– Вот! – крикнул Константинов. – Купол неба, наблюдаемый с полета! Спасибо, Майгин! Если у меня и оставалась капля сомнений в моей идее, вы окончательно высушили эту каплю.

Он окинул всех горящим взглядом и сказал, отчеканивая каждое слово:

– Этот город когда-то парил высоко в небе, в темном глубоком звездном небе. Да-да! Это было так. Люди, что жили в нем, построили его не на нашей планете, ибо город этот есть не что иное, как огромный, прекрасно оборудованный межпланетный корабль. Много лет назад люди из какого-то другого, далекого мира прилетели на Землю и погибли здесь во время извержения вулкана. «Иллюзион» показал нам этот трагический момент. Их корабль был залит лавой и засыпан землей…

Он на минуту умолк и взглянул поочередно в глаза каждому из своих слушателей. Изумление, граничащее с испугом, увидал он в глазах студента, тревогу прочел в глазах Майгина и настороженность уловил в глазах Берсеньева.

– Нет, нет, я не сумасшедший, – усмехнулся он. – Отбросьте эту мысль. Вот мои чертежи. Я пятнадцать лет работал над проектом межпланетного корабля, движимого мощными ракетами. Такого же ракетного корабля, на каком мы с вами находимся сейчас…

– Вы Арнаутов! – воскликнул Майгин.

– Да… Я Константин Арнаутов, конструктор ракетного летающего корабля.

– Теперь я понимаю, как вы сюда попали. То есть я догадываюсь… – тихо сказал геолог.

– Вы не ошиблись, Майгин. Я бежал из Якутского острога. Меня сослали за то, что один высокопоставленный чинуша, затиравший мой проект, умер с перепугу, когда ночью со всех углов загорелся его дом. Загорелся же он по той причине, что в него угодила моя ракета, посланная мною как доказательство моей правоты. Я хотел доказать, что ракеты могут летать и падать туда, куда пошлет их изобретатель… Об этом писали во всех газетах. Меня осудили на десять лет, но я бежал. Я хотел попасть в Америку. Я уже устроился на одно китобойное судно, но шторм разбил его и привел меня сюда. Я благословляю этот шторм и вас, открывших в земле живое воплощение моих замыслов, это доказательство жизненности моей идеи… На каторге я восстановил все свои чертежи, отнятые у меня…

Напряженность, сквозившая в глазах у геологов, таяла. Они вспомнили этого человека, об удивительном проекте и о трагической судьбе которого много слышали пять лет назад.

– Выпейте это, – сказал Петя, подвигая Константинову стакан.

– Спасибо, Петя. Когда вы, Майгин, рассказывали мне о своем открытии, у меня мелькнула лишь смутная догадка. Нет, это была даже не догадка, не мысль, а какая-то тень мысли: «А что, если…» Даже мне это казалось невероятным. Шутка ли – целый город! Но на другой же день я нашел мощные ракетные камеры в глубоком донном отделении и утвердился в своей мысли. Я осмотрел эти чудесные механизмы, они неизмеримо совершеннее всего, что я знаю о реактивных проектах. Многое, очень многое осталось мне неясным. Я не знаю, например, какой источник энергии питал их в полете, какие силы освобождали эту энергию, но я уже бесповоротно убежден, что мы с вами находимся на звездном корабле, залетевшем к нам из далекого, пока еще неведомого нам мира.

В тот день Берсеньев, Майгин и Петя, до глубины души взволнованные сообщением Арнаутова, ходили словно оглушенные. Если месяц назад реальность подземного города лишь с большим трудом была воспринята их сознанием, то сейчас, когда этот город перестал быть городом и превратился в межзвездный корабль, они были окончательно сбиты с толку.

Но Арнаутов говорил так страстно, так убедительно, что невольно хотелось верить. Да и какое иное логическое объяснение, по правде говоря, можно было дать этому чуду в недрах вулканического полуострова на Тихом океане?

Понемногу геологи стали свыкаться с мыслью, что действительно нашли у подножия вулкана залетевший на нашу планету межзвездный корабль. Правда, Берсеньев еще допускал возможность ошибки Арнаутова, но большую долю вероятности он отводил и его «космической» теории. Зато Майгин и Петя поверили в астральное происхождение подземного города безоговорочно, а некоторые сцены, воспроизведенные вновь найденными «иллюзионами», окончательно развеяли всякие сомнения относительно природы подземного города.

Прошло шесть дней после «заседания научного общества», и вот однажды в лагерь пришел запыленный, усталый ламут.

– Ты начальник? – спросил он, обращаясь к Берсеньеву.

– Да, – ответил Берсеньев.

– Тебе письмо.

Ламут подал смятый конверт.

Берсеньев вскрыл письмо и стал читать. Майгин и Петя, присутствовавшие тут же, выжидательно смотрели на него.

– Письмо от Нины Росс, – сказал Берсеньев, передавая письмо Майгину. – Нина, Григорий Николаевич и доктор Васенькин в двух переходах отсюда. Будут здесь послезавтра.

– Вот и отлично! – обрадовался Майгин. – Наконец-то… – Он вдруг озадаченно нахмурился. – Господи, а доктор-то зачем сюда потащился?

– Я, кажется, понимаю, – медленно проговорил Берсеньев.

Геологи переглянулись и расхохотались.