Один может поднять лишь несколько фунтов, атлет поднимает пуды, но это ничего не значит, и презирать никого не следует.

Каждому воздается должное; ибо если силы порой и не хватает, зато само усилие и заслуга такого усилия равноценны.

У тебя же лично, Супрамати, нет причин отчаиваться, – прибавил серьезно Эбрамар. – Честолюбие присуще каждому, а благородное честолюбие – чувство достойное и законное.

Перед твоим честолюбием раскрывается обширное поле труда и науки. Поддержанный светом приобретенного уже знания, пойдешь ты вверх по мистической лестнице, ведущей в святилище совершенного знания. Со временем ты сделаешься гением планеты, покровителем целой системы, и будешь заведовать хаотическими первичными элементами, чтобы привести их в гармонию и создавать из них миры. Ты исследуешь и будешь управлять космическими силами, будешь повелевать фалангами высших духов, разум твой будет способен все воспринять и обсудить, дисциплинированная воля поддержит равновесие сфер, и станешь ты разумным слугой Высшей мудрости.

Как последнее испытание тебе надлежит смело преодолеть последнюю преграду, отделяющую тебя от твоего Создателя, чтобы постичь Его наконец во всем Его величии и бесконечной премудрости… Разве всего этого не достаточно для удовлетворения и оценки приобретенного тобой знания. Подними голову, Супрамати, и разверни свои духовные крылья. Не гляди никогда вниз, там – пропасть, а в ней сторожат сомнение и заблуждение. Смотри на светлую высь, и крылья твои унесут тебя в бесконечность, где царит гармония.

Супрамати слегка покраснел, глаза его вспыхнули, и он протянул обе руки Эбрамару.

– Благодарю тебя, дорогой учитель, я никогда не забуду этого часа. Слова твои подкрепили меня и дали понять, как всегда близка ужасная опасность, подстерегающая даже душу вооруженного мага. Как надо быть постоянно настороже относительно преследующего нас упорного и ловкого врага!

Эбрамар пожал ему руку и весело сказал:

– Довольно серьезных дум. Войдем, друзья, в наш воздушный корабль, где я обещал угостить вас ужином.

Он провел их в одну из зал, где все сели за стол, и Эбрамар достал из шкафа корзину с сухарями – удивительно легкими, превосходными по вкусу и «очень питательными», – шутя добавил он. Вслед за сухарями он подал запеченные в тесте овощи и фруктовое желе, которое они запивали вином.

Все повеселели и говорили оживленно, но уже спокойно о великом путешествии, а Нарайяна пришел снова в прежнее игривое настроение.

– Твои блюда очень воздушны, но не дурны, – сказал он со смехом, – хотя такой ужин не может сравниться, конечно, с жареными кабанами, которых я едал некогда при дворе короля Ричарда, и ни одна из прекрасных дам того времени его не одобрила бы. Но на столь дальний путь нельзя запасаться кабанами.

– Тем более, что и кабанов уже более нет, – засмеялся Дахир.

– Ну, мы найдем их в новом отечестве, и я предвижу, что мы устроимся там довольно сносно. Как только высадимся, я немедленно поставлю на работу всех низших, которых спасу, да местных «скотов» прихвачу и построю дворец, – решил Нарайяна.

– Славный из тебя выйдет пастырь. Уж ты не оплошаешь себя устроить, – чуть насмешливо заметил Эбрамар.

– Ах, Боже мой! Надо же их чем-нибудь занять. Ведь если все будут только угощаться и витать вокруг новой планеты, так в грех впадут. Ты сам сотни раз говаривал мне, что праздность есть мать всех грехов. А так как там не будет ни театров, ни ресторанов, ни газет, ни светских увеселений, то все начнут дохнуть со скуки и рады-радешеньки будут работать.

– Конечно, конечно. Я вижу, ты будешь образцовым администратором, милый Нарайяна, и как только мы разделим планету на государства, то непременно сделаем тебя царем.

– Благодарю, Эбрамар, и надеюсь оправдать твое доверие. И тогда обо мне создастся легенда, как о Раме или Гермесе, что я был образцом мудрости и знания, что под моим скипетром царил золотой век, – возразил шутя Нарайяна.

– Все это далекие мечты, – прибавил он со вздохом, – а сию минуту меня беспокоит настоящее. Предстоит вступить в общество, а я не имею понятия, где заказать платье. Может быть, и портных нет уже, и мне придется самому мастерить себе какую-нибудь кацавейку, потому что в этой тунике, прекрасной для мага, я не рискну показаться в салоне.

– Успокойся, портные еще есть, и Нивара получил приказание заняться вашим туалетом и экипировать вас так, чтобы никто не заподозрил, откуда вы явились, – успокоил Эбрамар.

– Надеюсь, та дама XX века, которая оставила столь подробное описание наших особ, не предсказала, что мы снова явимся в конце мира. Она обладала прескверной привычкой быть слишком точной в описаниях, – весело сказал Супрамати.

– Во всяком случае наш долг рыцарей обязывает нас поискать – не перевоплотилась ли она в такую критическую минуту; в таком случае, она может описать нас как законодателей и гениев новой планеты, – вставил Дахир.

Все от души посмеялись.

– Нет пророка в своем отечестве. Так и эта бедная дама. Потому что, поверь в свое время люди ее предсказаниям, они исправились бы, а человечество не очутилось бы теперь накануне своей гибели, – заметил Эбрамар, вставая.

Они вышли и четверть часа спустя очутились в кабинете Эбрамара.

Там ожидал их Нивара, с восторгом бросившийся в объятия Супрамати.

Супрамати обнял его и поблагодарил за выказанное расположение.

– Я с радостью вижу, – прибавил он, – что ты добросовестно работал и сделал большой шаг вперед.

Нарайяна немедленно завладел молодым адептом и принялся расспрашивать его о костюмах и современных нравах; а так как Дахир уселся и внимательно их слушал, то Эбрамар увел Супрамати в свою лабораторию.

Это была обширная круглая зала с колоннами, заставленная странными и невиданной формы инструментами.

Эбрамар показал ученику части аппарата, который должен был унести в пространство воздушное судно с земными переселенцами.

После оживленного обсуждения ученые перешли в смежную залу, мрачную и едва озаренную слабым голубоватым светом.

Зала эта с высоким, как в соборе, потолком была тоже необычного вида; посредине помещался огромный круглый и массивный золотой стол, а на нем аппарат, при виде которого могла закружиться голова.

Перед ними был как будто колоссальный часовой механизм: маленькие хрустальные или металлические кружки и разной величины блестящие колесики, которые быстро вертелись, выбрасывая разноцветные огоньки.

Длинные и тонкие, как волос, стрелки бегали по дискам, а из длинных, с расширенными краями трубок выходили точно фосфорические ленты, которые, развертываясь спиралью, поднимались вверх и исчезали во тьме свода. Все это пыхтело, трещало и дрожало, а крошечные молоточки отзванивали такт, точно колокольчики. По краю стола расположены были эмалированные разных цветов кнопки вроде электрических, которые сообщались с блестящими проводами, проходившими по всему механизму.

– Ты уже знаком отчасти с механизмом этого телеграфа, хотя не видел его в действии, – сказал Эбрамар, показывая своему ученику подробности аппарата и объясняя его работу.

– Вот с помощью такой машины мы сносимся со святилищами посвящения планет нашей системы и переговариваемся с иерофантами далеких миров.

Закон тот же, что и для беспроволочного телеграфа; надо только уметь управлять вибрационными волнами и уловить желаемое направление. Все святилища нашей системы находятся в постоянном общении, потому что то же космическое строение поддерживает между ними взаимное равновесие.

Совершенно излишне, конечно, и даже опасно давать эту тайну в распоряжение толпы. Знай профаны наши средства сношения с соседними человечествами, нашлись бы, наверно, смельчаки, которые возмечтали бы о завоевании новых планет и устроили бы заговор, чтобы завладеть нашим воздушным флотом, а затем отправились бы вместо нас, – добродушно усмехаясь, закончил Эбрамар.

– Ты прав, учитель. Древние иерофанты имели серьезные основания окружать тайной свою науку. Страшные силы стихий в руках недоучек приносят больше зла, чем добра; обилие дурно использованных или во вред примененных открытий и способствовали разрушению нашей планеты за много времени до назначенного ей срока, – со вздохом произнес Супрамати.