусицы в таком заведении, и Света сдержалась: подняв высоко подбородок и расправив плечи, как учила когда-то мама, она грациозно опустилась на предложенный официантом стул с высокой, обитой красным бархатом, спинкой. Глеб присел напротив.

Меню само по себе ей мало что говорило: обычный набор салатов, закусок, горячего и напитков, но стоимость была поднебесной. Она исподтишка бросила на Глеба взгляд, чтобы убедиться еще раз, что цены не вызывали у него изумления.

Цены не вызывали изумления у Глеба. Он просматривал меню, наслаждаясь свободой выбора, которую ему предоставляли аккуратно сложенные во внутреннем кармане пиджака купюры. Он прекрасно видел замешательство Светланы, и это его забавляло. Сам он тоже редко бывал в такого ранга «ресторациях», но в любом окружении предпочитал вести себя просто и естественно, а врожденная интуиция помогала не выглядеть черным квадратом Малевича на белой стене.

- Светлана, а не угодно ли вам попробовать бургундского 71-го года? – шутливо осведомился он у дамы напротив.

- С ума сошел? – прошипела в ответ Света, не отрывая глаз от винной карты. – Прошлогодний Мерло как раз под цвет лака моих ногтей, так что давай проверенное.

Глеб рассмеялся:

- Цветик, ну никакой романтики! Кстати, наверху в гостинице нас ждёт уютный номерок с гидромассажной ванной и холодным шампанским.

Подошел официант, и Глеб начал диктовать их заказ, избавив её от необходимости вникать во все тонкости кулинарии местной кухни: всё равно везде одно и тоже, только называется по-разному. Интересно, это была шутка насчет номера в «Паласе»? Впрочем, родителей она благоразумно предупредила о своём возможном переезде к Глебу, оставив им записку на кухонном столе.

Они неторопливо разговаривали в ожидании заказа, вспоминая те или иные эпизоды их «совместной» жизни, интуитивно не касаясь темы последнего празднования Дня рождения Никитича. Было уютно и тепло, и когда в зал вошла Вероника в сопровождении моложавого кавалера, Света вдруг почувствовала такой прилив любви к окружающему миру, что ей захотелось подскочить, подбежать к Вероничке и расцеловать её просто так, только за то, что та оказалась именно здесь и именно сейчас. Девушка была не в вечернем платье, как можно было ожидать в этом зале, но тоже одета с изысканностью и простотой, которой Светлана иногда завидовала – Вероника могла себя презентовать всегда и везде, и это было скорее врожденным утонченным вкусом, нежели выстраданным у модельеров и парикмахеров опытом. Её спутник казался приятным мужчиной в дорогом костюме, с галстуком и с большим бриллиантовым перстнем на безымянном пальце левой руки, который почему-то сразу бросился ей в глаза.

Светлана не заметила, как глаза Глеба на мгновение затянула пелена холодного отчуждения.

5

- Что празднуем? – был первый вопрос Вероники, когда она, увидев Глеба со Светланой, подпорхнула к их столику, сияющая и явно удивленная. Следом подошел и её спутник – высокий мужчина лет тридцати трёх - тридцати пяти, которому она тут же их и представила, не дожидаясь ответа. – Борис, это мои коллеги по работе, Светлана и Глеб. Коллеги, это мой… хороший друг – Борис.

Глеб привстал, и мужчины молча обменялись традиционным рукопожатием.

- Вероничка, мы и не ожидали… - начала приветливо Света.

- Да не вопрос: вы не ожидали, а мы тут как тут. И тоже, кстати, не ожидали. Между прочим, вы завладели нашим любимым местом! Но ничего страшного, там, у колонны, есть еще один чудесный столик на двоих, да, дорогой? Увидимся! – она послала Свете воздушный поцелуй, и парочка проследовала дальше по залу.

- Она после работы совсем другая, - немного растерянно и смущенно произнесла Светлана.

- Люди привыкли отдыхать после работы. Это мы с тобой грузимся и грузимся проблемами, а их нужно научиться отсекать за пределами офиса, иначе свихнуться недолго, - ответил Глеб, провожая взглядом высокую и стройную фигуру Вероники, шедшей под руку с очевидно состоятельным кавалером. – Какие наши годы, Цветик, весь мир у наших ног, нужно только во время его подмять под себя.

- Да, наверно, «уж лучше он прогнётся под нас», только не спешит он что-то прогибаться. Вот смотри: люди рождаются все одинаковые – две ноги, две руки, одна голова и все остальные причиндалы, но кто-то становится олигархом, а кто-то бутылки на помойках собирает, ты думаешь, это мир прогибается в разные стороны?

- Да нет, наверно. Доля удачи всегда присутствует. Это, скорее, судьба, как по Ницше: каждому своё.

- А по Библии: «Кесарю – кесарево, а Богу – Божье».

- Так кесарю, выходит, сечение делали? – попытался пошутить Глеб. - Откуда термин появился?

- Это не тот кесарь, балда! И выражение означает «не каждому своё», а «почитайте Господа превыше денег и благ земных»: портрет кесаря тогда был изображен на всех монетах.

- А-а, дескать, верьте и вам отсчитают в твердой валюте? Сколько мои прадеды ни верили, а олигархов в моем генеалогическом дереве не объявилось. Пока сам за дело не возьмёшься, ни хрена оттуда, - он указал пальцем вверх, - не получишь. Вот и выходит, что прогибать и топтать нужно самому, иначе затопчут тебя.

- Что-то я раньше не замечала в тебе такого настроя. И многих ты сегодня затоптал, чтобы мы так шикарно поужинали? – прищурилась она.

- Вот как раз сегодня и был подарок судьбы, - ему не нравилось, какой поворот приобретал их разговор. – Где холодное? – обернулся он в поисках официанта.

- Ладно, не заводись, - она коснулась через стол его руки, нежно погладила, - я же вижу, что ты сегодня устал – как грузчик с мелькомбината, только пахнешь приятнее. О, это новый запах. Чей?

- Живанши, - машинально ответил он, но нервозность от её прикосновения несколько спала, и было приятно, что она почувствовала запах его новой туалетной воды.

- Покажи свой новый телефон! – вдруг вспомнила она про все перипетии сегодняшнего дня.

Глеб вынул из верхнего нагрудного кармана свой плоский телефон, звуковой сигнал которого он предусмотрительно отключил перед встречей с девушкой. Дисплей телефона мягко мерцал в полумраке зала.

- Какая прелесть! – без особого энтузиазма в голосе сказала Света. – Хотя… Типичный мужской обрубок с голой бабой в центре всех переживаний.

- Да ты посмотри, какие снимки он делает!

Глеб взял у неё аппарат и навёл на зал. В объектив попали Вероника с Борисом, расположившиеся метрах в десяти от их столика возле резной колонны с массивным канделябром. Они оба листали меню, что-то обсуждая.