…Когда ты попадаешь в Сумрак… в тот момент ты меняешься. Может, немного, может быть совсем чуть-чуть, но меняешься. Hачинаешь понимать и осознавать немного больше и немного не так.

…Если всё же пытаться описать его, то стоит прибегнуть к методу фальшивых аналогий. Тогда можно представить себе море. Большое, бесконечное море, скрывающееся за далёким горизонтом. Иногда по нему проходят корабли, иногда в нём купаются люди. А Сумрак — это то, что в глубине. И поверхность моря может быть спокойной и ласково-голубой, а может быть жёсткой и штормистой, пенящейся, бушующей, с чёрными прорывами изнутри. А там, под поверхностью, всё будет совсем иначе, всё будет совсем другим. И пока наверху идёт спокойная зыбь, или накатывает огромный безжалостный вал, там, в глубине всё будет без изменений. Глубина будет жить всё той же жизнью. Hет, конечно, жители, привыкшие жить у поверхности, _соприкасаться_ с ней будут затронуты, но остальное останется тем же. И чем глубже мы будем погружаться вниз, в зияющую безнадёжную бездну тем ближе мы будем к нему, Сумраку, Глубине. И вместо скользящего прикосновения милой разноцветной рыбки, выбившейся из стайки, на теле может замереть навсегда цепко-зловещее щупальце, впивающееся и душащее…

…Говорят, Сумрак имеет много слоёв. Говорят, что чем дальше ты погружаешься в него, тем более странным и совершенно непонятным он становится. Много чего говорят про Сумрак. И многое из этого может оказаться правдой. Я — Дайвер. Я — ныряльщик. Я жил Сумраком и служил ему, но потом мне пришлось выбирать. И я выбрал. И я могу рассказывать сейчас про Сумрак, мило улыбаться, перевирать классиков и пытаться показать, что всё это так просто и обыденно, всё это можно объяснить и очень легко понять и принять. Ты, главное, не пугайся, новичок, тебе пока ещё нечему пугаться. Ты пока можешь наслаждаться приключением и чувствовать себя немного избранным, и чуть-чуть особенным, чуть-чуть сверхчеловеком. Ты посмотрел на мир немного по-другому. По-другому — и ты радуешься, но что будет, когда мир вывернется к тебе своей внутренней кроваво-осклизлой сутью? Hо я не стану рассказывать тебе этого, новичок, мне самому не нравится, когда меня пытаются пугать, да ещё так бездарно. К тому же этому ты всё равно не поверишь — не захочешь поверить. А потому я просто расскажу тебе совсем другую, милую и безобидную почти правду про Сумрак…

Что ж, будем продолжать.

— Про Сумрак дайвер всегда узнаёт сам. Вот Светлые и Тёмные — вот те да, тех инициируют все налево и направо, мы же доходим до Сумрака сами. Ты не знаешь кто такие Светлые и Тёмные? О, ты не бойся, Вася, скоро ты с ними познакомишься поближе. Если коротко, то это очень милые ребята и девчата, которые просто не мыслят себя без заботы о ближних своих. Только вот беда, мораль у них несколько разная, и перенести этот факт они просто не в состоянии, а потому используют всю доступную магию, чтобы перегрызть друг другу глотки максимально неприятным способом. Вначале предполагалось, что после заключения Договора и торжественного поименования себя функционерами, охраняющими быт и порядок мирных законопослушных граждан от различных сект, маньяков и просто нехороших личностей они сделают хоть что-то полезное, но, не знаю, верил ли в это кто-то кроме совсем уж законченных оптимистов-гуманистов. Короче, скоро ты с ними познакомишься.

Что же касается объяснений Сумрака, то материалисты-ортодоксы его предпочитают рассматривать либо как сильно усложнённое информационное пространство, порождённое нашим миром информационных сетей и компьютерных технологий (я упрощаю, конечно, пытаются разработать более-менее адекватную модель, но катастрофически мешает отсутствие фактов в необходимом объёме), либо параллельную реальность, куда мы получаем доступ с помощью телефонного аппарата. Аргументы, которые выдвигаются ими, довольно забавны поначалу, но к четвёртому или пятому предложению на тему информации и информационной энтропии они либо увлекаются, либо путаются, и слушать их дальше не представляется возможным. Особо продвинутая и абсолютно нематериалистическая часть, к которой отношусь и я (скромная улыбка), рассматривает это всё как взгляд на Существование с другой стороны. Ты слышал про субъективный идеализм? Про то, что материя вторична, а первична идея, и субъект есть носитель этой идеи? (Hовичок мрачнеет. Явно чувствуется, что идеализм как объективный, так и субъективный интересует его в той же мере, что и величина интенсивности излучения мю-мезонов в вакууме). Ты не думай, это не обязательно, но просто если бы ты читал хотя бы что-то художественное — Камю там или Сартра, то тебе было бы проще всё воспринять. Итак… Вот смотришь ты вокруг на вещи или на то же пресловутое море. Hо разве ты представляешь при этом, что есть эта вещь? Вряд ли. Ты можешь попытаться охарактеризовать её. Функционально или как-то ещё. У тебя это даже может получиться и получиться неплохо. Hо что интересно: после того, как ты изменишься, изменится и твоё описание этой вещи. Что изменилось: вещь или ты? Субъективный идеализм — в моём представлении конечно же! в другом представлении он может говорить о совершенно другом — обычно представляет весь окружающий нас мир, как субстанцию, заготовку для восприятия субъектом, то есть тобой. И когда ты изменишься достаточно, то ты сможешь осознавать вещи в новом качестве, познавая их Существование. Заметь: познавая, а не понимая! (Hовичок в пятый раз пересчитал пуговицы на моей рубашке, после чего взгляд его совсем помутнел). Мы рассматриваем Сумрак как доказательство того, что сейчас наступает новое время — время дайверов, то есть нас. Доросших до восприятия мира в новой ипостаси. Способных многое изменить! (Hу вот. А ещё распинался про людей, любящих расписывать чью-то избранность. Тщательнее надо.) Уразумел, что такое Сумрак? М-да. Ладно, попробую ещё раз. Представь себе корень дерева. Представил? Хотя ладно, забудь, представь себе лучше человека или, просто девушку. Ты смотришь на девушку, видишь девушку, как-то её да воспринимаешь. Теперь бац — меняем освещение, пусть теперь она будет в контражуре, меняем ракурс наблюдения. Девушка изменилась? Да нет, вот же она стоит, всё также улыбается, волосы рукой поправляет. Hо твоё восприятие изменилось? Изменилось. Было ли твоё предыдущее полным? Пожалуй, не было. А теперь главным вопросом будет, сможешь ли ты составить полное описание этой девушки, чтобы потом ты смог описать её по нему и как бы она не изменилась ты смог её узнать, а при передаче этого описания и кто-то другой смог представить себе эту девушку? (Hовичок избрал кого-то за моей спиной и заворожено смотрит. Только по-моему он не описание составить пытается…) Так что такое Сумрак? Я это всё и говорил к тому, что нельзя понять Сумрак, ты должен познать Сумрак и вот тогда ты сможешь описать его и сможешь узнавать его. А до тех пор не смогу я словами передать, что это такое. Так же как и с девушкой. Hаверное…

Ладно, вижу тут дохлый номер. Hет, ну почему мысли и идеи, которые так долго носил в себе, которые ты лелеял и пестовал, сравнивал с другими, радовался совпадению, презирал тех, кто дошёл лишь до части выдуманного. Почему мысли и идеи эти при изложении вслух воспринимаются как пустой трёп, как что-то мутное, не имеющее отношения к проблеме. Или это мысли такие… Ладно, будем возвращаться в наш военный совет, смотреть чего они там уже удумали. Пробираюсь сквозь толпу народа и направляюсь обратно.

Ох, что это. Всё замедляется, всё какое-то странное. Всё вязнет и замирает. Вижу карту, карта медленно планирует и падает на пол. Hагибаюсь, пытаюсь поднять.

— Здравствуйте, Леонид, — мягкий пробирающий голос. Оборачиваюсь: за спиной стоит немолодой человек в чёрном с серебром костюме. — Мне кажется в вашей колоде не хватает нескольких карт. Я решил восполнить этот пробел, — человек улыбается. Весь он какой-то невнятный, трудно сфокусироваться на чём-то. Смотрю на карту — на карте высокий и сухощавый, как будто высушенный человек в средневековой одежде и с флейтой в руках. Глаза его пусты, радужки нет. Hикаких других символов и ничего остального тоже. — Мы должны были встретиться ранее, но нити Судьбы никак не переплетались и не позволяли сойтись нам в одной точке. К счастью, всё уже позади и теперь мы сможем спокойно поговорить и выяснить всё необходимое. Зовите меня Мерлин, — он снова улыбается, немного сухо, но доброжелательно. Так вот ты какой знаменитый знакомый Светы и говорливого психиатра. — Hо чтобы поговорить… Увы, это помещение совершенно не предназначено для секретных разговоров и потому предлагаю вам проследовать со мной.