Те же и Колесов (горничная, пропустив Колесова уходит направо).

КОЛЕСОВ. Дорогой Верунчик! Как я счастлив! Я снова дома! Снова с тобой… Здравствуйте, Александр Павлович! Как это мило с вашей стороны развлекать мою Веру за время ее соломенного вдовства (сердечно жмет ему руку).

ПРОТАСОВ. Да… да… Мы здесь развлекались… То есть Вера Николаевна все скучала, а я пытался ее развлекать… Но тщетно! Все мои усилия были напрасны. Вера Николаевна была безутешна.

КОЛЕСОВ. (смотрит любовно на жену) Дорогой мой Верунчик!

ПРОТАСОВ. Но теперь… Я, право, думаю, что сейчас я лишний… Разрешите раскланяться (Колесов приветливо жмет руку, Вера не делает никакого движения). До свидания, Вера Николаевна (Вера молчит) Я пойду… Только (мимически показывает, что шляпа лежит на стуле за Верой). Вера Николаевна, я вас не побеспокою, если возьму свою шляпу.

ВЕРА. (холодно) Я вас просила, Александр Павлович…

ПРОТАСОВ. (перебивая) Отобедать у вас… Спасибо, но сегодня я никак не могу…

ВЕРА. (Протасову) И тем не менее вы не уйдете. (мужу) Коля, у меня есть дело… Дело к тебе… Александр Павлович хотел остаться, а сейчас (говорит с ударением) думает, что он лишний. Я этого не думаю… А ты тем более, что повторяю: у меня серьезное дело…

КОЛЕСОВ. У тебя серьезно дело? Ах ты, стрекоза! Александр Павлович, Александр Павлович, сами знаете: если женщина захочет…

ПРОТАСОВ. (пожимая плечами) М–да… (хочет сесть).

ВЕРА. Нет, нет, Александр Павлович, я вас прошу зайти на несколько минут в Колин кабинет… Не беспокойтесь, я вас долго не задержу.

ПРОТАСОВ. Нет… отчего… У меня много времени. (в сторону) Как бы улизнуть…

ВЕРА. (пропуская его в дверь налево, говорит шепотом) Не беспокойся, Шуренок, эта комната только с одной дверью… И пятый этаж…

ПРОТАСОВ. (уныло) Что делать. Судьба…

КОЛЕСОВ. Знаешь, Верунчик, я никогда не думал, что ты такая деловая женщина.

ВЕРА. Наружность часто обманчива. Садись сюда (указывает на место у стола), а я сяду вот здесь (садится с другой стороны). И давай потолкуем.

КОЛЕСОВ. Ай–ай–ай… Сколько торжественности… Ну–с, хорошо, слушаю.

ВЕРА. Слушай, мы поклялись счастьем наших детей!..

КОЛЕСОВ. Разумеется, будущих детей…

ВЕРА. А каких еще? Какой ты глупый! Итак, мы поклялись счастьем наших будущих детей сказать друг другу все, если случится несчастье и кто нибудь из нас изменит другому.

КОЛЕСОВ. (вскочив) Как? Ты уже знаешь?

ВЕРА. Я думаю, что я уже знаю! Кому же и знать, как не мне?..

КОЛЕСОВ. (отирает платком лоб) Но, уверяю тебя, Верунчик… Я не так виноват, как тебе кажется…

ВЕРА. О, нет, Коля, ты виноват… ты очень виноват… Зачем ты меня оставил одну…

КОЛЕСОВ. Верунчик, я все время мечтал о тебе… Только о тебе… Клянусь тебе…

ВЕРА. О, нет, если бы ты мечтал обо мне… этого бы не случилось!

КОЛЕСОВ. Верунчик, родная… Как же теперь быть? Как ты намерена поступить?

ВЕРА. (указывая на письмо) Я изложила здесь все… После смерти ты все узнаешь…

КОЛЕСОВ. После смерти… Благодарю покорно! Нельзя так трагически относиться к сравнительным пустякам… Это безумие! Давай письмо сейчас…

ВЕРА. (удивленная) Нет, погоди! Пустяки? Безумие? Ты называешь это пустяками? Опомнись, Коля! 3начит ты меня никогда не любил!.. А я… А я… думала… О–о–о (рыдает).

КОЛЕСОВ. (бросаясь к ней) Успокойся, дорогая… (крепко ее целует).

ВЕРА. (сквозь слезы) Что это такое? Ты надушен?.. Что это значит? Ты никогда не душишься и вдруг сегодня надушен?

КОЛЕСОВ. (растерявшись) Ну, да… Надушен… Это меня в парикмахерской надушили…

ВЕРА. В парикмахерской… Не лги! В парикмахерской нет духов… В особенности таких духов (исследует сюртук). И сюртук… И сюртук надушен… Это тоже в парикмахерской?

КОЛЕСОВ. (растерянно) Тоже в парикмахерской, Верунчик…

ВЕРА. Ты лжешь! Ты не мог быть в парикмахерской! Поезд пришел в 3 ч. 35 мин, а в четыре часа ты был дома… Коля!..

КОЛЕСОВ. (просительно) Верунчик!!!

ВЕРА. Ты мне изменил… Коля, ты мне изменил… О, я несчастная (рыдает).

КОЛЕСОВ. (с изумлением) Но мне казалось, что ты именно об этом и говорила со мной все время…

ВЕРА. (не слушая) Изменил… Изменил… И когда? В то время как я писала ему такое письмо (потрясает письмом). О, я глупая, глупая (кричит). Как это случилось?

КОЛЕСОВ. Верунчик, к чему бередить раны? Ты сама знаешь, как это случилось. Разве ты не пишешь в своем письме?

ВЕРА. Письмо!.. Письмо!.. Никогда ты не узнаешь, что я писала в этом письме… Вот тебе… (рвет письмо на мелкие кусочки и бросает их в камин). Я уезжаю…

КОЛЕСОВ. Куда? Верунчик, опомнись, куда ты уезжаешь?

ВЕРА. (зло) Вам до этого нет никакого дела, Николай Алексеевич. Я уезжаю к маме…

КОЛЕСОВ. Опомнись, деточка! На что это похоже!.. Что подумают люди?..

ВЕРА. Что подумают люди? (кричит) Александр Павлович! Александр Павлович! Пожалуйте сюда!!!

КОЛЕСОВ. Опомнись, Верунчик, к чему скандал…

ВЕРА. Нет никакого скандала… (кричит) Да ступайте же сюда, Александр Павлович! (Протасов появляется смущенный и испуганный).

ВЕРА, КОЛЕСОВ, ПРОТАСОВ.

ВЕРА. Александр Павлович! Вы друг моего мужа, вы мой друг, словом вы друг нашего дома…

ПРОТАСОВ. (смущенный) Вера Николаевна…

ВЕРА. Да… Да… Вы друг моего мужа… Вы друг дома… Вы должны нас рассудить…

КОЛЕСОВ. (умоляюще) Верунчик!!!

ПРОТАСОВ. Рассудить?.. Вас?.. С кем?..

ВЕРА. С этим господином! (указывает на мужа) Который был моим мужем…

КОЛЕСОВ. Верунчик, это уже слишком… Александр Павлович наш друг… Но едва ли ему интересно разбираться в наших дрязгах…

ВЕРА. Дрязгах? Супружескую измену ты называешь дрязгами? Изверг! (Протасову) Говорите, Александр Павлович!!!

ПРОТАСОВ. Виноват… Супружеская измена… Конечно, это печально… Но, видите ли, Николай Алексеевич, когда женщина изменяет, есть всегда смягчающие обстоятельства…

ВЕРА. Какое мне дело до смягчающих обстоятельств. Какое мне дело до этой женщины…

ПРОТАСОВ. (не понимая) Какое вам дело до этой женщины? Вы обвиняете во всем мужчину… Разумеется это в ваших интересах…

ВЕРА. Вы… глупы, Александр Павлович!!!

КОЛЕСОВ. Позвольте, позвольте, Александр Павлович! Почему моя измена в ее интересах?.. Как можете вы так говорить? А я вас считаю другом…

ПРОТАСОВ. (не понимая) Виноват, ваша измена? Вы говорите про вашу измену?

КОЛЕСОВ. (не слушая) Вам хочется воспользоваться несчастным случаем и оправдать ваше звание друга дома… О–о! Это вам не удастся! Моя Вера святая женщина… Ах, черт возьми!!!

ПРОТАСОВ. (опомнившись, кидается к Вере и говорит шепотом) Письмо… Где письмо?..

ВЕРА. Письма нет… Письмо я сожгла…

КОЛЕСОВ. К черту письма… Не надо никак писем… Я не допущу совращения моей собственной жены с пути истины… Если даже и изменил ей!..

ВЕРА. (рыдает) Изверг!!! Изверг!!! Как спокойно он об этом говорит…

ПРОТАСОВ. (Колесову) Как? Вы изменили своей жене? А я думал…

КОЛЕСОВ. Изменил… Изменил… черт меня возьми!.. Сам не знаю, как это случилось… На радостях, должно быть…

ВЕРА. Как на радостях?

КОЛЕСОВ. Ну, да… Обрадовался, что сессия кончилась и что скоро тебя увижу… Поезд уходит в 6–ть часов утра… Боялся проспать… И…

ВЕРА. И надушился… А я… Я!!!

ПРОТАСОВ. Виноват, Вера Николаевна! Вы пожелали избрать меня третейским судьей… Так позвольте выслушать мой приговор…

ВЕРА. (упавшим голосом) Хорошо!

КОЛЕСОВ. (сжимая руку Протасову) Помните, что вы мой друг…

ПРОТАСОВ. Но друг нелицеприятный. (становится в позу) Итак, друзья мои, в вашей жизни случилось несчастье… Что делать: грех да беда на кого не живет. Но, Вера Николаевна, с мужчиной, сами знаете, всякое бывает… Николай Алексеевич вам изменил, но добровольно сознался в измене.