– Ну да уж!

– Конечно. Ты говоришь верно, все тайное становится явным. Как я могу соединить свою судьбу с Митей, если знаю, что его в любую минуту…

– Что же делать-то? – спросила Чугуева растерянно. Она устала слушать и понимать. Предобморочное отчаяние, которое мутило ее, когда она бросала на Митю мартын, подступало и теперь. На той стороне улицы засмеялись.

– Скажи, пожалуйста, – услышала она, словно в телефонной трубке, – знает кто-нибудь, кроме нас троих – кроме тебя, Мити и меня, – знает еще кто-нибудь про твое прошлое?

Чугуева посопела и сказала, глядя в сторону:

– Нет.

– Никто, никто? – Тата уставилась на нее красивыми глазами.

– Нет.

– Тогда вот что. Держи язык за зубами. И трудись. Трудись еще лучше, чем раньше.

– Простят? – встрепенулась Чугуева.

– Может быть. Любые грехи искупаются трудом. Ударным, честным трудом, и только.

– Так ведь я и писателя подвожу, – проговорила Чугуева упавшим голосом. – Нет, девка, я, видать, сроду заразная. К кому ни прислонюсь, замараю. Я и тебе слукавила.

– Так я и чувствовала!

– Еще один дурачок про меня знает. Все как есть.

– Боже мой! Он где? В Москве?

– В Москве.

– Кто?

– Этого я тебе не скажу. – Она поглядела на Тату тяжелым взглядом. – А за Митьку выходи. Ничего ему не будет, потому что…

Чугуева не успела закончить. Явился Митя. Посмотрел подозрительно на обеих, спросил:

– Про меня трепались? Ты ее не больно слушай, Васька! Она тебе накатает сорок бочек арестантов. Подавай в комсомол, пока меня в начальники шахты не поставили.

– Какой комсомол! – вздохнула Чугуева. – Я верующая.

– Ну и что? В нашу веру переходи. У вас хлопот много: и в бога верить, и в Миколу осеннего, и в Егория вешнего. А у нас проще – каждый день масленица.

– То и беда, что у вас масленица, – вздохнула Чугуева и пошла к Триумфальным воротам.

Трудилась она в метро около года, а Москвы, по правде сказать, не видала. Единственным ее маршрутом было: Лось – Казанский вокзал – штольня – и обратно. Да однажды дурной случай занес ее в ресторан «Метрополь». Вот и все, что она видела в столице.

И прежде, чем кончить с фальшивой жизнью, прежде, чем отдаться властям, потянуло ее проститься с Москвой и поглядеть, что за чудо Триумфальные ворота. Уж больно название прекрасное. Рассказывали, что через арку этих ворот проезжали из Петербурга кареты с царями и царицами, что по бокам и сейчас стоят, как живые, чугунные богатыри с копьями, а на самом верху чугунные жеребцы, дыбком. Интересно поглядеть, как они теперь, эти ворота, замкнуты или отворены для простого народа.