– Я уверена, что это Господь тебя нам послал. Ты столько для меня сделала! – Она сжала руку Эллен.

– О нет, Клэр, это ты мне помогла! Без тебя я никогда бы не справилась с бедами. Благодаря тебе я научилась верить в себя и быть решительной, даже когда на мне не штаны и рубашка, а платье. Я всегда буду твоей должницей! – Эллен впервые сама обняла Клэр.

– Ничего ты мне не должна. – Клэр взяла ее за плечи и заглянула в глаза. – Тебе я обязана своим счастьем.

– Да, с этим я полностью согласен! – вмешался Гуо, который услышал лишь последнюю фразу. Он, ухмыляясь, протянул им кувшин. – Это вино! – гордо сообщил он. – Я его купил, чтобы у тебя остались приятные воспоминания о последнем дне здесь! – Лицо Гуо расплылось в улыбке.

Эллен немного успокоилась.

– Ты думаешь, что если я завтра проснусь с головной болью от похмелья, то буду вспоминать об этом вечере с радостью? – Когда она подтрунивала над ним, ей становилось легче.

– Садитесь, красавицы мои, поешьте и выпейте со мной. – Гуо рассмеялся. Он разлил красное вино по глиняным кружкам, и даже Жаку по такому случаю дали попробовать вино. Гуо поднял свою кружку, чтобы чокнуться с остальными.

– За тебя, Элленвеора! – сердечно произнес он.

– За ваше общее будущее и за ребенка, – сказала Эллен и подмигнула Клэр. Та покраснела, и Гуо с гордостью обнял ее.

– За твои грандиозные планы, Эллен! Пусть у тебя в жизни все удастся, и ты найдешь свою любовь! – Гуо чокнулся с Эллен.

Клэр всхлипнула и поспешно поставила кружку на стол, так что вино чуть не разлилось, а затем она выбежала из комнаты.

– Не трогай ее, – удержал Гуо Эллен, когда та хотела пойти за подругой. – Она сейчас вернется, а если ты к ней выйдешь, то вы обе будете рыдать, а от этого вам легче не станет.

Эллен кивнула. Гуо был прав: вскоре Клэр вернулась. Глаза у нее по-прежнему были красными, но она села вместе со всеми за стол и попыталась улыбнуться.

По такому случаю они съели зажаренную курицу с овощами и черным хлебом, запили все это вином и провели остаток вечера, предаваясь воспоминаниям. Когда они, посмеиваясь, пошли спать, бурдюк из-под вина был уже пуст.

На следующее утро Эллен встала так же рано, как и обычно. У нее болела голова, а от яркого света, громких звуков и резких движений боль становилась совершенно невыносимой. «Если пьешь слишком много, то надо смириться с похмельем, оно само пройдет», – подумала Эллен. Когда она умывалась и одевалась, каждое движение давалось ей с трудом, а руки, казалось, были налиты свинцом. Несмотря на головную боль, она собрала все свои пожитки, аккуратно уложив в мешок красивое зеленое платье, подаренное ей госпожой де Бетюн. Это платье очень шло к ярко-зеленым глазам Эллен. Она не забыла и про стопку льняных тряпок, небольшой факел, огниво, трут и провиант. Она положила туда же и вещи Эльфгивы, которые хранила как зеницу ока. Прижавшись к ним лицом, девушка с тоской подумала о старой травнице. Взяла она с собой и другие вещи, напоминавшие ей о былом: расческу, подаренную ей Клэр; небольшую фигурку святого Христофора, вырезанную для нее Жаком, ленты для волос, которые она никогда не носила, несмотря на просьбы Клэр, и блестящий камешек из Танкарвилля. Роза нашла этот камешек вскоре после приезда в Нормандию и подарила его Эллен в знак их дружбы. Хотя Роза ее и предала, Эллен все равно носила камешек с собой. Слеза скатилась по ее щеке, но Эллен поспешно отерла ее рукавом и надела пояс, на котором висел нож Осмонда, фляга и кошелек. Большую часть своих сбережений она хранила под одеждой, а в кошельке на поясе звенела пара монет, которых должно было хватить на ближайшее время. Если на нее нападут, то воры подумают, что она носит все свои деньги на поясе.

В Танкарвилле она стригла свои ярко-рыжие волосы очень коротко, но с тех пор они выросли и доходили ей до плеч. Они были густыми и кудрявыми и топорщились с таким же упрямством, каким обладала и она сама. Во время работы они спадали ей на лицо, так что она заплетала их в косу и связывала простой веревкой, а ее высокий лоб обрамляла корона из кудряшек. Веснушки, появившиеся у нее на носу когда она еще была ребенком, сейчас покрывали и щеки, подчеркивая белизну и нежность кожи. Под ярко-рыжими бровями блестели зеленые глаза, словно изумруды в медной оправе.

Эллен вздохнула. Хотя она уже много месяцев мечтала о том, чтобы уехать, сейчас ей было нелегко.

– Ты можешь передумать и остаться! – сказала Клэр, когда они прощались.

Эллен покачала головой.

– Я должна найти свой путь.

Она прожила в Бетюне почти три года. Клэр с Гуо после свадьбы убедили ее остаться на зиму, но теперь пришло время покинуть их дом.

– Да, конечно, – кивнула Клэр. Эллен обняла Гуо.

– Береги ее, слышишь?

– Можешь на меня положиться, я позабочусь о ней.

Эллен всхлипнула.

– О Боже, ты разговариваешь так, будто ты моя мама, а не моя подруга, – вздохнула Клэр.

– Гляди, Гуо, вон идет твой отец! – Эллен обрадовалась, увидев старика Жана. Она любила его, потому что он напоминал ей Осмонда.

– Я был бы рад, если бы у меня была такая дочь, как ты, – шепнул он ей на ухо, когда они обнялись, и тут Эллен не смогла сдержаться и прослезилась.

Жан потрепал ее по плечу.

– Глядите, вон кто-то скачет. Мне кажется, это госпожа де Бетюн! – воскликнула Клэр и замахала рукой.

Эллен смахнула слезы и увидела, что Клэр права. Госпожа де Бетюн спешилась, обняла Эллен и заглянула ей в глаза.

– Эллен, береги себя! Готье, пони! – обратилась она к своему спутнику.

Рыцарь Готье передал Эллен поводья симпатичной невысокой лошадки.

– Путешествовать на лошади удобнее, быстрее и, прежде всего, безопаснее. Его зовут Нестор, он очень смирный и подойдет такой неумелой наезднице, как ты, – сказал он, улыбнувшись.

– Я дарю его тебе! – заявила Аделаиза де Бетюн и заговорщически подмигнула Эллен.

В ее умных глазах можно было прочесть: «Нам, женщинам, нужно держаться вместе».

– Спасибо, госпожа. Огромное вам спасибо!

– Ах да, чуть не забыла. Это мне дал мой сын. Он сказал, что никогда тебя не забудет. А чтобы и ты его не забыла, он дарит тебе вот это! – Аделаиза де Бетюн развернула шелковый платок. В нем лежал красновато-каштановый локон, перевязанный крошечной ленточкой.

Эллен умиленно улыбнулась.

– Удачной тебе поездки, Эллен! – Аделаиза вскочила на коня, попрощалась со всеми изящным кивком головы и ускакала.

Клэр обняла Эллен в последний раз и не хотела ее отпускать.

– Ты всегда можешь вернуться к нам, и мы тебя примем с распростертыми объятиями! – сдавленно сказала она, а Гуо кивнул, соглашаясь с женой.

– Спасибо – за все! – пробормотала Эллен.

– Ну что ж, давай попробуем посадить тебя на эту лошадку, – сказал Гуо.

Эллен села на пони, а Гуо помогал ей, хотя она и сама бы справилась. Нестор вел себя совершенно спокойно, а когда Эллен поцокала языком и пнула его пятками в бока, он медленно потопал вперед. Вряд ли на пони она сможет передвигаться быстрее, чем пешком, но Нестор будет ее согревать, и с ним будет не так одиноко. Внезапно она обрадовалась тому, что ей не придется путешествовать самой. Возможно, одиночество было хуже всего, не считая разве что болезни и голода.

Жак некоторое время бежал рядом с ней, пока она не выехала из деревни.

Затем Эллен отпустила поводья. Нужно ехать вперед. Где-то там ее ждет новая жизнь.

Апрель 1170 года

В каждой деревне, через которую проезжала Эллен, она пыталась найти работу, но люди, качая головами, отказывались от услуг незнакомой женщины, которая утверждала, что может ковать железо. Она была в пути уже больше месяца, и ее сбережения подходили к концу. Март оказался холоднее обычного, однажды даже выпал снег, да и наступивший апрель был не лучше. Эллен с неизменным упрямством продолжала спрашивать всех о работе. Кузнецы чаще всего рекомендовали ей отправиться в Бове. Так как Эллен все равно не имела определенной цели, она решила последовать этому совету, и уже через два дня подъехала к городу.