Маргарет остановилась в дверях, слушая «отчет» племянника, и в этот момент услышала, как Федерико тихо шепнул ей на ухо:

— Улыбайтесь, миссис Верн. Мои родители могут подумать, что они вам не нравятся, у вас кислое выражение лица. Это не дело. Помните уговор: мы — цивилизованные люди.

Несмотря на присутствующий сарказм, в его словах все же звучала искренность. Ах, он считает, что может уже диктовать ей правила поведения... Бесстрашно и жестко Маргарет ответила, тоже шепотом:

— Никто не может мне приказывать, что я должна делать, сеньор Бокерия. Тем более вы. Запомните это.

Она отошла от дверного косяка, к которому минуту назад прислонилась, и проследовала в гостиную, сознавая, что сейчас мужское эго Федерико уязвлено. Поэтому Маргарет сочла своим долгом, взглянув на Камиллу и Бартоломео, проявить вежливость, благодаря этим их за гостеприимство.

— У вас — прекрасный дом.

— Спасибо, моя дорогая, — ласково улыбнулась Камилла. — Я понимаю, вы для Карен, когда Мануэль умер, стали опорой во всем.

Маргарет хотела, проявив любезность, сказать в ответ что-нибудь милое, ничего не значащее, но, заглянув в глаза матери Мануэля, поняла, почему Карен так по-доброму, доверчиво разговаривала со свекровью. В глазах Камиллы жили боль, страдание и светилась надежда. Жена умершего сына и ее сестра поймут и даже полюбят ее.

Миссис Верн уселась рядышком с Камиллой.

— Ну какой я стала опорой? Помогала, чем могла. Опора — это сильно сказано. После вашего письма я поняла, как важно для моей сестры приехать к вам сюда. А Рикардо просто необходимо было познакомиться с дедушкой и бабушкой.

Камилла, слушая Маргарет, кивала и любовалась мальчиком.

— Как жаль потерянное время, — проговорила она, вздохнув. — Обидно, что все восемь лет я не знала и не видела своего прелестного внука.

— Ничего, теперь Карен и Рикардо здесь. Все только начинается, — раздался голос Федерико за спиной Маргарет. Его теплое дыхание коснулось ее шеи. Она вздрогнула. — Впереди у вас много солнечных дней и времени, чтобы все поправить.

Его интонации звучали проникновенно, даже нежно. У бассейна и гаражей с ней будто разговаривал другой человек. Как это возможно? Он что — хамелеон? — подумала Магги.

А еще она как-то нервно напряглась, все выглядело странно, очень странно. Если семейный разрыв произошел из-за того, что Мануэль женился не на испанке, тогда почему же сейчас семейство Бокерия встречает подданную Датского королевства с распростертыми объятиями? Что-то здесь не стыкуется. Маргарет в душе никак не могла успокоиться и понимала, что ни на минуту не должна терять бдительности.

В гостиной появилась горничная Аинка. Приветливо кивнув миссис Верн, она пригласила гостью посмотреть отведенную ей комнату.

В коридоре под ногами мягко пружинил темно-синий палас, на стенах висели дорогие хрустальные бра, керамические кашпо с густыми ампельными растениями. Маргарет отметила, как замечательно выглядят цветы. Их листья были различных зеленых оттенков — от светло-салатового до темного, малахитового. Да, умеют эти Бокерия жить! У них даже комнатные растения смотрятся как произведения искусства.

Горничная показала ей уютную комнату. В следующей по коридору комнате поселили Рикардо, а за ним — Карен.

— Госпожа Верн, вы помните, что через два часа вас снова ждут внизу? — заботливо напомнила горничная.

Предполагалось, что сестры отдохнут, потом переоденутся и спустятся в столовую к восьми вечера, к парадному обеду. Рикардо за взрослый стол не позвали. Перед сном ребенку предстояло выпить чай прямо в комнате. А пока Федерико предложил племяннику искупаться в бассейне, и мальчишка с восторгом согласился.

В доме установилась полная тишина. Маргарет в ожидании обеда улеглась на массивную двуспальную кровать и дала простор своим мыслям. Потом все-таки встала, подошла к широким стеклянным дверям, ведущим на балкон.

Богатая спальня с великолепной мебелью была выдержана в пастельных тонах. Беззвучно работал мощный кондиционер, создавая приятную прохладу. Тем не менее Магги раздвинула тончайшие, шелковые шторы и открыла двери. В спальню пахнуло жаром, немедленно напомнившим ей, что она в чужой стране, в жаркой Испании.

На балконе она увидела маленький стол и два кресла. Кованая решетка была обвита диким виноградом и плющом. В жардиньерках полыхало более десятка пурпурных гераней. Маргарет ступила босыми ногами на раскаленные плитки балконного пола и поняла — так стоять невозможно, запросто поджаришься.

Она уселась в одно из кресел, положив ноги на соседнее. Подняв подол легкого платья, Магги с удовольствием почувствовала, как солнечное тепло прокрадывается в каждую клеточку тела. Все-таки спасибо Карен, что она пригласила ее в эту удивительную страну. И просто замечательно, что у нее оказалась пара недель, наполненных солнцем, ароматом цветов, дыханием вечноцветущей природы.

Интересно, как пойдут дела дальше? С Рикардо и Карен все понятно: они, похоже, обрели новую семью, купаются в нежных родственных чувствах. А что будет с ней? Маргарет расслабилась в кресле, обдумывая нынешнее положение. Но ее мысли буквально засыпали на ходу, хороший отдых действительно был ей необходим.

...Она и покойный Арнольди, создавая семью, не думали о том, что их счастье будет столь кратковременным. Да и вместо того, чтобы чаще наслаждаться обществом друг друга, они всю свою энергию тратили на продвижение по карьерной лестнице. После смерти мужа Маргарет с удвоенной энергией принялась за работу. В круговерти дел, в общении с сотрудниками Дома моделей, в поездках и подготовке новых коллекций она заставляла себя не вспоминать о горе.

Однажды Маргарет поняла, она — трудоголик. Ей нравилось почти целый день быть среди людей, сидеть за рабочим столом, готовить одежду к очередному дефиле. Ее профессия была редкой, интересной. Как говорится, такая выпадает один раз на миллион возможностей. Маргарет считала себя необыкновенно везучей, но тем не менее усталость, время от времени накатывающаяся, как волны темного ночного моря, накапливалась.

А с усталостью появилась в душе странная опустошенность. И до сегодняшнего дня, до этого испанского рая, где было все для отдыха: родники, апельсиновые рощи, смешные ослики, острова роз, бирюзовый бассейн, ласкающая тень деревьев и даже коллекционный автомобиль, на котором она еще не каталась, — до этого момента Маргарет не понимала до конца, насколько устала. Но сейчас, сидя на балконе, она, лелеемая щедрым солнцем, чувствовала, что могла бы проспать целую неделю. Вот настоящее счастье — спать, ни о чем не беспокоясь!

Маргарет задремала. Ее убаюкивал шелест листьев плюща и дикого винограда, нежно ласкаемых еле заметным ветром. Сквозь сон до молодой женщины донеслись голоса — кто-то стоял под балконом. Она медленно открыла отяжелевшие веки, выпрямилась в кресле, разминая затекшие спину и шею.

— А завтра мы сможем снова поплавать в бассейне, дядя Федерико? Пожалуйста, пойдемте завтра!

Голос Рикардо, высокий, взволнованный, заставил Магги выглянуть из-за глянцевых тяжелых листьев плюща. Внизу она увидела племянника: кудри его были влажными, обнаженное тело блестело. Но не малыш, с которым было все в порядке, заставил Маргарет почувствовать сумасшедшее биение сердца.

Под балконом шел Федерико в черных, туго обтягивающих бедра плавках. На широких его плечах висело полотенце. Торс сеньора Бокерия был мощный, мускулистый. На черной густой шерсти, покрывавшей грудь, сверкали капли воды. У него оказался совершенно плоский живот. Такая же черная шерсть, что и на груди, росла по центру этого притягательного живота и исчезала в недрах плавок. Стройные ноги, крепкие руки, великолепные бедра — Федерико был сложен словно древнегреческий бог.

Маргарет, рассматривая его, понимала, что занимается постыдным делом, — подглядыванием. Но, увидев под своим балконом такого красавца, она не могла отвернуться и усесться обратно в кресло.

В детстве, окруженная женщинами, Магги совершенно не знала, что такое мужчина. Лишенное растительности тело Арнольди не подготовило ее к тому зрелищу, которое она только что наблюдала. Да и вообще ничто не подготовило девушку к ярким и волнующим ощущениям, заставшим ее врасплох. Ни ее мимолетные приятели, ни фантазии, которым она отдавалась во время просмотра некоторых кинокартин, ни образы любимых киногероев с их превосходной обнаженной плотью не могли сравниться с красотой, присущей гнусному и хитрому Федерико Бокерии.