Дважды я замечал мелькнувшего меж стволами оленя. Улегшись в засаде возле ручья, я подстрелил молодого самца.

После этого я два дня только ел да спал, а ручей все так же говорливо бежал мимо меня. Мало-помалу перестал болеть бок, разве только при резких движениях, хотя все еще оставался тугим и болезненно реагировал на любое прикосновение. Синяки вокруг глаз и на скуле пожелтели, а опухоль слегка спала. Хорошо бы, конечно, провести здесь еще несколько дней и окрепнуть основательнее, но откладывать отъезд было нельзя. Оседлав Серого, я направил его к ранчо «Ту-Бар».

Когда я свернул в Тополевую промоину, спина Серого под лучами полуденного солнца потемнела от пота. Повсюду здесь журчала вода, зеленела трава и росли деревья. Стены промоины поднимались вровень с верхушками высоких деревьев, а изредка попадавшийся на глаза скот выглядел откормленным и ленивым.

Добрый час я неторопливо ехал, ощущая жар солнечных лучей и вдыхая свежий запах травы; внезапно тропа уперлась в ворота, украшенные большой вывеской:

ВЪЕЗД НА РАНЧО «ТУ-БАР»

ВОРОТА ПРИСТРЕЛЯНЫ ИЗ СПЕНСЕРА-56

СТРЕЛЯЮ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ

Это место можно было, конечно, проехать на свой страх и риск, но никто не сможет потом сказать, что не был предупрежден.

Невдалеке, на взгорке, виднелся дом. Привстав на стременах, я помахал шляпой. Немедленно прозвучал свист пролетевшей пули, потом донесся гром винтовочного выстрела.

Очевидно, это было предостережением; я помахал еще раз.

На этот раз пуля просвистела ближе, и я вывалился из седла, цепляясь за стремя, чтобы смягчить падение, и растянулся на траве. Потом перекатился за валун. Сняв шляпу, я бросил ее на землю, под ноги лошади, а затем, стащив сапог, положил его так, чтобы видно было от ворот. Издалека стрелок мог заметить только сам сапог, не зная, находится ли в нем нога.

Покончив с этими приготовлениями, я прокрался в кусты, откуда мог наблюдать за тем, что делалось у ворот. Было тихо. По лицу стекал пот, растревоженный падением бок пульсировал. Я вытер потные ладони и продолжал ждать.

Наконец появился Болл — высокий, старый уже человек с седыми усами, загнутыми на манер велосипедного Руля, и с проницательными глазами. Он настороженно оглядывался по сторонам, и картина ему, похоже, не нравилась: все выглядело так, словно он не рассчитал и попал в человека.

Он осмотрел незнакомое клеймо на крупе моего Серого, калифорнийские уздечку и удила. Наконец он открыл ворота и вышел, повернувшись при этом ко мне спиной.

— Замрите, Болл! Вы у меня точнехонько на мушке!

Он замер, понимая, что лежащий на спуске палец может оказаться нетерпеливым.

— Кто вы? Что вам от меня нужно?

— Не волнуйтесь… Я просто хочу поговорить с вами о деле.

— Я ни с кем не веду дел.

— Со мной поведете. Меня зовут Мэтт Бреннан. У меня распри с Пиндером и Маклареном. И меня избил Морган Парк.

Болл хихикнул.

— Звучит так, словно это вам приходится волноваться… Можно повернуться?

Я разрешил и вышел из кустов. Он находился достаточно близко, чтобы разглядеть сапог, и усмехнулся.

— Больше я на этот фокус не попадусь.

Я сел и принялся обуваться.

Встав на ноги, я подошел и поднял шляпу. Болл наблюдал за мной, ни на мгновение не отводя глаз.

— С вами играют крапленой колодой, — сказал я. — В городе ставят два к одному, что вам не продержаться и месяца.

— Знаю.

Это был твердый старик. По тонким морщинкам вокруг глаз было видно, что он недосыпает и пребывает в постоянном напряжении. Однако страха в нем не было. Не тот человек.

— Я сыт бродяжничеством. Мне хочется пустить корни, а в этих местах есть лишь одно ранчо, которое стоит иметь.

— Это?

—Да.

Он рассматривал меня, держа руки на бедрах Я не сомневался, что стоит мне сделать хоть одно неверное движение, и он пустит в ход револьвер.

— И как же вы собираетесь поступить со мной?

— Пойдемте к вам и поговорим об этом.

— Говорить будем здесь.

— Ладно… Существуют два пути. Вы берете меня в партнеры — и для работы, и для войны; это первый. А второй заключается в том, что вы продаете мне ранчо, а я расплачусь, когда смогу. Но воевать буду один.

Болл продолжал внимательно меня разглядывать. Задавать глупые вопросы было не в его характере. Он видел следы полученной мною взбучки и слышал, как я сказал о распре с Пиндером и Маклареном. И я знал, что ему предложить.

— Пошли. Обсудим это. — И он пропустил меня вперед, ведя на поводу Серого.

Этот старик мне все больше нравился, и я знал, что случай мне благоприятствует. Он не мог один быть настороже все ночи напролет. Он не мог одновременно работать и сторожить свой скот. Он не мог поехать в город за припасами И оставить ранчо без охраны. А вместе мы могли бы все это сделать.

Через два часа мы пришли к соглашению, став партнерами по работе и войне. Один человек ничего не мог тут поделать; похоже было, что и двоим такое не под силу… Но у двоих, по крайней мере, был шанс.

— Когда Пиндер с Маклареном узнают, они рассвирепеют.

— Они не сразу это обнаружат. Моя первая задача — раздобыть припасы и амуницию.

Территория ранчо «Ту-Бар» простиралась почти во всю длину Тополевой промоины, а на востоке граничила с пустыней, в которой были лишь отдельные участки, поросшие травой. «Боксед-М» Макларена и «Си-Пи» Пиндера граничили с Боллом с запада, причем земли Макларена в одном месте тоже достигали пустыни.

Оба крупных ранчера отгоняли скот Болла, захватывая его землю для собственных нужд, а большая часть телят «Ту-Бар» загадочно исчезла, чтобы вновь объявиться уже с клеймами «Боксед-М» и «Си-Пи».

— Главным образом, «Си-Пи», — рассказывал Болл. — У Пиндера очень подлый народ. Большинство из них были в банде Квантрилла, а люди поговаривают, что Ролли был связан когда-то с парнями Джеймса. Пиндер и сам быстро управляется с револьвером, но по сравнению с Ролли он ничто.

На рассвете я с тремя неклеймеными вьючными мулами отправился в Хеттен-Пойнт, делая большой крюк, чтобы выйти на дорогу в город со стороны, противоположной «Ту-Бар».

Поначалу я подозревал, что ранчо может оказаться под наблюдением, но, разведав края промоины, пришел к выводу, что Пиндер с Маклареном убеждены, будто закупорили Болла достаточно прочно, не оставив ему ни единого шанса получить помощь со стороны. Быть может, они были бы только рады, надумай он отправиться в город… Потому что к его возвращению один из них уже был бы владельцем «Ту-Бар».

Спустившись на несколько миль по промоине, я выехал из нее по узкой, заросшей тропе и пустился напрямик, придерживаясь низин, чтобы не быть замеченным. Постепенно пустынный ландшафт изменился. В отдалении я дважды замечал всадников, но они не могли меня видеть — высокая трава скрывала меня.

В городе все было спокойно. Пробравшись между какими-то развалюхами, я привязал мулов к ограде корраля возле задней двери лавки. Потом вышел на улицу и, закурив сигарету, осмотрелся. Казалось, никто не обратил на меня внимания, никому не было дела до моего появления в городе. Не было видно ни Макларена, ни Кеневейла, ни Мойры.

Я вспотел, нагружая припасы. День стоял тихий и теплый; закончив, я отвел мулов в тополиную рощу на окраине города и привязал их там на случай, если придется срочно уезжать. Затем я отправился в заведение мамаши О'Хара. У меня было два намерения — вкусно поесть и узнать новости.

Там были Кей Чепин и Кеневейл — оба с любопытством уставились на меня. И не удивительно: хотя оба глаза уже были открыты, опухоль с лица окончательно не сошла, а синяки из черных превратились в желто-коричневые. В глазах Чепина промелькнуло нечто вроде симпатии. Кеневейл же только проговорил ровным голосом:

— Работа по-прежнему ждет вас. Мы можем найти вам применение.

— Спасибо, — отозвался я. Ко мне возвращалась беззаботность. Припасов, уложенных в трех вьюках, должно было хватить месяца на три — если добавить к ним охотничью добычу и пару заколотых быков. — Спасибо, я собираюсь вести собственное хозяйство.