– Она уверяет меня, – с жаром ответил мистер Эллендейл, – что только об этом и мечтает.

– Черт побери, да что, по-вашему, она в этом понимает? – спросил Кардросс.

– Я имею надежную информацию, – сообщил мистер Эллендейл, – что в Рио здоровый климат.

– Ох, да опомнитесь вы! – нетерпеливо произнес Кардросс. – Интересно, кому пришла в голову эта безумная мысль – вам или ей? Это она уговорила вас прийти сегодня или… да нет, конечно же, она! Но вы-то, по крайней мере, уж могли предположить, что я никогда не соглашусь на такой дикий план!

– Да, – сказал мистер, Эллендейл. – Я должен сознаться, что у меня было мало надежды получить ваше согласие, милорд. Я осознаю, что в ваших глазах этот план должен выглядеть диким.

– А как он выглядит в ваших? – с интересом осведомился граф. – В конце концов, вы знакомы с моей сестрой больше года!

– Если бы не отказ вашей светлости, полученный на мое предложение, я бы без колебаний попросил леди Летицию сопровождать меня в Бразилию в качестве жены.

– Ну еще бы!

– Я уверен, что она справится, – почтительно сказал мистер Эллендейл. – Когда я впервые узнал о своем назначении, то, признаюсь, испытанное мною естественное ликование почти мгновенно было охлаждено – я бы даже сказал, рассеяно – теми же сомнениями, которые выразили и вы, милорд. Я не мог поверить, что такое нежное существо – к тому же в столь юном возрасте – может спокойно думать о ряде неудобств, связанных с моим назначением. Длительное морское путешествие! Жизнь среди иностранцев! Разлука с родными! Уверяю вас, сэр, я немедленно описал ей все неприятные моменты, которые только пришли мне в голову. Но ничто не могло поколебать ее! Все эти неудобства были ей нипочем, и, хотя я полагаю, что моя служба не связана ни с какими опасностями, она бы и их встретила с таким же мужеством и доверием ко мне, какие она выказывает, соглашаясь отдать свою руку и сердце человеку, благосостояние которого зависит лишь от него самого! – Мысль о подобном благородстве настолько переполняла его, что он даже слегка охрип и был вынужден высморкаться.

Кардросса же это так вывело из себя, что он едва ли не рявкнул:

– Это она вам так сказала?

– Да, – просто ответил мистер Эллендейл.

– Это она постаралась, чтобы вы явились сегодня со своим фантастическим предложением?

– Она, конечно же, думала, что благодаря моему продвижению по службе мы можем надеяться на то, что вы несколько смягчитесь, – признал мистер Эллендейл.

Граф бросил на него мрачный взгляд.

– Но вы-то сами не думали так, мистер Эллендейл, ведь правда?

– Ну…

– Мне кажется, мой дорогой сэр, что моя сестрица из вас веревки вьет! И это предположение вызывает у меня глубокую тревогу. Я знаю, что Летти столь же упряма, сколь и легкомысленна, и трудно предположить, что она может заставить вас сделать в следующий раз, – хотя я мог бы себе представить!

– Если вы полагаете, сэр, что меня можно уговорить бежать с леди Летицией, то вы ошибаетесь! – покраснев, объявил мистер Эллендейл. – Даже если бы я не был человеком чести, мои обстоятельства удерживают меня от каких-либо действий, носящих тайный характер. – Он сделал глубокий вдох и продолжал, слегка запинаясь: – Вы были так добры, милорд, что не заподозрили меня в охоте (как вы выразились) за богатой невестой. Это правда, ибо до своего знакомства с леди Летицией я вообще не помышлял о женитьбе. Моя вдовствующая родительница, хотя и обладавшая некоторыми средствами, не в состоянии нести расходы на образование моих младших братьев и сестер без моей помощи; и пока они должным образом не устроены, я не должен… я просто не могу жениться на особе, не располагающей собственным состоянием. Хотя бы скромным состоянием, под стать моему. Я никогда не думал о том, чтобы жениться на богатой наследнице – и, сказать вам правду, мне бы и не хотелось этого! Однако смею предположить, что существует возможность достигнуть некой договоренности, согласно которой я не имел бы права пользоваться этим состоянием, за исключением небольшой его части.

– Это не срочное дело, – сказал граф. – До того как моя сестра достигнет двадцати пяти лет, я управляю ее состоянием и выплачиваю ей содержание по собственному усмотрению. Если бы я захотел, я мог бы не давать ей ни гроша.

– Мне не верится, сэр, что вы способны на такой бесчеловечный поступок! – сказал мистер Эллендейл весьма неодобрительным тоном.

– Вовсе нет, – холодно возразил Кардросс. – Летти просто придется продолжать жить в моем доме, и я буду оплачивать ее расходы на туалеты. Должен добавить, что я и так оплачиваю значительную часть ее счетов. Боюсь, вы найдете ее весьма расточительной, потому что я нее деньги буквально текут сквозь пальцы.

– Мне известно, что она не обучена экономии, – чопорно заметил мистер Эллендейл. – Она это сама мне сказала, и она весьма сожалеет об этом. Она изъявляет большое желание научиться этому, и я надеюсь, что мне удастся преподать ей эту науку.

– Да, в минуты оптимизма я тоже питаю эту надежду – согласился Кардросс. – Отбывайте к месту своего назначения, а в ваше отсутствие я постараюсь внушить ей хотя бы малейшие представления об экономии. Кто знает? Когда вы вернетесь, она, возможно, обретет достаточно благоразумия!

Мистер Эллендейл поднялся и подошел к окну.

– Не думаю, что мое возвращение будет иметь какой-либо смысл, – заметил он, глядя в окно. – Нет, разумеется, я не помышляю о том, чтобы провести остаток своей жизни в Бразилии, но… – Он умолк и прокашлялся. – Не могу льстить себя надеждой, что к моему возвращению она будет по-прежнему свободна. При том, что многие ищут ее руки – и среди них люди гораздо более высокого положения, чем то, которого когда-либо достигну я… к тому же при столь длительной разлуке и столь большом расстоянии, которое нас будет разделять… Нет, я не смею надеяться на это! Она выйдет за другого.

– То же самое легко может произойти и с вами, дорогой сэр, – заметил граф.

– Нет, – отрезал мистер Эллендейл. Помолчав, он добавил: – Мои чувства неизменны. Я не подвержен приступам влюбчивости, сэр. Я даже полагал, что защищен от этого… Но с первой же минуты, как увидел вашу сестру, я понял, что пропал! Я боролся с этим чувством, потому что невозможность брака была мне столь же ясна, как и вам. Но тщетно. Я никогда не женюсь на другой девушке.

– Понятно, – пробормотал граф; казалось, его это позабавило. – Я помню, как говорил те же самые слова сам – много лет назад. Она была ослепительно красива – по крайней мере, так мне тогда казалось, хотя сейчас я с трудом припоминаю, как она выглядела.

– Я рад, что развеселил вас, милорд, – сказал мистер Эллендейл менее сдержанным тоном.

– Вы ошибаетесь, – произнес Кардросс, вставая. – Вам бы, наверное, хотелось дать мне по физиономии, и это неудивительно. Ничто так не выводит из себя, как необходимость выслушивать совет, основанный на более богатом опыте, чем ваш собственный, – в особенности, если у вас есть подозрение, что он может оказаться хорошим!

– У меня нет такого подозрения, – тут же возразил мистер Эллендейл. – Осмелюсь предположить, что обладаю более постоянной натурой, чем вы, милорд!

– В таком случае, – сказал Кардросс с непоколебимым добродушием, – надеюсь увидеть вас снова по возвращении из Рио-де-Жанейро. А пока примите мои искренние пожелания успехов в вашей миссии!

– Вы запрещаете мне общаться с леди Летицией, сэр? – спросил мистер Эллендейл, несколько неохотно пожимая протянутую ему руку.

– Дорогой мой сэр, будьте уверены, что я не настолько старомоден и не настолько безумен! Я не сомневаюсь, что вы будете часто видеться с леди Летицией на балах. Что до тайных свиданий, я уверен, что ваше чувство приличия достаточно надежно.

– Все, что имеет тайный характер, противно моей натуре, – ответил мистер Эллендейл. – Я только умоляю вас, милорд, как следует подумать, прежде чем разрушить – возможно, навсегда – счастье двух людей, один из которых – как я смею надеяться – дорог вам! Я отмечаю – честно скажу, с возмущением отметаю! – ваши предположения о непостоянстве, но мне слишком хорошо известны принятые в высшем свете способы отвлечь чувства такой девушки, как леди Летиция, от неподходящего объекта! Все приносится в жертву богатству и положению! Будь я в менее стесненных обстоятельствах, меня не остановили бы никакие соображения о приличиях… Но, по-моему, продолжать этот разговор бесполезно!