— А может быть, я вообще все придумала, — медленно проговорила Гвенда. — Знаешь, Джайлз, я долго ломала голову и пришла к выводу, что скорее всего это был просто сон. Мне могло это присниться. Бывает, детям снятся страшные сны, которые потом остаются у них в памяти. Тебе не кажется, что это объясняет все? Ведь никто в Диллмуте даже не слышал о том, что в этом доме кого-то когда-то убили или что здесь кто-то внезапно умер, или исчез, или вообще произошло что-то странное.

Теперь Джайлз был похож на ребенка, у которого отобрали новую красивую игрушку.

— Возможно, тебе и в самом деле приснился дурной сон, — неохотно согласился он.

Но его лицо тут же посветлело.

— Нет. Это исключено. Тебе могли присниться обезьяньи лапы и чей-то труп, но ты не могла бы придумать цитату из «Герцогини Амальфи».

— Может быть, кто-то произнес при мне эти слова, а потом они мне приснились.

— Я не думаю, что такое возможно. Разве только ты услышала эту фразу в момент сильного душевного потрясения, и в этом случае мы возвращаемся к исходной точке… Подожди-ка секунду… Теперь я понял. Тебе приснились именно лапы. Ты увидела труп, услышала эти слова и так перепугалась, что тебе приснился кошмар, в котором ко всему прочему появились еще и обезьяньи лапы. Наверное, в ту пору ты боялась обезьян.

— Может, ты и прав, — сказала она без особой убежденности.

— Постарайся вспомнить что-нибудь еще… Спустись в холл. Закрой глаза. Сосредоточься… Тебе ничего другого не приходит в голову?

— Нет, Джайлз, ничего… Чем больше я думаю, тем дальше все куда-то уходит… Я уже начинаю сомневаться, видела ли я вообще что-либо. А вдруг со мной в театре просто случился припадок?

— Нет. Что-то на самом деле произошло. Мисс Марпл того же мнения. А как насчет Хелен? Ты уверена, что это имя ничего тебе не напоминает?

— Совершенно ничего. Для меня это просто имя.

— А ты уверена, что слышала именно его?

— Уверена. Я слышала — «Хелен», — уверенно ответила Гвенда.

— В таком случае ты должна хоть что-то о ней помнить, — не без основания заметил Джайлз. — Хорошо ли ты ее знала? Жила ли она здесь или приехала погостить?

— Я тебе повторяю, что не имею ни малейшего понятия! — воскликнула Гвенда, начиная нервничать.

Джайлз решил начать по-другому:

— А кого-нибудь еще ты помнишь? Может быть, отца?

— Нет. Я не могу сказать, что я его помню. У нас в доме была его фотография, и тетя Алисон часто говорила мне: «Это твой папа». Но у меня не сохранилось никаких воспоминаний о нем и об этом доме…

— А слуг ты помнишь? Может быть, свою няню?

— Нет… нет. Чем больше я стараюсь вспомнить, тем сильнее провалы в памяти. Все, что я знаю, скрыто в подсознании. К тому месту, где раньше была дверь, я тоже шла машинально. Я же не помню о ее существовании. Может быть, если ты перестанешь меня допрашивать, Джайлз, я сама все вспомню. Да и вообще, пытаться выяснить, что тогда произошло, совершенно бесполезно. Это было так давно…

— Я не думаю, что все так безнадежно, как тебе кажется. Даже наша старенькая мисс Марпл разделяет мое мнение.

— Однако она не поделилась с нами никакими соображениями о том, как нам поступить. А судя по ее глазам, соображения на этот счет у нее есть. Хотела бы я знать, что она сделала бы на нашем месте.

— Давай перестанем строить гипотезы, Гвенда, — заявил Джайлз, — и будем изучать факты по порядку. Я, кстати, уже начал, просмотрел метрические книги. К сожалению, ни одной Хелен нужного нам возраста я не обнаружил. Да и вообще похоже на то, что за весь этот период не умерло ни одной Хелен, за исключением некой Эллен Пагг, которой было девяносто четыре года. Что ж, попробуем поискать в другом направлении. Поскольку твой отец и, видимо, мать жили в этом доме, он или принадлежал им, или они его арендовали.

— По словам Фостера, садовника, Хенгрейвы купили его у людей по фамилии Элворси, а те — у миссис Финдисон. Больше этим домом никто не владел.

— Твой отец мог купить его, прожить в нем очень недолго, а затем продать. Но мне кажется более правдоподобным, что он снял его, причем уже с мебелью. Разумнее всего будет обратиться к местным агентствам.

Обойти агентства не составляло большого труда, так как в Диллмуте их было всего два. Агентство «Уилкинсон» открылось сравнительно недавно, одиннадцать лет назад, и занималось оно в основном продажей маленьких бунгало и новых домов на окраине города. Через посредничество второго агентства — «Гэлбрейт и Пендерли» — Гвенда купила Хиллсайд. Джайлз отправился туда и рассказал, что они с женой в восторге от их нового дома и от Диллмута вообще. Недавно выяснилось, что миссис Рид жила здесь в детстве. Кое-что в ее памяти сохранилось, и ей кажется, что и тогда она жила в Хиллсайде, но точно она этого не помнит. Не осталось ли в их регистрационных книгах записи о том, что когда-то виллу снимал некий майор Халлидей? Это могло быть лет восемнадцать или двадцать назад…

Мистер Пендерли виновато взмахнул руками:

— Боюсь, что у меня нет таких сведений, мистер Рид. Архивы того времени о краткосрочной аренде или сдаче внаем меблированных домов не сохранились. К сожалению, мистер Рид, я не могу ничем вам помочь. Если бы наш старый клерк, мистер Нарракотт, был жив — он скончался прошлой зимой, — то наверняка смог бы это выяснить. Он обладал удивительной памятью и проработал у нас почти тридцать лет.

— А больше обратиться не к кому?

— Все служащие нашего агентства относительно молоды. Разумеется, есть еще сам старый мистер Гэлбрейт. Но несколько лет назад он отошел от дел.

— Могу ли я с ним встретиться? — поинтересовался Джайлз.

— Не знаю, что вам и сказать… — засомневался мистер Пендерли. — В прошлом году с ним случился удар, и с тех пор он сильно сдал. Вы понимаете, ему уже за восемьдесят.

— Он живет в Диллмуте?

— Да, в Калькутта-Лодж. Это очень красивая маленькая усадьба на Ситонской дороге. Но я не думаю, что…

— На мой взгляд, мы ничего не добьемся, — сказал Джайлз Гвенде. — А вообще-то чем черт не шутит. Я думаю, писать ему не стоит. Давай поедем и попытаемся увидеться с ним.

Калькутта-Лодж находилась посреди прекрасно ухоженного сада. В гостиной, куда вошли молодые люди, тоже царил образцовый порядок, хотя она была заставлена мебелью. В воздухе витал легкий запах воска; окна окаймляли занавеси с тяжелыми фестонами.

Вскоре в комнате появилась худощавая женщина средних лет.

Джайлз поспешил объяснить ей цель их визита, и с лица мисс Гэлбрейт исчезла настороженность.

— Мне очень жаль, но я вряд ли смогу помочь вам, — сказала она. — Ведь это было так давно…

— Да, но иногда в памяти остаются некоторые детали, — заметила Гвенда.

— Сама я, конечно же, ни о чем не знаю, так как никогда не занималась делами агентства. Вы говорите, майор Халлидей? Нет, я не помню, чтобы в Диллмуте жил кто-то под этой фамилией.

— Может быть, вспомнит ваш отец? — продолжала Гвенда.

— Мой отец? — Мисс Гэлбрейт покачала головой. — Он теперь мало чем интересуется, да и с памятью у него неладно.

Взгляд Гвенды задумчиво остановился на медном столике из Бенареса, затем на веренице эбеновых слонов, выстроившихся друг за другом на камине.

— Я думала, он может вспомнить, — настаивала она, — потому что мой отец в ту пору вернулся из Индии. Ведь ваш дом называется Калькутта-Лодж?

— Да, мой отец вел одно время дела в Калькутте, — подтвердила мисс Гэлбрейт. — Затем началась война, и в 1920 году он вернулся в Англию. Он с удовольствием вновь уехал бы в Индию, но мою мать не привлекала жизнь за границей, да и, честно говоря, климат тех мест здоровым не назовешь. Что ж… вы, наверное, хотите повидаться с моим отцом. Я, правда, не знаю, в каком он сегодня настроении…

Она провела их в маленький темный кабинет. В большом кресле, обтянутом потертой кожей, сидел старый джентльмен с седыми усами и слегка асимметричным лицом. Когда дочь представила ему молодую пару, он дружелюбно взглянул на них.