- Это не моя вина. Не я устанавливала правила.

- И зачем ты опять это делаешь? Тара? Чтобы помочь своей бабушке?

Она, казалось, была озадачена вызовом в моем голосе.

- Да.

- Серьезно? И какая часть из того, что ты делала прошлой ночью, отвечала за это?

На ее лице вспыхнуло чувство вины.

- Я играла роль. – Развернувшись, она продолжила нарезать лук.

- Ах, да. Для баллов. Точно. Так... ты не получила удовольствие... ни от чего?

Ее движения стали более резкими.

- Я никогда не говорила, что не получала удовольствие от этого. Я могу получать удовольствие, несмотря на то, что мне необходимо делать.

- Так вот оно что? Ты делала все это просто... ради развлечения? Удовольствия?

Она развернулась ко мне, держа в руке нож.

- А что насчет тебя? На скольких сабах ты женился? Скольких саб ты сберег лишь для себя, чтобы любить и боготворить? А? Ни одну? Ах, точно, потому что ты Дом, и все что ты делаешь, так это получаешь их в свое пользование и трахаешь, как секс-игрушки.

- Я никогда не делал этого.

- Ты никогда не трахал своих сабочек?

- Я никогда не использовал их.

- Да что ты говоришь? И где же они? - Она оглянулась по сторонам. - Почему я не вижу ни одной? Если у тебя действительно нет ни одной.

- Я...

Она приподняла брови, ожидая ответа, чтобы опровергнуть его.

- Ты?

- Я оставил лайф-стайл.

- Серьезно. Я бы сказала то же самое, если бы хотела, чтобы еще одна саба прошла через мой ремень. - Она подмигнула и похлопала меня по плечу. - Спасибо за честь, но нет, я откажусь. Этой игры, в которую мы сейчас играем, вполне достаточно. Я предпочитаю оставить все здесь, не вынося за пределы шоу.

- Так вот что ты думаешь? Я был с тобой мил, потому что хотел, чтобы ты стала еще одним моим трофеем?

Она ахнула и кивнула.

- Точно, и это самая странная часть. Я определенно не стою того, чтобы быть твоим трофеем, поэтому ты озадачиваешь меня своими действиями. Возможно, это все соревнование, гонка. А возможно и то, и другое? Так и есть?

- А может это потому, что я люблю тебя?

- О, Боже, не начинай снова. Только потому, что ты помог мне преодолеть эмоциональную проблему, не наделяет тебя способностью любить женщин, которых ты просто трахаешь?

- Согласен.

Мой безропотный ответ, кажется, совершенно разозлил ее.

- Ты даже не знаешь меня! - прокричала она.

- Нет, - я закричал в ответ, - ты сама себя не знаешь!

- Что? - Она положила нож. - Что это может значить? Я знаю себя! Я знаю себя чертовски хорошо. Я посещала психотерапевта. Я столкнулась со своими демонами лицом к лицу! Возможно, это ты не можешь с чем-то смириться? Например, с отказом?

Я провел рукой по волосам, сухо рассмеявшись.

- Отказом. Хорошо. Ага, ты мне отказала. Это ты себя обманываешь, милая. Мы разделили с тобой самый лучший секс, а ты притворяешься, что ничего не было.

- Лучший секс?

- Ты собираешься отрицать это? – проговорил я, бросая вызов, готовый взорваться, если она сделает это.

- Нет, я не буду отрицать этого - ты потрясающий любовник; в смысле, таким ты и должен быть. Потому как, в конце концов, это и является сильной стороной Мистера Доминанта Люциана Бэйна.

- Хорошо, отлично, я Дом, но это не значит, что не являюсь при этом мужчиной, человеком. Я могу заниматься сексом, испытывая чувства.

- Да ты что?

То, как она задала этот вопрос, вот что пронзило меня яростью.

- Возможно, и нет. Возможно, я это все нафантазировал себе. Может быть, я самый глупый человек из ныне живущих, чтобы на самом деле считать, что это значит для тебя нечто большее, чем просто баллы, чем просто секс!

- О, нет, не смей. Не смей рассуждать настолько лицемерно. Вспомни, почему ты здесь, что привело тебя сюда. - Она ткнула указательным пальцем по кухонной поверхности стола.

- Лицемерно? Именно ты прикрываешься тем, что делаешь это все ради того, чтобы помочь бабушке, в то время как проводишь свое время, трахая практически незнакомца и чертовски наслаждаешься этим! Скажи мне, что это не так и добавь это вранье к своему списку психологических закидонов.

Она задохнулась от ярости, полоснув меня взглядом.

- Я не прикрываюсь помощью бабушке! Как ты смеешь такое говорить?

- А как ты смеешь меня обвинять в том, что я бессердечный и не способный любить!

- Любить? - Она нахмурила брови. - Непревзойденный Дом пытается мне объяснить, что значить любить? Как ты вообще начал понимать любовь?

Я ударил себя ладонью в грудь.

- Я знаю, что я чувствую. Что знаешь ты? Ты даже себя не знаешь!

Она ударила ладонью по столешнице.

- Я знаю себя! Я знаю, что явлюсь тем человеком, который смог выжить! Я так же знаю, что не куплюсь на еще одного благодетеля-притворщика. Я знаю, что прошла семь лет терапии, поэтому теперь прекрасно понимаю себя. Принимаю себя. Я так же отлично понимаю, что больше не смогу пережить подобное. Я не являюсь той женщиной, с которой мужчины хотят провести свою жизнь, вот что я знаю, и пару ночей, наполненные головокружительным сексом, не изменят этого. Поэтому, мать твою, не смей мне говорить о том, что я не знаю себя. Я, черт возьми, отлично знаю себя!

Я уставился на нее с глупым выражением лица, наконец, понимая, что она говорила. Нападение, которое девушка пережила, было только верхушкой айсберга, который возвышался на горе из других предательств

Она поспешила пройти мимо меня, но я схватил ее за руку и резко притянул к своему телу. Она была напряжена, раздражена, едва сдерживая себя. Неверное мое действие разрушит ее, но в то же время, если я не попытаюсь, то никогда не прощу себе этого. Прежде чем она смогла запротестовать, я поцеловал ее, держа крепко ее лицо в ладонях и просто поглощая ее, насыщая всем своим отчаянным желанием и потребностью.

- Скажи мне, что ты не чувствуешь этого. Когда мы целуемся, скажи мне что ты, блять, не чувствуешь этого. - Слова сорвались с моих губ горячо и яростно.

Слыша ее всхлип подчинения, я медленно спустил халат с ее плеч и притянул Тару к своему телу, мои ладони вторили жару губ и языка. Она обернула свои руки вокруг моей шеи, ее собственный голод вырвался наружу, подтверждая то, что уже и без того было мне известно, но то, что было необходимо знать ей. Она обернула ноги вокруг моей талии, ее стоны были наполнены отчаянными всхлипами и ужасным желанием быть любимой. Увидев за спиной Тары стену, я прижал ее плечи к ней и одним резким движением вошел в жаждущее лоно.

Плач, что она издала, пробудил во мне бешеный голод, невероятную потребность поглощать ее, не испытывая ни толики сомнения, и показать ей всю правду. Схватив Тару за талию, я наблюдал за тем, как мой член входил и выходил из ее лона, я был намерен обладать ей и доказать свои чувства, когда прошелся взглядом по ее груди, останавливаясь на приоткрытых губах, с которых срывался крик оргазма, ее брови приподнялись в ошеломительном наслаждении. Я не хотел, чтобы это заканчивалось. Я желал, чтобы это, мать вашу, никогда не кончалось, но мое удовольствие внезапно стало ключом к нашему освобождению, и я стремился достичь его как одержимый.

Обжигающее покалывание прокатилось по моему позвоночнику и устремилось к яйцам до того момента, пока оно не парализовало все тело и всецело не поглотило меня. Я издал рык, превозмогая жесткое освобождение, в тот же самый момент, когда она прокричала мое имя. Боже, блять. Я прижал Тару к своей груди и крепко сжал в объятиях, разворачивая нас и прижимаясь своей спиной к стене. Я оставался с ней в таком положении, пока мы оба старались восстановить наше дыхание.

Она захныкала мне на ухо.

- Это не честно.

Я приблизил вплотную свое лицо к ней.

- Что ты имеешь в виду, милая? - Что-то говорило мне, что я не хочу этого знать.

- Я имею в виду, что это как… подсыпать мне наркотик, чтобы я изменила своей ответ.

Я потерся щекой о ее щеку, прикрывая глаза. Крохотная искорка надежды вспыхнула от того, как что-то проскользнуло в ее голосе. Возможно, ее капитуляция.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: