– Колин, я вовсе не психопатка и не истеричка, но у меня такое чувство, что сегодня что-то случится. Зачем вообще этот бал? Марго болтается в океане, неужели нельзя было дождаться ее?

– Когда Марго появляется… где угодно, все смотрят только на нее. Сегодня должны посмотреть на Шейна Кримсона. Поэтому она и болтается в океане.

– Что-о? Вы с ней это нарочно задумали?

– Ви, я не могу посвящать тебя во все, но скажу, что у Марго с этим парнем связаны определенные планы. Сегодняшний бал будет чем-то вроде квалификационного забега.

– А Шейн знает, что вы его испытываете?

– Уверяю тебя, он умный мальчик.

– Но Марго его даже не видела!

В голосе Колина зазвучал металл.

– Вивиана, твоя бабушка знает меня двадцать пять лет. Мне доверял твой дед. Уж чего-нибудь мои рекомендации стоят!

– Ты его рекомендовал? Куда? Почему я ничего не знаю?

– А почему ты должна это знать? Ты учишь мистера Кримсона хорошим манерам и получаешь за это деньги, только и всего. Это ты на него работаешь, а не он на тебя, ну а твоя бабушка тем более не обязана отчитываться перед тобой…

– Все. Ни слова, Колин Фаррелл. Извините, что потревожила ваш сон. Это больше не повторится. Я непростительно забылась. Спокойной ночи… и будь я проклята, если еще хоть раз к тебе обращусь!

Трубка с грохотом рухнула на рычажки, и мистер Джейд торопливо вскочил. Вивиана злобно фыркнула и направилась в ванную.

Она отвезла Шейна к Жозефу, причем всю дорогу так яростно фыркала в ответ на все его робкие попытки поговорить, что под конец Шейн окончательно забился в угол сиденья – если подобное определение применимо к двум метрам роста и полутора метрам в плечах.

Жозеф тоже был не в духе: одна из клиенток перележала в солярии и теперь вопила в кабинете Жозефа, призывая громы небесные на голову отвечавшей за нее девушки. Вивиана на секундочку выпала из своего состояния и с интересом прислушалась, а Шейн изумленно задрал брови. Работая на автозаправке, он наслушался всякого, но никогда не слышал, чтобы ТАКИЕ слова произносила женщина.

Вивиана подхватила Жозефа под руку, но тот не стал притворяться женщиной и буркнул сердитым басом:

– Не приставай, Ви. Я не в духе.

– Жози, брось! Ну что с ней такого уж страшного случилось…

– Ничего, если не считать некоторых изменений в колере. Малиновый может быть к лицу, если только само лицо не малиновое. Знаешь, кто это?

Он наклонился к уху Вивианы и прошептал имя. Девушка вскинула брови и даже присвистнула.

– Ого. Ты влип, приятель. Ну ладно, тогда не буду к тебе приставать. Пусть кто-нибудь из твоих волшебниц попудрит мистеру Кримсону носик.

В глазах Жозефа сверкнул алчный отблеск.

– Ну, нет! Это я никому не доверю. За мной, дорогуша. Ви, ты почитаешь или на массаж?

– Ни то, ни другое. Я уложу волосы… пожалуй, макияж тоже. У меня руки сегодня трясутся.

– Непосильная работа на плантациях?

– Нет. Хочется удушить парочку мужчин до дрожи в руках.

Шейн пугливо покосился на Вивиану. Он понятия не имел, за что она дуется. Вчера все было так здорово, а сегодня она похожа на фурию… Очень хорошенькую фурию, надо добавить.

Шейн покорно опустился в мягкое кресло и отдался во власть Жозефа. Тот неожиданно пришел в прекрасное расположение духа и даже мурлыкал себе что-то под нос. Вполне мужским голосом. Шейн выждал еще минуточку и решился.

– Жозеф…

– Да, милый?

– Как вы думаете, что с ней?

– Влюблена как кошка.

– В кого?!

– В тебя, дурачок. В кого же еще. Всех остальных она знает с детства и терпеть не может, уж поверь мне.

Оцепеневший Шейн так выпучил глаза, что Жозеф нахмурился и сердито хлопнул его расческой по затылку.

– Мистер Кримсон, вам не идет такое выражение лица. И закройте рот. В жизни не поверю, что ты ни о чем таком не догадывался.

Теперь мистер Кримсон покраснел как рак.

– Да что же это такое! Тебе сколько лет?

– Двадцать девять. Скоро тридцать.

– Ты девственник?

Шейн издал горлом звук, больше подходящий утопленнику. Жозеф развеселился.

– Понятно. Ты продолжаешь считать себя деревенским дурачком, которому свезло на принцессу в роли учительницы. Зря, дорогуша. Ты не прав.

– Я никогда в жизни не думал…

– …Что косая сажень в плечах, симпатичное лицо и покладистый нрав способны привлечь барышню? Правильно. Им нравятся кривобокие уроды с неврастеническим синдромом. Они без ума от женоподобных кокаинистов, прыщавых клерков и скрытых извращенцев.

– Жозеф, я серьезно…

– Самое смешное, что я тоже. Барышни действительно без ума от всякого сброда. Но очень недолго. Природа, мать ее, берет свое, и барышни рано или поздно понимают, что широкие плечи и покладистый нрав куда лучше. Голос крови, знаешь ли. И плоти. Вивиана накушалась утонченных придурков под самую маковку, теперь ее тянет в твои сильные объятия. Она своенравна и избалованна, поэтому сопротивляется здравому смыслу, но, в конце концов, он возьмет верх.

– Жозеф, перестань…

– Э, нет, ковбой. Это не твой стиль. Ты должен рявкнуть: «Заткнись, придурок!»

Шейн рассмеялся. Внутри у него вдруг почему-то стало легко и пусто, словно он раскачивался на громадных качелях. Вивиана его… Он Вивиане… Нет, не может быть, но до чего же здорово об этом думать!

– Жозеф?

– Да, милый?

– Только не обижайся.

– На тебя? Это невозможно.

– Ты правда… гей?

Пауза. А потом Шейн увидел в зеркале сорокалетнего усталого мужика с насмешливым и ироничным взглядом и горькой складкой у рта. Яркий грим стал просто гримом, маской клоуна, а из-под него выглянул настоящий человек.

– У меня трое детей, мальчик. Любящая жена-католичка. Тихий дом в пригороде. По воскресеньям лазанья и стаканчик граппы. Моя жена – красавица, и я до сих пор не понимаю, за что она меня полюбила.

– А как же…

– Просто. Мне надо было выжить. Я выжил. Надо было кормить семью – я ее кормлю, и довольно неплохо. Про дом в пригороде и семью не знает ни один из моих клиентов, включая Вивиану. Ты первый. И последний.

– Почему?

– Потому что тебе можно верить. Такие, как ты, не продают.

– Нет, почему нельзя, чтобы знали?

– Тебя Вивиана в театр водила? Ну вот. Я тоже служу в театре. Я много лет играю одну и ту же роль. Пока я играю ее хорошо, у меня вечный аншлаг. Если зрители увидят, как леди Макбет бредет с авоськами из супермаркета, они перестанут считать ее примой. Особенно ТАКИЕ зрители.

– Понятно. Жозеф?

– Да?

– А… друзья у тебя есть?

– Был один. Уехал в Канаду. Да и какие тут друзья…

Когда они прощались, Жозеф вдруг посмотрел очень серьезно и тихо сказал:

– Удачи тебе, парень. Сегодня у тебя непростой вечерок, да и дальше придется не сладко. Мне действительно приятно с тобой работать. Я живу в Снодберри-Лейн. Вилла «Сицилия». Там меня зовут Джузеппе Сантуццо.

Шейн пытливо посмотрел в глаза грустного клоуна и тихо ответил:

– Спасибо.

Вивиана после салона стала сногсшибательно хороша, и Шейн мог думать только о ней, поэтому сборы на вечер прошли в нервной обстановке. Шейн задумчиво стоял столбом, пока его наставница, кипя от злости, выкладывала полный набор одежды на кровать, выставляла на столик туалетную воду, футляры с запонками и булавкой для галстука и прочую дребедень. Наконец Шейн был готов, они спустились вниз и уселись в длинный, как осенний вечер, «кадиллак».

Ресторан «Антик» на Пятой был не просто дорогим и роскошным, он был ДО НЕПРИЛИЧИЯ дорогим и роскошным. Длинные и блестящие машины то и дело подъезжали к зеркальным дверям, измученные швейцары кидались на помощь, и по ковровой дорожке непрерывным потоком струились фрачные пары, строгие смокинги и умопомрачительные туалеты, щедро усыпанные бриллиантами. Шейн немного растерялся, но маленькая ручка Вивианы твердо легла на его локоть, и он немедленно пришел в себя.