– А вы, случайно, не привезли блинчики? – спросил мальчик.

– К сожалению, блинчиков нет. – Женщина озабоченно вздохнула. – Но я могу заказать их на завтра. А сейчас могу предложить яичницу-болтунью и гренки.

– Да это же шикарный завтрак, Шон! Такая вкуснятина, не так ли? – воскликнул Фернандо, и ребенок тотчас кивнул в знак согласия.

Марджи удивило, с какой легкостью Шон поддался скрытому нажиму отца; обычно, когда она готовила яичницу-болтунью, ей стоило немалых усилий заставить его съесть это блюдо. А тут ее сынуля-вреднуля расправился с нелюбимым кушаньем в два счета и без всяких понуканий.

Пока они убирали со стола посуду, приехала Джина. Она ласково обняла внука и сказала:

– Ну, мой хороший, ты выглядишь сегодня даже лучше, чем я ожидала. Ты меня заставил сильно поволноваться.

– Бабушка, а мне делали укол, но я не плакал, – с гордостью похвастался Шон.

– Какой ты у меня храбрый мальчик. – Джина села на стул, пододвинутый ей Фернандо, и перевела взгляд на дочь. – Ты выглядишь усталой, дочка. Пожалуйста, попроси Фернандо отвезти тебя на пару часиков домой, выспись, а я пока побуду с внуком. Нет смысла всем нам толпиться в одном месте.

– Да нет, ма, я чувствую себя нормально и не хочу оставлять Шона…

– Твоя мама права, Марджи, – довольно резко перебил ее Фернандо. – Раз она предлагает тебе воспользоваться ее присутствием и съездить домой передохнуть, ты не должна отказываться. Кстати, заодно мы могли бы захватить с собой кое-какие вещички для Шона, например, пижаму, зубную щетку и тому подобное.

Фернандо был прав. Марджи взглянула на сына и спросила:

– Малыш, ты побудешь с бабушкой, если мы с папой на некоторое время отлучимся? Нам надо заехать домой.

Шон кивнул и попросил привезти одну из его самых любимых книжек – про динозавров.

– Обязательно привезем, мой маленький. – Она обняла сына и нежно чмокнула в лобик. – До скорого!

Когда они вышли из больницы, Марджи с наслаждением вдохнула свежий утренний воздух, который после ночной духоты в палате показался ей живительным бальзамом. Небо над головой сияло жемчужно-розовой беспредельностью, и день обещал быть ясным и жарким.

Фернандо открыл перед ней дверцу, Марджи вспорхнула на сиденье, и поблескивающий черный «пежо» рванул с места… Когда они остановились перед ее домом, Фернандо внимательно посмотрел на нее и неожиданно предложил ей то, что уже предлагал раньше:

– Марджи… Я все-таки очень хочу, чтобы ты и Шон поехали со мной в Испанию.

– А почему ты вдруг заговорил об этом? Твое предложение у меня просто в голове не укладывается, – ответила Марджи. – Я знаю, что ты не терпишь тугодумов, но я поступила бы в высшей степени безрассудно, если бы согласилась с твоим предложением в мгновение ока. Нет, это как раз тот случай, когда надо семь, а то и более раз отмерить и лишь один раз отрезать.

– Наоборот. Я считаю, мы с тобой уже потратили впустую слишком много времени, чтобы позволить себе и дальше тянуть резину.

Его взгляд скользнул по лицу Марджи, на мгновение задержался на чувственных губах и вдруг, будто пронзив искрящиеся голубые глаза, коснулся, казалось, самых глубин ее души. Она моментально вспыхнула, ее бросило в неимоверный жар, по всему телу разлилась сладостная истома, и к ней вновь пришло внезапное и безудержное желание отдаться этому мужчине. Отдаться прямо сейчас, в машине.

– Послушай, Марджи, давай как следует обсудим этот вопрос в твоем доме, – сказал Фернандо и выбрался из автомобиля. – Пожалуй, ты права: тут нельзя рубить сплеча…

Марджи словно раздвоилась. Одна ее часть была настроена резко заявить ему, что она не желает, чтобы он входил вместе с ней в ее дом; другая же испытывала радость оттого, что ему не захотелось сразу уехать, покинуть ее. А в следующее мгновение Марджи почти с упоением вдруг вспомнила, как легко Фернандо умел возбуждать ее чувства в прошлом, лет пять назад. Стоило ему позвонить ей на работу и сказать своим самоуверенным и чувственным голосом, что он хочет ее, как сердце у нее тут же начинало бешено колотиться и всю ее в момент охватывало буйное желание оказаться рядом с ним, причем совершенно голой…

Вставляя ключ в дверь дома, она с грустью подумала: те денечки, когда она могла воспламеняться от одного лишь его слова, ушли навсегда, и теперь Фернандо уже не возбуждал ее с такой легкостью, как раньше, и она уже не испытывала прежнего благоговения перед его властью.

Как только они вошли в дом, Марджи сказала деловым тоном:

– Мне надо позвонить в офис и предупредить секретаршу, что сегодня я не смогу выйти на работу.

– Я позвоню туда сам и все объясню. – Фернандо поднял трубку. – Думаю, хотя бы поначалу никто не станет перечить в чем-либо новому боссу, не так ли?

Он стал разговаривать по телефону с секретаршей, а Марджи поднялась наверх, чтобы подобрать кое-какие вещички для Шона. При виде его игрушечной железной дороги, протянувшейся из спальни на лестничную площадку, ее сердце болезненно сжалось. Кроватка так и стояла неубранная, и она подошла к ней и расправила простыни и одеяло. Затем подняла с пола его любимого плюшевого медвежонка и уселась с ним на край кровати. Марджи едва успела помолиться и поблагодарить Бога за спасение сына, как в дверях раздался голос Фернандо:

– С тобой все в порядке?

– Да. – Ее глаза на фоне бледного, измученного бессонной ночью лица светились, пылали яркой голубизной.

С минуту или две, пока они молча смотрели друг на друга, он думал только о том, что у него в жизни нет и не может быть ничего дороже этой женщины и их ребенка. Отныне, рассуждал Фернандо, он должен действовать без всяких колебаний и проволочек, и если ему все-таки придется перебираться в Испанию, он поедет туда с сыном и Марджи.

Заметив, с каким интересом Фернандо осматривает спальню Шона, Марджи спросила:

– Сравниваешь? Спальня Шона в твоем доме больше этой комнаты?

– Примерно такая же. – Он усмехнулся и добавил: – Но в ней чуточку больше порядка. В моем доме до сих пор убирается миссис Стоун. Она ни за что не допустит, чтобы хоть в одной комнате завелась хотя бы одна пылинка. Может быть, я и ее тоже возьму с собой в Испанию.

– Зачем все усложнять? Может быть, тебе следует избрать более простой выход из положения – вообще никуда не ехать? – спокойным голосом предложила Марджи.

– Марджи, мы уже говорили с тобой об этом. – Он задержал на ее лице серьезный, внимательный взгляд. – На следующей неделе сюда приезжает Антонио, и управление нью-йоркским филиалом Издательского дома перейдет в его руки. А через неделю после его приезда я уже должен буду лететь в Мадрид.

Известие о скором отъезде Фернандо почти шокировало ее. На минуту в комнате воцарилось глубокое молчание; каждый задумался о своем. Как она объяснит его отъезд Шону? Ребенок наверняка жутко расстроится, мелькнуло в голове Марджи. Чтобы прервать эту давящую тишину, Фернандо сказал:

– Странно, что ты отвела под спальню Шона именно эту комнату. Я почему-то так и представлял себе, что он спит здесь. Когда я был ребенком, мне тоже иногда приходилось спать в этой комнате.

– В самом деле? – Она удивленно взглянула на него и нахмурилась.

– Этот дом принадлежал моей матери, – пояснил он. – Нередко мы оставались в нем с ночевкой, когда навещали ее во время летних каникул.

– А когда ты мне сказал, что являешься хозяином этого дома, я подумала, что ты выкупил его, как только мы с Шоном здесь поселились.

– Нет, все получилось несколько иначе. – Фернандо помолчал, потом, будто что-то вспоминая, продолжил рассказ о доме: – Я хотел, чтобы вы с Шоном жили недалеко от меня, и поэтому решил привлечь твое внимание к этому дому, надеясь, что в конце концов ты снимешь его. Но как можно было это сделать? Сначала я поместил в местной газете анонимное объявление о его аренде и показал это объявление твоей матери. В беседе с ней я, зная, что ты ищешь приличное, но недорогое жилье, как бы мимоходом упомянул, что уже видел этот дом и что, на мой взгляд, он вполне мог бы устроить тебя. Разумеется, я попросил Джину не говорить тебе, что идея о потенциальной аренде дома исходит от меня… Знаешь, Марджи, – переменил вдруг тему разговора Фернандо, – я всегда мечтал, чтобы наш Шон жил среди порядочных, надежных людей, в спокойной обстановке…