ГРЕГОР. Я верю, и все тут.
КОЛЕНАТЫЙ. Ну, как хотите. Дорогая мадемуазель Марти, у вас особый дар... рассказывать сказки. Поистине своеобразная слабость. Часто это с вами бывает?
ГРЕГОР. О, помолчите.
КОЛЕНАТЫЙ. Ну да, буду молчать как могила. Абнсолютная тайна, мадемуазель.
ГРЕГОР. Имейте в виду, доктор: я верю всему, что сказала мадемуазель. Каждому слову.
ЭМИЛИЯ. Вы настоящий джентльмен.
ГРЕГОР. Поэтому -- или вы сейчас же отправитесь к Прусу и попросите выдать вам бумаги, датированные тысяча восемьсот шестнадцатым годом...
КОЛЕНАТЫЙ. Этого я, очевидно, не сделаю. Или?
ГРЕГОР. Или я поручу это первому попавшемуся адвокату, выбрав его наугад по телефонной книге. И ему же передам ведение моего процесса.
КОЛЕНАТЫЙ. Сделайте одолжение.
ГРЕГОР. Ладно. (Идет к телефону и перелистывает книгу.)
КОЛЕНАТЫЙ. (подходит к нему). Послушайте, Гренгор, перестаньте глупить. Мы ведь с вами друзья, не правда ли? Помнится, я даже был вашим опекуном.
ГРЕГОР. Адвокат Абелес Альфред, двадцать семь шестьдесят один.
КОЛЕНАТЫЙ. О, господи, только не этого! Это же третьесортный адвокатишко. Он погубит все дело...
ГРЕГОР. (в трубку). Алло! Двадцать семь шестьденсят один...
ЭМИЛИЯ. Отлично, Грегор!
КОЛЕНАТЫЙ. Не срамитесь! Неужели вы доверите наш наследственный процесс такому...
ГРЕГОР. Доктор Абелес? Говорит Грегор из конторы...
КОЛЕНАТЫЙ. (вырывает у него трубку и вешает ее). Постойте. Я еду.
ГРЕГОР. К Прусу?
КОЛЕНАТЫЙ. Хоть к черту на рога. Но вы отсюда ни ногой!
ГРЕГОР. Если не вернетесь через час, я позвоню...
КОЛЕНАТЫЙ. Перестаньте! Прошу прощения, маденмуазель. И, пожалуйста, не задурите ему голову оконнчательно. (Убегает.)
ГРЕГОР. Наконец-то!
ЭМИЛИЯ. Он на самом деле так глуп?
ГРЕГОР. Нет. Но он практик и не учитывает возможнность чудес. А я всегда ждал чуда. И вот явились вы. Позвольте поблагодарить вас.
ЭМИЛИЯ. О, не стоит благодарности.
ГРЕГОР. Слушайте... я почти уверен, что завещание действительно окажется там. Не знаю, почему я так безгранично вам верю. Наверно, потому, что вы красивы.
ЭМИЛИЯ. Сколько вам лет?
ГРЕГОР. Тридцать четыре. Мадемуазель Марти, я с малых лет жил мыслью получить эти миллионы. Вы себе представить не можете мое положение. Я жил как в чаду... Иначе я не мог... Если бы не явились вы...
ЭМИЛИЯ. Долги?
ГРЕГОР. Да. Сегодня ночью мне, наверное, пришлось бы застрелиться.
ЭМИЛИЯ. Вздор!
ГРЕГОР. Я ничего не таю от вас, мадемуазель. Полонжение мое было безнадежно. И вдруг являетесь вы, ненведомо откуда, знаменитая, великолепная, полная тайны... и спасаете меня. Почему вы смеетесь? Почему вы смеетесь надо мной?
ЭМИЛИЯ. Глупости. Просто так.
ГРЕГОР. Хорошо, больше не буду о себе. Мы здесь одни. Умоляю вас, говорите. Объясните мне все!
ЭМИЛИЯ. Что же еще? Я сказала достаточно.
ГРЕГОР. Затронуты семейные дела. Даже некотонрые... семейные тайны. Каким-то необычайным образом вы посвящены в них. Ради бога, скажите мне все!
Эмилия качает головой.
Не можете?
ЭМИЛИЯ. Не хочу.
ГРЕГОР. Откуда вы знаете о письмах? Откуда знаете о завещании? Откуда? С каких пор? Кто рассказал вам? С кем вы связаны? Поймите... я должен знать, что за всем этим кроется. Кто вы? Что все это значит?
ЭМИЛИЯ. Чудо.
ГРЕГОР. Да, чудо. Но каждое чудо должно быть объняснено. Иначе оно невыносимо. Зачем вы пришли сюда?
ЭМИЛИЯ. Чтобы помочь вам, как видите.
ГРЕГОР. Почему вам вздумалось помогать мне? Пончему именно мне? Какой вам от этого прок?
ЭМИЛИЯ. Это мое дело.
ГРЕГОР. И мое тоже, мадемуазель Марти. Я буду вам обязан всем: своим состоянием, самой жизнью. Сканжите, что должен я положить к вашим ногам?
ЭМИЛИЯ. Что вы имеете в виду?
ГРЕГОР. Что я могу предложить вам взамен, маденмуазель Марти?
ЭМИЛИЯ. Ах, так. Вы хотите дать мне... как это нанзывается? Куртаж?
ГРЕГОР. Ради бога, не называйте это так. Назовите просто благодарностью. Что тут для вас обидного, если...
ЭМИЛИЯ. Мне не нужно денег.
ГРЕГОР. Простите, денег не нужно только бедняку -- богатому они всегда нужны.
ЭМИЛИЯ. (сердится). Возмутительно. Этот наглец предлагает мне деньги.
ГРЕГОР. (тронут). Простите, но и я не могу прининмать... благодеяний... (Пауза.) Вас называют божественнная Марти, мадемуазель. Но в нашем земном мире даже сказочный принц... потребовал бы награды за такую уснлугу. Тут нет ничего дурного. Это в порядке вещей. Пойнмите, ведь речь идет о миллионах.
ЭМИЛИЯ. Он уж хочет раздавать, мальчишка! (Поднходит к окну, смотрит на улицу.)
ГРЕГОР. Почему вы говорите со мной, как с ребеннком? Я отдал бы половину наследства за то... Мадемуанзель Марти!
ЭМИЛИЯ. Ну?
ГРЕГОР. Возле вас я чувствую себя таким маленьнким, -- просто невыносимо.
Пауза.
ЭМИЛИЯ. (оборачивается). Как тебя зовут?
ГРЕГОР. Что?
ЭМИЛИЯ. Как тебя зовут?
ГРЕГОР. Грегор.
ЭМИЛИЯ. Как?
ГРЕГОР. Мак-Грегор.
ЭМИЛИЯ. Имя как твое, дурачок?
ГРЕГОР. Альберт.
ЭМИЛИЯ. Мать звала тебя Бертик, да?
ГРЕГОР. Да, но она уже умерла.
ЭМИЛИЯ. Э, все только и делают, что умирают.
Пауза.
ГРЕГОР. Какова... какова собой была Эллен Мак-Грегор?
ЭМИЛИЯ. Наконец-то! Почему тебе вздумалось спронсить об этом?
ГРЕГОР. Знаете вы о ней что-нибудь? Кем она была?
ЭМИЛИЯ. Великой певицей.
ГРЕГОР. Красивая?
ЭМИЛИЯ. Да.
ГРЕГОР. Любила она моего... прапрадеда?
ЭМИЛИЯ. Да. Наверно. По-своему.
ГРЕГОР. Когда она умерла?
ЭМИЛИЯ. Не знаю. Довольно, Бертик. Как-нибудь в другой раз.
Пауза.
ГРЕГОР. (подходя к ней). Эмилия!
ЭМИЛИЯ. Для тебя я не Эмилия.
ГРЕГОР. А я что для вас? Ради бога, не дразните меня. Не унижайте! Представьте на минуту, что я вам нинчем не обязан, что вы только прекрасная женщина, обворонжившая меня. Послушайте... Я вас вижу впервые -- Нет, не смейтесь надо мной... Вы удивительны, необычайны.
ЭМИЛИЯ. Я не смеюсь, Бертик. Не сходи с ума.
ГРЕГОР. Да, я схожу с ума. Я никогда не был таким сумасшедшим, как сейчас... Вы... вы страшно волнуете. Как боевая тревога. Видели вы когда-нибудь кровопронлитие? Оно заставляет человека терять голову. А в вас -- я чувствую с первого взгляда -- есть что-то головокрунжительное. Вы вели бурную жизнь? Послушайте, я не понимаю: как это вас до сих пор никто не убил?