— Нет. — Лабарж слез с седла с правой стороны. Стрелять, стоя на земле, удобнее, ведь никто не мог поручиться за то, что произойдет дальше.

— Но нам очень нужны лошади.

Бородатый мужчина был худым, с высокими плечами, в порванной рубашке и сшитых дома джинсах, но он выглядел человеком, умевшим обращаться с винтовкой, которую нес в руке. Он смерил их лошадей хитрыми, оценивающими глазами.

— Можно поменяться. У вас есть, чем доплатить?

— Слушай, друг, — улыбнулся Жан, — Нам нужны лошади, но не на таких условиях. Я обменяю наших лошадей на того горбоносого гнедого и серого. В придачу можешь предложить пару бутербродов и немного кофе.

Человек взглянул на их лошадей — обе были прекрасными животными.

— Ладно, договорились. Сэл, — он обернулся к кустам, — принеси этим людям поужинать.

Пока Бен менял седла, Жан сел к костру вместе со всеми. Бородатый мужчина внимательно изучал дорогие сапоги Жана, и, по всей видимости, делал какие-то свои выводы. Другой — мальчик — не мог не быть никем, кроме недоумка. Лица женщин были суровыми.

Кофе был черный, как ночь и обжигающе горячим, а бутерброды оказались ломтями хлеба, закрывающими с обеих сторон толстые куски баранины.

— Если кто-нибудь будет о вас спрашивать, — хитро спросил бородач, — что мне ответить?

Жан усмехнулся ему в ответ.

Скажите, что видели двух человек девяти футов ростом, которые направлялись на север, и в глазах у них играло пламя. Или скажите, что хотите. Если нас кто-нибудь будет преследовать, мы подождем и устроим маленькое развлечение, так, Бен?

— Те, кто знают нас достаточно хорошо, не станут нас преследовать, — согласился Бен, — они слишком умны, чтобы выкидывать такие фокусы.

Через десять часов после того, как Жан с Беном выехали из Сакраменто, они появились в городке Ред Блафф и еще через десять минут покинули его с запасными седельными сумками, раздувшимися от еды. Через двадцать пять миль они остановились в заброшенной хижине выпить кофе, а когда отправились дальше, то сидели на маленьких пятнистых индейских лошадках.

Воздух был сырой и холодный. Дважды они замечали костры, однако их лошади, казалось, совершенно не устали, и Жан с Беном продолжали ехать в ночи. Однажды на них залаяла собака, разозленная тем, что в этот час кто-то двигается. Ночной воздух, холодный, как вода в горном озере, омыл их, когда они спустились в низину между холмов, и затем на протяжении двадцати миль они не видели никого и не слышали ничего, за исключением стука копыт своих индейских лошадок.

Днем Жан, доплатив сорок долларов, поменял их на черного коня с тремя белыми чулками и поджарого вороного жеребца. Конь оказался с норовом, но расстояние, покрытое в тот день, охладило его охоту к разного рода штучкам.

Они постоянно поднимались по местности, где видели мало домов и совсем не видели поселений. Перед ними справа стояла гора Маунт Шаста, насылающая на долины ледяные ветры, дувшие с белых снегов на ее вершине.

Это была страна индейцев племени модоки, и Жан с Беном Турком ехали с винтовками поперек седел. Модоки завоевали печальную славу работорговцами среди индейцев задолго до прихода белого человека. К ночи Жан с Беном добрались до Тауэр Хауз, за которым не было вообще никакой дороги и почти не было троп. На рассвете на свежих лошадях они снова двинулись вперед. Отъехав на порядочное расстояние, Жан оглянулся и увидел всадника на опушке леса, а позже, после того, как они проехали большую поляну, он остановился и долго ждал, пока из леса не показались трое всадников, которые, заметив их, сразу развернули лошадей обратно.

— Держи ухо востро, Бен. Нас преследуют, возможно, придется драться. Едва заметная тропа внезапно свернула в лес, и если бы Жан с Беном направились по ней, они в конце концов, миновав долину, попали бы в те места, которые уже проезжали. Они свернули с нее, затем за несколько минут замаскировали свои следы и двинулись дальше через лес. Когда дорога опять повернула в другую сторону, они напрямую через деревья опять выехали на тропу, ведущую с юга на север.

У Каллахэна они снова поменяли лошадей, и Жан стал владельцем темно-серого, мышиного цвета коня с темной полосой на спине. Направившись по старой фургонной дороге Эпплгейт, они добрались до маленькой шахтерской деревушки Айрека ровно через семьдесят часов после того, как выехали из Найтс Лэндинг.

Когда они ставили лошадей в конюшню, Бен подтолкнул локтем Жана.

— Смотри, — тихо сказал он.

В город въезжали два человека на измученных лошадях, один из них был одет в куртку из буйволиной кожи, которую они приметили, когда рассматривали преследователей. Пока Лабарж с Беном Турком наблюдали за всадниками, появился третий, и вся компания направилась вдоль по улице, оглядывая дома.

Жан повел Бена в салун, где они встали у стойки и впервые после начала путешествия смыли пыль с горла и согрелись обжигающим виски. На вежливый вопрос бармена Жан ответил:

— Едем на север покупать пшеницу для корабля, который ждет нас в Портленде, но за нами следуют трое, и, по всей видимости, хотят нарваться на неприятности.

Человек в черном костюме, стоящий рядом с ними, отодвинулся.

— Это не моя драка, — сказал он.

Взяв стакан с выпивкой, Жан сделал знак Турку, и они пересели за свободный столик лицом к двери. Бармен принес дымящийся кофейник, белые чашки, и — удивительная вещь — салфетки. Жан вынул свой револьвер из-за пояса и положил его на колени под салфетку. Другой револьвер висел у всех на виду в кобуре.

Когда их преследователи, распахнув дверь, вошли в салун, они острым взглядом окинули Лабаржа и Турка и подошли к стойке. Все трое явно были бандитами, которые шли по их следу, чтобы убить и ограбить. Ни один честный человек, путешествуя по тропе, не скрывался так, как они. Быстро опрокинув по стаканчику, бандиты направились к выходу.

— Эй ты, в бизоньей куртке!

При окрике Жана все трое резко остановились и медленно повернулись, слегка при этом разойдясь по сторонам. Они заметили револьвер в кобуре Лабаржа. Револьвер Бена был за поясом и не на виду.

Последний вошедший из троих носил меховую шапку. У бандита в бизоньей куртке было узкое, покрытое шрамами лицо. Третий был невысокий, с широким, невыразительным лицом.

— Вы говорите с нами? — спросил он.

— Вы нас преследуете от самой долины Скотт Вэлли, вы заехали за нами в этот город. А теперь вот что я вам скажу: если мы снова увидим вас поблизости, убьем всех.

— Да брось ты! — раздраженно сказал один из троих. — Никого вы не видели. Мы едем даже не вашей дорогой.

— А откуда вам известно, какой дорогой едем мы? Послушайте, когда я вижу людей, ныряющих в кусты на той тропе, которую только что миновал, я становлюсь подозрительным, а когда я становлюсь подозрительным, я к тому же делаюсь раздражительным, а когда я делаюсь раздражительным, я могу вначале начать стрелять и только потом задавать вопросы, поэтому во избежание неприятностей побудьте в городе несколько деньков.

— Мы поедем тогда и куда нам захочется! — Человек в меховой шапке постепенно наливался краской. — И мы не ныряли ни в какие кусты!

Жан приятно улыбался.

— А я говорю, что ты врешь!

Лицо человека, казалось, раздулось от гнева.

— Клянусь Богом! — заорал он. — Еще никто не обзывал меня вруном!

— Я только что обозвал, — холодно произнес Жан. Он решил покончить с ними сейчас же, на месте, выбранном им. — Более того, вы — пара мелких воришек. — Он рискованно блефовал. — Что касается тебя, — он обратился к человеку в меховой шапке, — ты украл светлую гнедую, на которой сейчас ездишь, у Каллахэна.

Человек в меховой шапке был трусом, но он видел, что Жан в правой руке держит чашку кофе, и Жан угадал момент, когда тот потянулся к оружию.

— Ты назвал меня вруном! — закричал тот. — И клянусь!..

Револьвер человека выпрыгнул из кобуры, когда Жан уже выстрелил. Он стрелял левой рукой из-под стола. Человек резко дернулся, когда в него вошла пуля, и бросил свой револьвер. Бандит упал и перекатился на бок с поджатыми к подбородку коленями.