Обращаться с ним приходится по-разному, в зависимости от рубрики, под которую подпадает. Только одна общая черта свойственна всем без исключения, а именно: все хотят есть.

Обожают есть.

Иногда обожают и женщину, но это уж исключительный подарок судьбы. Однако никогда её не любят больше, чем есть.

Нот на свете такого мужчины, внутри у которого не затеплилось бы нечто, когда женщина, вроде и не питающая к нему никаких чувств и не строящая никаких коварных козней, поставила бы перед ним:

— фазана, запечённого с тонкими ломтиками сала;

— пол-литра без цвета, но зато со вкусом, и запахом плюс колбаска и огурчики;

— аппетитный завтрак, состоящий из булочек, яичек, ветчинки, кофейка, сырка и яблочек в тесте;

— пельмени собственного производства (при условии, что умеет готовить);

— да что угодно, но на белой скатёрочке, в тарелочках и хрустальных рюмочках, с добавкой свечей и цветов (последние не для еды);

— бифштекс с лучком, идеально зажаренный;

— тазик макарон со шкварками и сыром;

— торт со взбитыми сливками;

— проще говоря, отличную жратву, подкреплённую отличным алкоголем, и не на газете.

Слопает, а потом начнёт тосковать. Ещё бы хоть разок такое корыто!.. Раз затоскует, другой, придёт, полный надежд, и снова получит. Ну и конечно, влип, отказаться от такого удовольствия уже но сможет. А значит, он наш. Попался, голубчик!

Но сколько женщин действительно умеют готовить?

И у скольких есть на это время, силы и желание?..

И пожалуйста, привет от эмансипации. Где ей готовить, за окошком сберкассы или в секретариате министра?

Целиком, и полностью абстрагируясь от того, что мы думаем о министрах.

Однако с данной печальной правдой придётся примириться. Собственное животное надо кормить, и ничего тут не поделаешь. Некормленое подохнет или сбежит к добрым людям.

Кормёжка, как уже было сказано, имеет одну дурную сторону. Живот от жратвы толстеет, а это не всегда благо, даже если речь идёт не о крупном рогатом скоте. Откармливаемый мужчина — здесь не исключение. Стройный Адонис быстрёхонько превращается в жирного борова, что, естественно, ни у кого не вызывает восхищения. Но и в этом случае есть выход, просто-напросто перестаём его кормить и сажаем на диету, предварительно сговорившись с врачом, иначе потеряем мужчину.

Оставляя в стороне кормёжку, общую для всех, обхождение с нынешним мужчиной требует огромной ловкости и содержит бесконечное число вариаций.

Что-то я совсем позабыла о гусиной печёнке, за которой меня бросили без каких бы то ни было рациональных причин. А вот и не правда. Одна причина была.

Рядом со мной находился пункт 9, а именно:

Кумир на алтаре. Позицию Идола (кумира) на алтаре почти каждый без исключения займёт с большой охотой, сначала попытается закрепить за собой, вскоре сочтёт, что так и должно быть и положено испокон веков и как минимум до конца жизни, а то и дольше. Ну точь-в-точь наши бывшие партийные бонзы,

Кумира на алтарь, как правило, взгромождает женщина. Иногда оно выходит само собой, а иногда несчастной приходится попотеть, так как Идол годится куда угодно, только не на алтарь. И все-таки она его взгромоздит.

Некоторые влезают по собственной инициативе, и их достаточно чуть-чуть поощрить. Мой влез сам по себе. Мне же полагалось убирать алтарь цветами, а главу Идола — лавровыми венками. На тельца он совсем не походил, а уж тем более златого.

Такого на алтаре следует, естественно, боготворить и превозносить до небес. Носиться с ним, как с тухлым яйцом. Самой прикидываться: абсолютной идиоткой, которая такому божеству даже в подмётки не годится. Категорически запрещается демонстрировать даже проблески ума или хотя бы здравого смысла. Идол обижается насмерть и с надутым видом стирает вас в порошок, с достоинством или сопровождая сию процедуру диким скандалом, В зависимости от темперамента.

Ужасно нетактично указывать божеству на его ошибку или, что ещё хуже, деликатно усомниться в его божественности. Взбунтовавшуюся жрицу Идол терпеть не будет, тут же вышвырнет с работы и наймёт другую.

Именно такую ошибку я и совершила, так как потеряла терпение на углу рю де Друо и Монмартра, как легко догадаться, в Париже. Ничего не поделаешь если вам такой тип дорог, терпения терять нельзя.

А я потеряла и, ясно сознавая свою ошибку, сбросила Идола с алтаря, ну и потом испортила гусиную печёнку.

Должность жрицы не требует тяжкого физического труда. Конечно, приходится утихомиривать детей, когда Кумир якобы работает (иногда и правда работает), приходится отвлекать чем придётся родственников и гостей, чтобы не лезли и не мешали работающему Идолу, приходится ходить на цыпочках и держать язык за зубами, приходится знать своего Кумира достаточно хорошо, чтобы без лишних вопросов понимать, что этому подлецу надо, кофейку или чайку и дозрел ли он уже до ужина, приходится внимательно следить, нет ли у него на штанах сзади какого пятнышка, хотя пятнышко и сам заметит, когда очередной раз будет пялиться в зеркало, а в зеркало Идол смотрится каждые пять минут, чтобы убедиться в собственном совершенстве.

Как видите, эти обязанности не слишком тяжелы физически, зато психически тут и спятить недолго. Особенно тяжело постоянно сохранять выражение восхищения как во взгляде, так и на лице, — мышцы устают, а значит, не справляешься с выполнением основной своей обязанности. Чем это грозит, видно на примере печёнки.

Вообще-то Идол на алтаре хорош тем, что никто, кроме нас, не будет им в достаточной мере восхищаться, и ему это прекрасно известно. Поэтому довольно просто сохранить его в собственности, если он так уж нам необходим. Надо только зорко следить, не пытается ли его отбить какая-нибудь браконьерка (или браконьерша, в общем, браконьер женского рода), демонстрирующая восхищение ещё большее и качеством выше нашего.

Значительно труднее справляться с пунктом 1, а именно Бугаём, на вольном выпасе. Он не признает никаких границ и кордонов, и любая корова для него хороша. Тут как ни лезь из кожи вон, а многочисленной и совершенно нежелательной конкуренции не избежать. Ещё полбеды, если у Бугая есть хоть капля такта, и свою производительную деятельность он пытается от нас скрыть, что не очень удаётся, но все же. Тогда мы по крайней мере знаем, что ему не безразличны, и изо всех сил притворяемся слепыми, глухими и умственно недоразвитыми.

Неплохо также поубавить у Бугая его мужскую силу, самой запрягая его в работу как можно больше, или же нагружать всякими домашними обязанностями, как то: наколоть дров или натаскать угля на четвёртый этаж в доме старой постройки с высокими потолками и без лифта. Неплохо-то оно неплохо, да на каждом шагу натыкаемся на препятствия. На личное участие в убавлении силы у работающей женщины времени не остаётся, а дрова и уголь у нас отняло центральное отопление. А значит, с Бугаём придётся или смириться, или расстаться, третьего не дано.

Секач-одиночка постоянно держит нас в состоянии стресса.

Вроде живёт с нами, но все любит делать один. Ест один, так как тогда можно спокойно почитать за столом. Один отправляется Б отпуск. Один идёт куда бы то ни было, даже на прогулку, даже в кино, да хоть в другую комнату, чтобы там посидеть в одиночестве. Телевизор предпочитает смотреть не в компании и даже готов кустарным образом собрать швейцарские часы, лишь бы иметь предлог, чтобы уединиться. Если ему мешают, пускает в ход клыки.

А мы тем временем, как последние дуры, ломаем голову, кого он мог встретить на прогулке, какая баба сидела рядом с ним в кино, и о чем эта сволочь думает в той другой комнате, и случаем не от нас ли он так шарахается, благодаря чему все время живём на нервах. А вот и нет. Пока он при виде нас не зажмуривается и но стискивает зубы, все в порядке. К нам очень даже положительно относится, это просто у него характер паршивый. Надо его принимать, какой есть, и не забивать себе голову всякими глупостями.