- Все в порядке, сэр? - видимо, мы привлекли внимание местного полицейского.

- Да офицер, спасибо. - Я, как загипнотизированная слушала негромкий голос, размеренное дыхание и четкий стук сердца. - Припоздал на встречу, так теперь до старости оправдываться буду. - И одеколон у него какой-то такой... не противный. Ему идет. Горький такой, терпкий. Хвоей, что ли, пахнет. Берт говорил что-то еще - то ли мне, то ли офицеру... Мне же до безумия вдруг захотелось спать, и преодолеть это желание я не смогла.

***

Под одеялом было уютно. И тепло. И снилось, кстати, что-то хорошее. Петер, должно быть. По голове меня гладил, и эти руки по моим плечам - ощущение было из разряда почти забытых и желанных. Я улыбалась и терлась щекой об руку, закапывалась носом в широкую ладонь. И продолжала спать. Потом снилась больница. И аппарат МРТ, с его перестуком. Тогда я представляла, что это часовые человечки, которые бьют молоточками по наковальням, и хихикала. И чихала, когда в нос лез едкий запах аптеки. А от умного голоса, важно изрекшего, что "Мозг человека - явление слабоизученное и непредсказуемое", я отвернулась. А когда, наконец, проснулась, то за окном только-только начинало светать.

- Мне такая чушь снилась, Джули, ты не представляешь,- улыбнулась я, потягиваясь на всю кровать и сбивая одеяло вниз ногами.

- Да что ты, - ответила Джули почему-то злобным басом. Я распахнула глаза и уставилась на Берта, стоявшего возле столика.

- Не смотри! - охнула я, хватая одеяло.

- Было б на что, - с отвращением отвернулся он. Я замоталась в одеяло и снова кинула на него взгляд.

- И что я тут делаю? - уныло я обвела взглядом комнату.

- Живешь.

- Берт, - я набрала воздуху побольше в грудь. - Давай поговорим!

- Ага. Обязательно. Умойся и спускайся на ужин.

- Ужин? - растерялась я.

- Ужин, - передразнил Берт, направляясь к двери.

- А какое сегодня число? - я потерла лоб.

- Тридцатое февраля! - рявкнул Берт, и в два резких шага оказался возле меня. - Ты сколько снотворного пьешь, идиотка?! А те таблетки, которые тебе врач прописал?! Их ты пьешь?

- Ты еще про антидепрессанты и наркотики спроси, - буркнула я, отодвигаясь на всякий случай. Укусит еще.

- А что про них спрашивать, - он шутовским жестом обвел столик рядом с кроватью. Там было раскидано содержимое моей сумки. - И так все вижу. Джентльменский набор.

- Тебе-то что? - я отвела взгляд от неприглядной кучи на столе.

- Убил бы, идиотку. Глаза б мои на тебя не смотрели, - с усталым отвращением проговорил Берт и оставил меня одну.

- Ну и не смотрел бы, - я пожала плечами в сторону двери и скинула одеяло, под которым успела взмокнуть. Встала и тут же наткнулась взглядом на зеркало и невольно поморщилась. Стянула простынь с кровать и набросила на гладкую поверхность. В ванной обнаружилось полотенце и длинный халат, по виду - мужской. Те вещи, в которых я приехала, куда-то делись. Хорошо, хоть на белье никто не позарился. Я фыркнула, закрутила волосы на макушке и встала под тугие струи воды, убавляя и прибавляя холодную воду. Через десять минут глаза открылись окончательно, и я растерлась полотенцем. Брезгливо покосившись на белье, быстро постирала и художественно развесила на батарее. Халат на голое тело дарил неизведанные доселе ощущения. Хотелось почесаться и переодеться. Вниз я спускалась на цыпочках - тапки в комплект сменной одежды не вошли, а полы леденили ноги.

- Ну и? - мрачно спросила я, сложив руки на груди.

- Садись, - буркнул Берт, кивая на соседний стул. Я вздохнула и села. Придвинула к себе тарелку, взяла вилку. Первый кусок как всегда встал в горле комом, дальше пошло легче. Ужинали мы молча, изредка я чувствовала на себе внимательный взгляд, но глаза от тарелки поднимать не спешила.

- Жить будешь здесь. - Неожиданно начал он, и только я собралась возразить, как он предупредил:

- Лучше заткнись, Ванда. Ей-богу, хватит выкрутасничать! Тебе уж не двадцать лет, да и в двадцать лет такие травмы даром не проходят. Состояние твоего здоровья неутешительное, про психику молчу. Посттравматическая амнезия не прошла толком. Тебе нельзя жить одной.

- Спасибо, что напомнил, сколько мне лет, - иронично начала я, вставая из-за стола и садясь в кресло возле окошка.

- Обращайся, - любезно кивнул Берт, садясь в кресло напротив. - Завтра придет психолог. И косметолог.

- А портной? - мне стало смешно. Я закинула ногу на ногу и поправила разъезжающиеся полы халата.

- Нет, портного в распорядке дня нет.

- Здорово, у меня теперь есть распорядок дня, - неискренне обрадовалась я. - Прямо как в психоневрологическом диспансере. Чудное место, доложу я тебе.

- Я помню. Ходил тебя туда навещать.

- Одно мне только непонятно. - Притворно задумалась я, лирично глядя в потолок.

- Только одно? - восхитился Берт, подаваясь ко мне. - И что же?

- На кой я тебе сдалась? Зачем ты вытащил меня из той больницы, потом из другой, а теперь склоняешь к совместному проживанию?

- К сожительству, еще скажи, - хмыкнул Берт, хищно ощупывая мое лицо глазами. Ненавижу, когда он так делает.

- Упаси боже, я гоню от себя такие кошмарные мысли, - хмыкнула я, сцепляя пальцы в замок. - Итак?

- Скажем так. Заботясь о тебе, - медленно начал Берт. - Я заключаю сделку со своей совестью.

- Прости меня, - грустно сказала я, поднимаясь. Берт тоже встал.

- За что? - он сунул руки в карманы и исподлобья следил за мной. Я невольно поежилась.

- За то, что тебе приходится идти на сделку со своей совестью. За то, что не умерла два года назад. За то, что вышла из комы. За то, что я есть. - Голос мой невольно скатился до шепота, а от собственного пафоса свело скулы. Берт зло вскинул подбородок и сделал шаг ко мне. Я вздохнула и пошла к лестнице. - Много за что. - Сама вздрогнула от своего голоса. Берт шел сзади - его шаги эхом отдавались у меня в голове. - Но это к делу не относится. Ты врешь.

- Серьезно? - хмыкнул он, толкая дверь моей комнаты. Я шагнула через порог и обернулась.

- Серьезно. Ты же меня ненавидишь.

- С чего ты взяла? - он облизнул губы и сделал шаг в комнату. Ну, нет. Сюда я тебя не пущу.

- Ты сам сказал. Тогда, помнишь? Я только отошла от наркоза. Ты пришел, и сказал, что ты меня ненавидишь, и лучше бы я умерла.

Мне пришлось сделать над собой усилие и не шарахнуться в сторону, когда он поднял руку. Он же молча погладил меня по волосам и пошел прочь. Я тихо и задумчиво закрыла дверь, а оставшись одна, топнула от злости ногой. И что это за хрень такая?!

***

- Итак, Ванда, что вы можете о себе рассказать? - дяденька доктор был очень благостный, спокойный и доброжелательный. К таким людям начинаешь испытывать симпатию с первых минут. В моей голове же слишком много всего поломалось, и симпатии я к дяденьке не испытывала.

- Мне тридцать лет, - заунывно начала я. - Я закончила N-ский университет, отделение ландшафтного дизайна. В девятнадцать лет вышла замуж за Петера фон Дейка. Два года назад мы ехали по шоссе с недопустимой скоростью. Машина потеряла управление, и нас выкинуло с дороги. Машина перевернулась несколько раз. Мой муж погиб на месте. Я получила тяжелые травмы, в том числе травмы головы. После первой операции пришла в себя на сутки, потом впала в кому. На полгода. Еще полгода ушло на восстановление. Весь последний год я продолжала восстанавливаться и пыталась наладить свою жизнь и заново адаптироваться в социуме. - Закончила я и выжидательно уставилась на психолога.

- Скажите, Ванда, - улыбнулся он. - Вы сами сочинили этот монолог?

- Сама.

- Хорошо. Вы помните, что вы ландшафтный дизайнер, так?

- Нет. Я просто нашла свой диплом на прежней квартире. На той, где мы были с мужем. Жили, то есть.

- А почему вы там не остались, Ванда? В окружении знакомых вещей. В знакомом районе.