— Она?

— Я говорю о Хелен. Может быть, это она заставляет меня помнить? Может быть, мои воспоминания о детстве — это единственное, что связывает ее с жизнью, с реальностью? А что, если душа Хелен избрала меня и тебя, чтобы все узнали правду?

— Ты это говоришь потому, что она умерла насильственной смертью?

— Да. Я слышала… во всяком случае, в книгах об этом пишут, что души ушедших из жизни таким образом… не могут обрести покой…

— Я вижу, у тебя разыгралось воображение, Гвенда.

— Возможно. Как бы то ни было, сейчас еще не поздно изменить наши планы. Мы просто нанесем визит вежливости, не более того, если только мы сами этого не захотим…

Джайлз покачал головой.

— Нам надо продолжать начатое. Другого пути у нас нет.

— Ты прав. И все же, знаешь, мне довольно страшно…

— Итак, вы ищете себе дом, — сказал майор Эрскин. Он протянул Гвенде тарелку с сандвичами. Взяв один, она подняла на него глаза. Ричард Эрскин был невысоким седовласым мужчиной с усталым задумчивым взглядом. Говорил он низким приятным голосом, несколько растягивая слова. Ничего выдающегося в нем не было, и тем не менее Гвенде он показался по-настоящему привлекательным… Говоря объективно, он не был так хорош, как Уолтер Фейн, но мимо последнего женщины прошли бы, не обратив на него внимания, тогда как Эрскин их наверняка бы заинтересовал. По сравнению с маловыразительным Фейном Эрскин обладал ярко выраженной индивидуальностью. Он вел обычный разговор об обычных вещах, и все же в нем было что-то такое, что притягивает женщин. Гвенда почти бессознательно одернула юбку, поправила волосы и подкрасила губы. Девятнадцать лет назад Хелен Кеннеди вполне могла влюбиться в майора Эрскина.

Встретив пристальный взгляд хозяйки дома, она почувствовала, что краснеет. Миссис Эрскин беседовала с Джайлзом и одновременно наблюдала за Гвендой оценивающим, полным подозрения взглядом. Джанет Эрскин, высокая женщина атлетического сложения, была одета в хорошо сшитый твидовый костюм с большими карманами и говорила очень низким, почти мужским голосом. Она выглядела старше своего мужа, но Гвенда решила, что это обманчивое впечатление. Было в ее лице что-то яростное и скорбное одновременно. «Несчастливая, недовольная своей судьбой женщина, — подумала Гвенда. — Готова побиться об заклад, что она превратила жизнь своего мужа в ад».

Гвенда продолжала разговаривать с майором.

— Искать дом — это сплошные разочарования, — сказала она. — Агентства всегда дают вам восторженные описания той или иной виллы, а когда вы видите ее собственными глазами, оказывается, что она никуда не годится.

— Вы собираетесь обосноваться в здешних местах?

— Возможно. Мы еще не выбрали. Эта местность привлекает Джайлза из-за вала Адриана, который с давних пор интересует его. Вы, наверное, сочтете мои слова странными, но нам в общем-то почти все равно, в каком именно уголке страны мы поселимся. Я родилась в Новой Зеландии, и здесь у меня никого нет. Джайлз же регулярно проводил каникулы, а затем и отпуск в Англии у своих тетушек, но и у него нет особых привязанностей. Наше единственное желание — это найти дом подальше от Лондона. Эрскин улыбнулся:

— Что ж, сельскую местность вы здесь, безусловно, найдете. Мы, например, живем совершенно изолированно; соседей у нас мало, и дома наши стоят далеко друг от друга.

Гвенде показалось, что в приятном голосе собеседника зазвучала печаль, и ее глазам вдруг предстала удручающая картина его одинокой жизни: короткие хмурые зимние дни, воющий в каминной трубе ветер, задернутые шторы, далекие соседи и постоянное присутствие этой женщины с несчастными глазами.

Видение исчезло. Вокруг опять было лето, и через открытые французские окна из сада доносился аромат роз и пение птиц.

— Это старинный дом, не так ли? — спросила Гвенда. Эрскин кивнул:

— Да. Он был выстроен во времена королевы Анны. Мои предки поселились в нем почти три века назад.

— Он очень красив, и вы можете им гордиться.

— Он уже давно нуждается в ремонте, но мы платим такие налоги, что поддерживать его в порядке становится все труднее и труднее. Но теперь, когда дети встали на ноги, самое трудное позади.

— Сколько у вас детей?

— Два сына. Один служит в армии, второй только что приехал из Оксфорда и поступил на работу в рекламное агентство.

Он посмотрел в сторону камина, Гвенда посмотрела туда же. На каминной полке она увидела фотографию двух юношей. Глаза их отца светились гордостью и любовью.

— У меня хорошие мальчики, — сказал он. — Вы можете мне поверить, даже если говорю это я сам.

— Они выглядят очень симпатичными.

— Я думаю, что дети заслуживают того…

Гвенда вопросительно посмотрела на него.

— …чтобы ради них идти на жертвы, — закончил он свою мысль.

— Я полагаю, довольно часто приходится… от многого отказываться?

— Иногда от очень многого…

Гвенда опять услышала в его голосе затаенную грусть, но в этот момент миссис Эрскин вмешалась в разговор и спросила низким голосом женщины, привыкшей повелевать:

— Вы и в самом деле ищете себе дом в этой части Англии? К сожалению, я совершенно не вижу в округе что-либо подходящее для вас.

«Да если б ты и видела, ты бы мне не сказала, — подумала Гвенда не без злости. — Эта старая гусыня вне себя от ревности потому, что я разговариваю с ее мужем, и еще потому, что я молодая и привлекательная!»

— Все зависит от того, торопитесь ли вы купить дом, — заметил Эрскин.

— Нет, мы совсем не спешим, — веселым голосом откликнулся Джайлз. — Мы хотим найти что-то, что действительно придется нам по душе. А пока мы поселились на южном побережье, в Диллмуте.

Майор Эрскин поднялся и взял со столика у окна шкатулку с сигаретами.

— В Диллмуте, — повторила миссис Эрскин.

Голос ее прозвучал совершенно спокойно, но она не спускала глаз с мужа.

— Это очаровательный маленький городок, — продолжал Джайлз. — Вы в нем бывали?

На мгновение в гостиной воцарилась тишина, затем миссис Эрскин произнесла все тем же голосом, лишенным малейших эмоций:

— Когда-то, очень давно, мы провели там летом несколько недель. Но нам не понравилось — слишком расслабляющий климат.

— Мы придерживаемся того же мнения, — отозвалась Гвенда. — Мы с мужем тоже предпочитаем места с более здоровым воздухом.

Подошедший в это время Эрскин протянул Гвенде шкатулку с сигаретами.

— В наших краях именно такой воздух, — сказал он. В его голосе сквозили жесткие нотки.

Он поднес к сигарете Гвенды зажженную спичку. Молодая женщина посмотрела на него.

— Вы хорошо помните Диллмут? — простодушно спросила она.

Эрскин сжал губы, словно ему вдруг стало больно.

— Я думаю, что да, — уклончиво ответил он. — Мы останавливались… дайте вспомнить… в «Ройал Георг»… Нет, в «Ройал Кларенс».

— Это очень приятный старомодный отель. Мы живем неподалеку от него, в Хиллсайде. Но раньше наша вилла называлась Сент… Сент-Мери, да, Джайлз?

— Сент-Кэтрин, — поправил ее муж.

На этот раз реакция была вполне определенной. Эрскин быстро отвернулся, а чашка его жены звякнула о блюдце.

— Не хотите ли выйти в сад? — резко спросила она.

— С большим удовольствием.

Выйдя из гостиной через застекленную дверь, они оказались в отлично ухоженном саду с выложенными плиткой дорожками и цветочными бордюрами. Гвенда поняла, что это была заслуга майора: когда он заговорил о розах и других цветах, его печальное лицо расцвело. Садоводство, несомненно, являлось его любимым времяпрепровождением.

Позже, когда машина молодой пары отъехала от ворот, Джайлз спросил неуверенным голосом:

— Ты… ты его уронила?

Гвенда кивнула:

— Да. У второй клумбы с дельфиниумами.

Она опустила глаза на безымянный палец левой руки и машинально повертела обручальное кольцо.

— А если ты его не найдешь?