Рэрун увернулся от хвостовых лезвий и ударил дракона в бок ледорубом. Рана получилась глубокой. Клыкастый дернулся от боли, начал поворачиваться к нападавшему и запутался лапой в верёвке, привязывавшей гарпун к фонтану. Чудовище взвыло от досады и рванулось, со всей силы навалившись на линь.

Гарпун вырвался из его плоти, а из раны заструилась кровь. Возможно, выдирая зазубренный наконечник из своего тела, клыкастый дракон нанес себе наиболее серьезную рану. И все-таки он был свободен, и его вновь обретенная подвижность застала монахов врасплох. Дракон прыгнул между двумя мужчинами, рванув одного зубами, а другого перерубив ударом хвостовых лезвий, и стремительно обернулся в поисках очередной жертвы. Потрясенные, оставшиеся в живых слуги Ильматера, несмотря на все свое мужество и дисциплину, дрогнули и попятились. Если они ударятся в бегство, дракон уничтожит их всех за доли секунды.

Рэрун отчаянно выпалил очередное заклинание. Трава вокруг дракона немедленно начала расти и заплетаться вокруг его ног и кончика хвоста, привязывая их к земле.

Это могло обездвижить клыкастого лишь на несколько мгновений, не больше. Дракон был слишком силен и, возможно, замер скорее от удивления, нежели потому, что столь хрупкие узы могли удержать его. И все же Рэрун остановил дракона, и монахи это видели. Может быть, это воодушевит их.

– Убейте его! – вскричал охотник.

Он взмахнул топором и кинулся вперед. Люди последовали его примеру.

Клыкастый дракон сделал выпад и схватил зубами еще одного монаха, потом напрягся и вырвал хвост и правую переднюю лапу из травянистых пут. Но внезапно он задрожал, тихонько вскрикнул, повалился на бок и забился в судорогах. Рэрун и монахи кинулись врассыпную, чтобы не оказаться раздавленными во время смертельной агонии чудовища.

Рэрун запыхался, сердце его колотилось где-то в районе кадыка, но он все же испытывал громадное облегчение. Дракон больше не причинит вреда ни ему, ни кому-либо другому. Но охотник не мог позволить себе расслабиться. Бой не окончен, и это лишь один небольшой эпизод. Он обернулся посмотреть, как дела у остальных, и в смятении выругался.

Вторая группа монахов, которую возглавлял Кантаули, тоже убила своего клыкастого дракона. Но третий змей перебил большинство своих противников и изувечил остальных. Теперь, он беспрепятственно направился к часовне, украшенной барельефами, изображающими мученичество Ильматера. Маги, укрывшиеся в ней, метали в дракона темно-красные огненные стрелы и сотворили на его пути преграду из дрожащего, колеблющегося воздуха. Но стрелы не причинили ему видимого вреда, а через барьер он просто проскочил, даже не сбавляя хода, словно эта магическая стена была не тверже обычного воздуха.

Если дракон доберется до магов, ему не составит труда убить их. Рэрун рванулся к чудовищу. То же сделали и некоторые монахи. Охотник видел, что все они находятся слишком далеко.

Внезапно столб белого пара упал с неба прямо на клыкастого дракона. Тело его застыло, скованное неподвижностью, и, потеряв равновесие, змей повалился на бок. Он дрожал, явно пытаясь стряхнуть с себя паралич, и тут щитовой дракон налетел на него, словно серебряная лавина. Металлический принялся рвать серо-коричневого зубами и когтями, не обращая внимания на порезы, оставленные на его морде твердой как камень чешуей клыкастого.

Серебряный поднял голову. Челюсти его были измазаны липкой темно-красной слизью. Что-то в постановке его глаз и пары длинных гладких рогов, растущих из головы назад, показалось Рэруну знакомым.

– Ажак! – воскликнул карлик.

Дракон обернулся и воззрился на него. Во взгляде серебряного не было и малейшего намека на сердечную теплоту. И все же он удосужился ответить:

– Рэрун Похититель Снега.

– Как, по-твоему, проходит бой? – спросил Рэрун. – Могут ли люди на земле сделать еще что-нибудь, чтобы помочь вам в воздухе?

– Посмотрим…

Ажак задрал голову, чтобы взглянуть в небо, и Рэрун сделал то же самое. Несколько секунд оказалось достаточно, чтобы понять, что характер боя, развернувшегося у них над головами, меняется.

Сначала, атакуя при помощи заклинаний, драконы разлетелись по всему небу. Они петляли между горными вершинами, тратя заклинания на любую мишень, попадающуюся им на пути. Но теперь почти у всех, кроме старейших, запасы магии подошли к концу. Им приходилось пускать вход огненное дыхание, а то и клыки и когти, а значит, подбираться ближе к врагу. Именно поэтому, да еще потому, что обе стороны устали, стало возможным, чтобы каждый дракон обменивался ударами с одним противником.

Малазан, чья шкура сочилась кровью, как раз завершила сейчас подобную дуэль. Она плюнула огнем, и серебряный начал падать. Его крылья пылали, они не могли больше держать тело змея в воздухе. Щитовой дракон обратился к одной из своих врожденных способностей, и падение его замедлилось, превратившись в мягкое скольжение вниз. Но это означало, что он не может больше маневрировать. Теперь гигантской красной не составит труда прикончить врага.

Однако Малазан оставила его в покое ради другой цели. Хлопая темно-красными крыльями, она набирала высоту, направляясь к Каре и Дорну.

Рэрун был абсолютно уверен, что его друзьям не справиться с красной. Одним не справиться. Он оглядел небо, надеясь увидеть какого-нибудь золотого или серебряного, устремившегося им на помощь, но все металлические драконы были заняты, сражаясь каждый со своим врагом.

Ажак расправил сверкающие крылья.

– Я помогу им.

– Я с тобой, – бросил Рэрун.

– На мне нет сбруи, чтобы седок был в безопасности у меня на…

– Я с тобой. Только возьму лук.

Когти хазми со свистом пронеслись мимо головы Тэгана. Жало демона, нацеленное авариэлю прямо в горло, тоже промахнулось на считанные дюймы. Заклинание смещения изображения, которое произнес мастер фехтования, пока пикировал на Фоуркина, помешало хазми точно прицелиться.

Но и меч Тэгана тоже не достал танар’ри, потому что он собирался нанести удар Фоуркину, а не этому призраку, неожиданно выпрыгнувшему прямо из увеличившегося, изменившегося тела предателя. Хуже того, он по инерции налетел на хазми, и они вместе упали на землю.

Существо старалось вцепиться во врага, впиться в него когтями и зубами, пока огненная аура будет поджаривать авариэля, и Тэган попытался не допустить такого поворота схватки. Впрочем, пока ему мало что удалось сделать. Но Дживекс налетел на хазми и, не обращая внимания на пламя, вонзил когти в один из круглых выпученных глаз существа.

Демон зарычал и дернулся. Тэган, сделав выпад, рубанул его по ноге.

Эльфийский меч глубоко вошел в тело летающего монстра. Хазми взвизгнул и, жужжа крыльями, отпрянул в сторону.

Тэган прыгнул следом, стараясь нанести еще один удар, но чуть-чуть не дотянулся до врага. Дживекс наколдовал золотой порошок, чтобы ослепить демона, но тот рассыпался, даже не коснувшись его головы. Хазми влетел назад в тело Фоуркина с такой же легкостью, как и выскочил из него.

Прищурившись, Тэган взглянул на сверкающего восьминогого солнечного дракона и увидел, что тот уже закончил трансформацию и запрокинул голову.

– Он собирается дохнуть огнем! – крикнул Тэган.

Отчаянно хлопая крыльями, они с Дживексом взвились в воздух.

Через долю секунды из пасти солнечного дракона вылетело нечто – то ли ослепительный желтый свет, то ли пламя. Чуть-чуть не задев Тэгана и дракона, оно ушло в разъезженную колесами уличную грязь, без всплеска и следа. Но авариэль знал, что, коснись это нечто его тела, хрупкая плоть обратилась бы в прах.

Маэстро выпалил еще одно защитное заклинание и одновременно, пользуясь дарованной магией скоростью, постарался сманеврировать так, чтобы избежать клыков и когтей солнечного дракона и занять удобную позицию для атаки с фланга. Он занес было меч для удара, но тут, несмотря на сияние, наполовину ослепившее его, заметил, что огромное тело Фоуркина слегка изменилось. Гора золотой чешуи и мускулов словно чуть расплылась.