На пути этого простого плана встала неожиданная преграда в лице управляющего имениями в Пальмникене по фамилии Файербенд. Он заявил, что не позволит сделать город второй Катынью, и распорядился выдать продукты узникам, которых разместили в слесарном цехе. Их к тому времени оставалось, по разным оценкам, от пяти до семи тысяч – не все пережили несколько дней пути до Пальмникена без еды и одежды на двадцатиградусном морозе.

Продукты – кофе, картошку и хлеб – для приговоренных собирали жители города. Но вслед за этим Файербенд получил письмо от командования, где его предупредили об ответственности за вмешательство в планы начальства, и покончил с собой. Вечером 31 января узников вывели из слесарни и построили в колонну, которую повели вдоль берега, постепенно отрезая группы по 50 человек. Изможденных и голодных людей загоняли в ледяную воду, и мальчики из гитлерюгенда под руководством офицеров гестапо расстреливали узников из карабинов. По свидетельствам чудом оставшихся в живых немногочисленных очевидцев, в той кровавой вакханалии погибло не менее двух тысяч человек. До самого лета морской прибой выносил на песчаный пляж трупы безвинно убитых.

Из 10 тысяч узников в живых осталось 12 человек. Все они были спасены жителями Пальмникена – теми самыми немцами, которые по просьбе своего управляющего носили продукты узникам. На Аллее праведников в израильском музее катастрофы «Яд ва-Шем», где посажены деревья в честь неевреев, спасавших евреев во время войны, есть граждане многих стран, Германии в том числе. Многие из них кенигсбергские немцы.

Эта русалка теперь «живет» при въезде в Янтарный.

На берегу Балтийского моря в поселке Янтарный[5] стоит памятный знак на месте расстрела семи тысяч евреев – узников польского лагеря Штутхоф. Камень появился здесь пять лет назад, и с тех пор в годовщину трагедии к нему каждый год приезжают евреи поставить свечи и положить камни на могилу.

Гетто, три концлагеря, рабство у немца – казалось бы судьба исчерпала все угрозы. 19 марта французские части вступили на территорию Германии. В ходе военных действий на ее территории войска Франции приняли участие в овладении Карлсруэ, взятии Штуттгарта, а также в боевых действиях в Шварцвальде и на правом берегу Верхнего Рейна. Части 1-й армии 22—23 апреля достигли швейцарской границы, а 24-го вышли в район Ульма. В числе многих узников, освобожденных французами, был и Гольдберг. Он мог остаться на освобожденной территории, мог уехать во Францию. Но он собрался в Гданьск, а потом – в Лодзь, надеясь найти кого-нибудь из родственников.

Штурм Кенигсберга

– Что ты делаешь! – говорили ему. – Там бандиты, коммунисты. Тебя там убьют или посадят. Советские концлагеря не лучше фашистских!

Через границу Арья пропустили. Правда отобрали все, что нес в котомке: еду, немного одежды. И по шее надавали, приговаривая: «Что, немецкий прихвостень, ты тут забыл!»

Семь дней без еды, замерзший, то на крышах вагонов, то пешком добирался мальчик до дома. В который раз ангел-хранитель помог ему – он нашел маму. И вскоре ухитрился вместе с ней уехать в Израиль.

Жизнь нашей страны и жизнь Гольдберга связаны прочно. Он работал плотником, строил дома, служил в израильской армии, воевал… Он полноценно жил, чувствуя себя нужным стране, он один из тех, кто создавал эту страну. Поэтому ему особенно горько наблюдать за теми евреями, что пришли сюда недавно, не испытав и сотой доли того, что испытал он, а ведут себя заносчиво (не сказать – нагло), научившись только ворчать и требовать пособия и льготы.

Он был в Майданеке, скорбел над усопшими, вспоминал, и взял там цветок, кусочек камня, песок и обломок колючей проволоки. Дома он сделал маленький прозрачный мавзолей, положив туда цветок, камень, песок и проволоку – зловещий натюрморт, икебана смерти, которую он обманул!