Летти была так заинтригована этими загадочными словами, что ее ярость уступила место живейшему любопытству.

– То есть как это? У кого неприятности? У Нелл? Но как же… О, расскажите мне! Мне жаль, что я разозлилась, но как я могла знать, что это понарошку, если мне никто не сказал?

– Спросите у Нелл! – посоветовал Дайзарт. – Вы бы лучше ехали дальше, если не хотите опоздать. Я еду за вами.

– Дайзарт! – в отчаянии воскликнула Нелл. – Уже, наверное, около одиннадцати! Как это ты едешь за нами? Ты же не можешь явиться на маскарад в дорожном костюме, а пока ты вернешься в город…

– Да успокойся ты! – взмолился Дайзарт. – Я и не собираюсь возвращаться в Лондон! Неужели ты думаешь, что я совсем дурак?

– Вот именно! – перебила она со смехом.

– Значит, ты сильно и глубоко ошибаешься, – сурово заметил он. – Все мое барахло ждет меня здесь, в «Золотом Льве», вместе с экипажем, который я нанял, чтобы он отвез меня в Брент-Хаус. Да, а когда я думаю, что ничего в жизни не планировал еще столь тщательно и все пошло насмарку из-за того, что у тебя хватило ума завизжать, что ты меня узнала, мне вообще хочется умыть руки!

– Боже мой, дружище! Что ты такое говоришь! – вмешался мистер Фэнкот, явно шокированный. – Я-то знаю, что ты так не думаешь, но если бы тебя кто-то услышал…

– Меня никто не слышит, – огрызнулся виконт, направляясь к своей лошади, которую держал грум.

Мистер Фэнкот, чувствуя себя обязанным принести извинения за своего приятеля, приблизился к карете, еще раз поклонился едва видимым в темноте дамам и доверительно сказал:

– Он сам не знает, что говорит, когда бесится… сами понимаете! Я знаю Дая, и вы знаете Дая. Он не подведет!

– Мистер Фэнкот, – сказала Нелл, сгорая от унижения. – Думаю, мне нет необходимости, просить вас никому не рассказывать, зачем Дайзарт пытался меня ограбить!

– Можете не беспокоиться! – заверил ее мистер Фэнкот. – Из меня этого не вытянешь и под угрозой смертной казни! Не вытянешь, собственно, потому, что я и сам этого не знаю.

– Вы не знаете? – недоверчиво переспросила она.

– Забыл спросить у него, – объяснил он, – Вернее, я хочу сказать – это не мое дело! Дай сказал: поедем, поможешь мне ограбить карету моей сестры! Больше я ничего не знаю. Спрашивать почему – это уже излишнее любопытство.

В этот момент его окликнул Дайзарт; он поклонился и исчез в темноте. Нелл откинулась на спинку сиденья и воскликнула:

– Благодарение Богу! Я готова была сквозь землю провалиться! – Тут она заметила ожидавшего приказаний лакея и поспешно произнесла: – Пожалуйста, скажите Джеймсу, чтобы трогал! Милорд просто… просто пошутил!

– Думаю, он решил, что милорд не в своем уме, – заметила Летти, когда карета двинулась.

– Зачем он это сделал, Нелл?

– О, чепуха!

– Очень похоже на правду. Но что за чепуха?

– Тебе не мешало бы последовать примеру этого нелепого Фэнкота и не задавать вопросов. Уйми свое любопытство!

– Это годится для тебя, но не для меня! Ну скажи, хитрюга!

– Прошу тебя, не приставай ко мне! – взмолилась Нелл.

– Ну и ладно! Интересно, что скажет на это Джайлз? – заметила Летти самым невинным тоном.

– Летти! Ты же не станешь…

– Если ты мне расскажешь, конечно нет! – ответила Летти.

– Какая же ты бессовестная! – заявила Нелл. Летти хихикнула:

– Нет, я не бессовестная, потому что никогда не выдаю секретов! Но предупреждаю тебя: я не успокоюсь, пока не узнаю, в чем дело и что было на уме у Дайзарта – разве что просто розыгрыш, но я знаю, что это не так.

– Пожалуйста, не думай о нем плохо! – сдаваясь, сказала Нелл.

Но Летти, как зачарованная выслушав рассказ Нелл, вовсе не подумала о Дайзарте плохо. Она великодушно заявила, что он оказался умнее, чем она считала, и была склонна вместе с ним обвинить Нелл в неумении управлять своими эмоциями.

– Ведь если бы ты сделала вид, что не узнала его, все теперь было бы почти улажено. И ведь признайся: раз уж ты действительно узнала его, ты не переживала бы тогда за свои драгоценности. Ты могла бы предположить, как все было, когда он принес бы тебе деньги, но это уже не имело бы значения!

– Как ты можешь так говорить? Я бы ни на минуту не знала покоя! Я должна была бы сказать Кардроссу – а как я могу ему сказать, если он и так считает Дая… слишком сумасбродным? Нет, это было бы еще хуже!

– Какая же ты все-таки странная! – воскликнула Летти. – Лично я считаю, что тебе следовало бы продать часть драгоценностей, и меня не удивляет, что Дайзарт уже потерял с тобой всякое терпение! Думаю, что со своими вещами ты можешь делать все, что хочешь!

Всю дорогу до Брент-Хаус она продолжала выдвигать подобные аргументы и, когда все еще обиженный Дайзарт наконец присоединился к сестре, постаралась вернуть ему хорошее настроение, высказав искреннее восхищение его изобретательностью, сочувствие по поводу неудачи, расстроившей его планы, и порицание Нелл за столь глупую щепетильность. На какое-то время они даже нашли общий язык. Но едва Дайзарт заметил, что если уж Нелл так противен всякий обман, то ей бы следовало собрать все свое мужество и признаться, что у нее опять проблемы, взаимопонимание сразу же закончилось. Летти категорически восстала против этого предложения. Насколько она знала, Кардросс, всегда такой великодушный, бывает совершенно непреклонным при виде чьей-либо расточительности, а когда дело касается долгов (пусть даже неизбежных), становится попросту жестоким. Она говорила с чувством: последняя перепалка с выведенным из себя братом была еще свежа в ее памяти.

– Я купила набор для своего туалетного столика, который должна иметь каждая леди, и самым вежливым образом попросила брата оплатить его, потому что не могла сделать это сама при той мизерной сумме, которую он выдает мне «на булавки». А он отослал его обратно в магазин! Никогда еще я не испытывала такого унижения! И верите ли, Дайзарт? Он обещал мне, что, если я снова окажусь в долгах, он отошлет меня в Мерион и приставит ко мне строгую гувернантку! Представляете – гувернантку!

Виконта это почти не удивило – и удивило бы еще меньше, если бы ему представилась возможность взглянуть на этот необходимый предмет туалета каждой леди. Этот набор, где каждый выточенный из стекла флакон имел золотой колпачок, украшенный изысканным узором из бриллиантов, был всего лишь красивой игрушкой. Второй лакей, весьма крепкий юноша, буквально вспотел, пока втащил коробку с набором всего на один пролет лестницы; когда ее открыли, содержимое просто ослепило всех присутствующих. А Кардросса ослепило настолько, что он закрыл глаза с выражением настоящей муки на лице.

– Это еще ни о чем не говорит. Думаю, он решил, что эта вещь совсем тебе не нужна, – сказал виконт с неожиданной проницательностью. – Но зато все знают, что твои бальные платья стоят бешеных денег, и я не удивился бы, если…

– Когда Джайлз узнал, что Нелл потратила столько денег, он наговорил ей таких вещей, что она впала в отчаяние!

– А ты была при этом? – с подозрением спросил виконт.

– Нет, я не была при этом, но видела ее сразу после того разговора, и она была сама не своя! Она плакала, потом то и дело впадала в уныние. Если вы оставите ее в беде, это будет просто мерзко с вашей стороны!

– Кто сказал, что я ее оставлю? – спросил виконт. – Я только и сказал, что… Но дело не в этом! Жаль, что сегодня ничего не вышло, но я что-нибудь придумаю. И я буду тебе очень признателен, если ты не станешь вмешиваться! – не слишком галантно добавил он.

– Я и не думаю вмешиваться! – сказала Летти, вне себя от гнева.

– Ну смотри! – предупредил виконт. – И не болтай об этом!

Эти недостойные джентльмена слова положили конец прекрасному взаимопониманию, которое, казалось, установилось между ними. Летти ледяным голосом попросила виконта отвести ее к Нелл, что он незамедлительно и проделал. Увидев, что вокруг Нелл вьются поклонники, он не счел нужным оставаться при ней и отправился искать других развлечений. Поскольку он был одним из тех безрассудных юнцов, от которых нельзя ожидать, что они станут соблюдать приличия на маскараде, он постарался показать себя, охотно флиртуя с некой поощрявшей его дамой. Потом ему повезло – он наткнулся на приятеля и провел остаток вечера вместе с ним и еще несколькими такими же озорниками, и только значительно позднее присоединился к сестре, пребывая в очень веселом расположении духа. Он не был «под хмельком» (как он сам говорил о себе), и только ханжа мог бы найти что-то неприличное в том, что он был весел, если не сказать навеселе, после выпитого пунша, но было видно, что он на время забыл про все заботы и не собирался снова забивать себе голову проблемами Нелл. Вместо этого по дороге в город он развлекал дам, напевая приятным сильным баритоном отрывки из различных песен.