Наконец Кара закончила писать кажущееся обманчиво коротким и простым заклинание и уставилась на строчки с великим удовлетворением, которое немедленно начало перерастать в сомнение.

Ведь она на самом деле не знала, верно ли поняла все части таинственных писаний. Возможно, ее трактовка была полностью ошибочной, плодом безумия, усталости, попыткой принять желаемое за действительное. Даже если она правильно разгадала части загадки или всю ее целиком, большая часть информации, все эти тонкие и ловкие намеки, осталась непонятой. Как же тогда она смогла вообразить, будто успешно перешла от полуосознаваемых мистических взаимосвязей к такому точно сбалансированному, раскрашенному множеством нюансов инструменту, как работающее заклинание?

Она нахмурилась в ответ на свои опасения. Магия будет работать, потому что должна. Потому что нет времени изучать и ковыряться в деталях до бесконечности.

В любом случае, ей не нужно сидеть и гадать, достигла ли она цели. Это очень легко проверить.

Кара встала и запела написанные ею слова. Добравшись до последних нот, она против воли напряглась. Заклинание должно было выжечь кое-что в ее мозгу огнем, не менее опасным оттого, что он был нематериальным, а ментальным. Если она плохо справилась с работой, это пламя могло испепелить то, что осталось от ее рассудка, и даже саму душу. Даже если все сделано правильно, она страшилась, что прикосновение магии будет мучительным.

Но этого не случилось. Единственное, что сна почувствовала, – мгновенная легкость, как будто заклинание сняло с нее невидимый груз.

Уилл и Павел завернули за угол, и жрец изумленно уставился на старое, заколоченное досками здание по другую сторону дороги. Он ожидал, что здесь будут сверкать огни, звенеть музыка и смех. Но за исключением мерцающих в одном-двух окнах свечей, дом оказался темным и совершенно тихим. Нарисованная над дверью вывеска исчезла, и, судя по всему, конюшню приспособили под другие нужды.

– Ох, силы небесные, – сказал Уилл. – Я знаю, что где-нибудь в лесу ты безнадежен, но не думал, что ты ухитришься заблудиться в родном городе.

– Это находилось именно здесь, – уверенно настаивал Павел. В былые дни дом назывался «Башмак и Свисток». В этой таверне он научился пить, играть в карты и ухаживать за женщинами. Она была такой же частью его юности, как монастыри и библиотеки храма Утренней Зари. Но кто-то, похоже, переделал ее в дешевый пансион. Павел едва ли вспоминал об этом заведении все прошедшие вдали от родины годы, и, тем не менее, его кольнула грусть, когда выяснилось, что таверны больше нет.

– Ну, ладно, – сказал Уилл, – ночь довольно славная, и отыскать кружку пива не составит труда. Пошли.

Военный совет продолжался еще некоторое время после того, как были высказаны все сколько-нибудь ценные идеи. Под конец Уилл и Павел испытывали одинаково сильное желание на время покинуть компанию лордов и королевских особ. Поэтому они и улизнули из цитадели Истребителя Драконов, чтобы побродить по местам, населенным обычными людьми.

Павел наслаждался прогулкой. Ему нравилось слышать дамаранский акцент и характерные выражения, видеть затейливую позолоченную резьбу под карнизами дамаранских домов, ловить сытные ароматы дамаранской стряпни. Однако все это не заставило его пожалеть об избранной им жизни скитальца, которой требовала часть его души, ни в чем другом не находившая успокоения. И все же он понимал, что другой его части недостает всего этого.

– Мы помогли Бримстоуну спасти короля, – сказал он немного погодя. – Теперь мы можем отправляться обратно в Фентию, и, наверное, так и сделаем.

– Но тебе этого не хочется, – заметил Уилл.

– Нет. Дамара – моя родина, и неясно, чем здесь все кончится. Ты скажешь, что теперь все зависит от Истребителя Драконов и его рыцарей, мы мало чем можем помочь…

– Говори за себя, – перебил Уилл. – Королю вот-вот понадобятся разведчики и следопыты, люди с нашими – скажем точнее, с моими талантами, – чтобы его план заработал.

– Так ты не против задержаться здесь?

– Нет, если мне заплатят столько, сколько я стою.

– А вот тут могут быть проблемы, – улыбнулся Павел. – Не думаю, что в Дамаре чеканят монеты такого мелкого достоинства.

Кровь капала со шкуры Малазан на каменный пол. Красная бросилась на Дорна. Он увернулся, рубанул по драконьей морде, и его тяжелый меч скользнул по чешуе. Гигантская дракониха резко мотнула головой вбок, пытаясь достать полуголема зубами, и он отскочил назад. Нога его заскользила по свежей кровищи, он потерял равновесие. Красная сгребла его когтями и…

И он проснулся, продолжая отбиваться. Склонившейся над ним Каре, мягко потрясшей его за плечо, пришлось отпрянуть от взмаха железного кулака.

– Успокойся! – шепнула она. Ее лунно-белые волосы сияли во тьме.

– Уже все в порядке, – ответил он, хоть это было и не совсем так.

Наяву его мучила непрекращающаяся жгучая боль от ожогов и ран, которые он получил, когда не сумел увернуться от огненного выдоха Малазан. В монастыре закончились лекарственные снадобья, и несмотря даже на то, что многие его защитники погибли, не хватало жрецов, чтобы полностью исцелять оставшихся в живых. Кому-то приходилось просто терпеть.

– Я вижу, тебе снились кошмары, – сказала Кара.

– Да. Наяву я все время сражаюсь, и во сне делал то же самое. – Он подскочил на койке. – Сражение! Коготь Малара, что, драконы атакуют?

– Нет. – Успокаивая, Кара взяла его за руку. – Слышишь, все тихо?

Ему стало досадно за этот приступ паники.

– Верно. Прости, я, наверное, слишком устал, чтобы нормально соображать.

– Все устали, – улыбнулась она. – Но я все равно нашла кое-что. Ты не замечаешь во мне ничего необычного?

Он взглянул на нее. Что-то в ее облике изменилось, хотя он не мог точно определить, что именно.

– Ты теперь… больше похожа на себя, ту, которую я впервые увидел в Илрафоне, с которой плыл по Драконову Проливу, – только и смог сказать он.

– Так оно и есть, – ответила певчая, – потому что я справилась с безумием, поселившимся внутри меня. Я сумела восстановить заклинание, которое Саммастер использует, чтобы цветные оставались в своем уме и служили его целям. Я испробовала его на себе, и оно сработало. Благодарение Мистре, что ты не дал мне бросить работу.

– Значит… все? Мы победили?

Ликование ее чуть угасло.

– О нет. Вспомни, бешенство становится все сильнее. Через какое-то время этой зашиты станет недостаточно.

– Все равно, – сказал он, чувствуя вину за то, что испортил ей момент торжества, – это дает нам время, чтобы решить самую главную задачу. Теперь надо выбираться отсюда и подлечить твоих помощников. – Он вздохнул. – Тяжело оставлять товарищей, но Кантаули поклялся, и монахи не покинут монастырь, что бы ни случилось.

– Мы тоже не можем уйти. То, что я нашла, – лишь частица тайн, скрытых в древних книгах. Мы были правы, говоря, что обязаны спасти их, а единственный способ сделать это – снять осаду.

Дорн нахмурился.

– Нам необходимо подкрепление, причем достаточно мощное, чтобы справиться с полчищем драконов, и мобильное, чтобы прибыть вовремя. Учитывая, что твои друзья рассеяны по всему Северу, остаются только маги Фентии, но и эта идея мне не нравится. Они не смогут одновременно заниматься решением стоящей перед нами задачи и участвовать в боях. Если только не погибнут, а такое вполне может случиться. Они могущественны, но в большинстве своем не являются мастерами боевой магии. Не знаю, смогли бы они уцелеть в такой ситуации.

– Согласна, – сказала Кара. – Но есть и другой вариант. Ларет и другие драконы, признающие его власть, прячутся где-то в Галенах, в надежде, что волшебный сон спасет их от бешенства. Мы собирались отправиться к ним после похода в Северную Крепость, но решили, что знаем еще слишком мало, чтобы доказать преимущества нашего плана.