Александр Чуманов

16 КОПЕЕК

Хорошо, что прекрасные данные обнаружились у Фомы в раннем детстве. А то ведь очень часто получается так - талант дрыхнет себе безмятежно долгие годы и просыпается, когда золотое времечко безнадежно упущено, а талант уже и вовсе не талант, а лишь пустая докучливая претензия. С опозданием узнав о наличии таланта, человек узнает, что он - неудачник. А так жил бы и жил, как все, ощущая от жизни приятность и моральное удовлетворение.

А у Фомы все удачно сложилось. Он еще в детсад тогда ходил. Раньше-то, пожалуй, божий дар никогда ни у кого не проявлялся. Даже у признанных гениев.

Воспитательница тогда детей как раз на прогулку вывела. А в это время какой-то наружный ремонт шел. Фасад, что ли, ремонтировали. И один небольшой кирпич возьми и упади на голову мальчика. Мальчик, конечно, без памяти свалился.

Что тут было, нетрудно представить. Воспитательница в крик, в слезы, в истерику. Естественно, хоть и не она прямая виновница несчастного случая, а все ж таки. Мало ли, как могут дело повернуть. Детишки, видя такое положение, тоже солидарно заревели. Перепуганные строители сбежались. Прораб так тот вообще белый прибежал. Ему-то уж точно тюрьма, если что.

А малыш полежал сколько-то минут и открыл глаза. И встал сам, без посторонней помощи. Врача, конечно, все равно вызвали. Мало ли что. Врач осмотрел ребенка, но ничего, кроме небольшой ссадины, не обнаружил. Ссадину смазали зеленкой, и она засохла. И все же врач принял решение госпитализировать Фому на несколько дней. Чтобы как следует обследовать. Но и при углубленном обследовании никаких отклонений не обнаружилось. Даже легкого сотрясения мозга. Мальчик был весел, любознателен, резв, как обычно. Так что зря воспитательница ушла из садика навсегда и прораба сняли с должности. А может, и не зря. История как-никак получила определенную огласку.

Через несколько дней в детсад приехали какие-то люди на черной "Волге", представились ответственными работниками. Их интересовал кирпич, упавший на голову Фомы, а также высота, с которой этот злополучный кирпич летел. А больше ничего не интересовало. Они сразу успокоили заведующую. Нет-нет, мол, не из прокуратуры, не из милиции, не из суда, не из Госстраха. А совсем из другого места. И успокоенная заведующая довольно быстро разыскала кирпич и разузнала у строителей, откуда он свалился. Ответственные работники замерили рулеткой высоту падения, взвесили кирпич на точных весах, что-то там перемножили, радостно заулыбались, пожали друг другу и заведующей руки и по-быстрому уехали.

В тот же день вечером, когда мама забрала Фому и направилась к трамвайной остановке, у детсадовской калитки опять тормознула уже знакомая "Волга". Из нее вышел толстый потный мужчина и загородил женщине с ребенком дорогу.

- Эдуард Александрович, - представился мужчина, - тренер школы олимпийского резерва. Здравствуйте!

Мать удивилась, но тотчас представила себя и сына. Она, может, подумала, что это опять в связи с тем случаем. И не ошиблась. В принципе. Однако мужчина спрашивать о самочувствии мальчика ничего не стал. Он уже все, что нужно, разузнал в больнице, а материнские субъективные впечатления его мало интересовали.

- Прошу в машину, мы вас подвезем и в дороге побеседуем, - любезно пригласил Эдуард Александрович. И мать, конечно, согласилась. А кто откажется?

Но решить все с маху в машине не удалось. Женщина еще не окончательно успокоилась после недавних переживаний. А тут такое предложение. Да и требовалось еще посоветоваться с отцом.

В ту пору вид спорта, который назывался найсхадом, был еще слабо развит в нашей стране. Совсем почти не развит. А его - хлоп - и причислили к олимпийским. А у нас одни разрядники да теоретики. И не из кого составить команду. Ну, согласитесь, разве можно мириться с таким положением вещей? А желающих овладеть новинкой было достаточно. Особенно среди тех, кто в других, более традиционных спортивных дисциплинах уже достиг своей личной вершины. А всемирная вершина располагалась несколько выше. Чуть, казалось, выше, а не достать. Потому что в спорте все решают секунды, сантиметры и граммы. Это же трагедия, если человек шел-шел к сияющей вершине и в самом, можно сказать, конце застрял. Остается одно - попытаться перепрыгнуть на соседнюю возвышенность. Потому что возвращаться назад, к самому подножью, чтобы остаться там до конца своих дней, не хочется. Так не хочется, что хоть плачь.

И главное, в найсхаде с виду все было просто. Лишь бы голова была на плечах. И хорошо держалась, и была крепкой. С определенной высоты один из судей бросал на голову спортсмена пудовую гирьку специальной формы. А спортсмен гирьку ловил. Головой, понятно. Если получалось нормально, высоту увеличивали. И тут самым важным было вовремя остановиться. Потому что голова, случалось, не выдерживала. Но и раньше времени сходить с дистанции не следовало. Слишком осторожным чемпионский титул не светил. Словом, спорт как спорт. Спорт сильных, ловких и смелых. Трус ведь не играет в хоккей. Найсхадом он тоже не занимается.

В общем, тот, кто переметнулся из других видов спорта, высоких результатов показать не мог. Он годился лишь на то, чтобы заткнуть прореху в спортивных заявках. Конечно, если всерьез думать, что главное в спорте не победа, а участие, тогда ладно. Но какой спортивный руководитель и где повторяет сейчас этот лозунг искренне, покажите мне? А-а-а! То-то.

Так вот и возникла школа олимпийского резерва по найсхаду. И поскольку Фоме на другой год предстояло пойти в школу, то его родителям и предложили вариант.

Семейный совет при участии Эдуарда Александровича с правом совещательного голоса протекал довольно бурно. Тренер вовсю пользовался своим совещательным правом и, пожалуй, не давал никому рта раскрыть. И если маму удерживали от окончательного положительного решения опасения за жизнь и здоровье ребенка, то папу мучили чисто нравственные соображения.

Папа относился к спорту как к явлению в целом отрицательно. А порой даже очень отрицательно.

- Кого вы растите? - ехидно спрашивал он тренера.

Но тренер слышал подобный вопрос не впервые и был капитально подкован.

- Гражданина и патриота, в первую очередь, - отвечал Эдуард Александрович, - нравственно и физически здорового человека, способного решать большие задачи современности.

Аргументы выглядели неоспоримыми, хотя и несколько высокопарными для нашего времени. Отец Фомы, конечно, не был так подкован, но его вдохновляли опасения за судьбу единственного сына.

- Красивые слова, - возражал он небрежно, - но это только слова. А на деле вы воспитываете моральных уродов, с детства избалованных вниманием, почетом и незаработанными благами. Уверенных, что физические данные важнее умственных. А говоря проще: "Сила есть - ума не надо". Да разве мы пострадаем, если не выставим сильной команды по этому вашему найсхаду?

- А вы радуетесь, когда наши ребята побеждают канадских профессионалов? подкидывал каверзный вопрос тренер.

И отец, как честный человек, не осмеливался соврать. Правда, было одно сомнение, не относящееся к данному спорту. Насчет любительства наших хоккеистов.

- В двадцать лет у него будет всё, - обращал взор к матери Эдуард Александрович, - он объедет весь мир, поступит в любой вуз, а в более отдаленном будущем сможет без помех продолжить образование. Уйдя из спорта по возрасту, а я не скрываю, что это обязательно случится рано или поздно, он будет человеком с хорошей материальной базой, отменным здоровьем. Молодым, заметьте, человеком! И, наконец: "О, спорт, ты - мир!"

И жена уже глядела на мужа умоляюще.

Они вышли в спальню для принятия окончательного решения, а Эдуарда Александровича с собой не взяли.

- Пусть хоть сыночку бог даст счастья! - шептала жена.

- Да разве в этом счастье, счастье в том, чтобы преодолевать трудности! неубедительно сопротивлялся муж.