— Мне часто приходилось сдирать шкуру с животных — с телят и с быков, — ответил Том. — Это не было трудно. Почему же я теперь не смогу этого сделать?

— Парень, это бизоны, и шкура у них толщиною в дюйм, грубее, чем подошвенная кожа, и с трудом поддается.

— Так должна быть особая сноровка для этой работы, — ответил Том, вскакивая на Дести. — Послушайте, я чуть не забыл свое ружье. Подайте мне его, пожалуйста… Бэрн, бьюсь об заклад, что до вечера сдеру шкуры с десятка бизонов и успею очистить и растянуть их до того, как лягу спать.

— Готов поспорить с вами, — насмешливо сказал Бэрн. — Если бы только у меня было время последить за вами! Это будет забавное зрелище. Постараюсь обогнать вас.

— Отлично. Я уверен, что выиграю, — весело и решительно ответил Том и, пришпорив Дести, быстро поскакал к ближайшему убитому бизону.

Том трудился над тушами бизонов, переходя от одной к другой. Ветер стих, солнце поднялось высоко и ярко сверкало над равниной. Ему нестерпимо хотелось пить, и с часу на час жажда его усиливалась. Рубашка его была вся мокрая от пота, так что можно было бы выжать ее. Никогда еще жара так не мучила его. Постепенно вся одежда его пропиталась потом, кровью, жиром и пылью. Это, а также и все усиливающаяся боль в теле, особенно в руках, крайне мучило его. Он не замечал, как проходит время. И тогда только он оглядывал равнину, отыскивая своих товарищей. Об индейцах он совершенно забыл. Бэрн и Стронгхэрл видны были по временам, а иногда появлялся на повозке и Пилчэк. Когда к концу дня он содрал последнюю шкуру, которая обеспечивала ему выигрыш, он торжествовал. В двух милях заметил он приближавшуюся у нему повозку. Оставалась только одна туша, и с нее он содрал шкуру, пока подъезжал Пилчэк.

— Вы работаете со скоростью канзасского циклона, — с нескрываемым восхищением воскликнул разведчик. — Семнадцать шкур в один день. Доон, я никогда не видел ничего подобного!

— Я бился об заклад с Бэрном, — ответил Том, вытирая с лица пот.

— Если вы сможете продолжать так дальше, молодой человек, то вы составите себе состояние такой охотой, — серьезно сказал Пилчэк.

— Подождите, мне надо еще поучиться! — воскликнул Том, окрыленный этой похвалой и надеждами на будущее. Вскочив на лошадь, Том спросил, указывая вдаль: — Не возвращается ли это обратно стадо?

— Да, сюда они придут ночью на водопой. Мы найдем их здесь завтра утром. Слыхали ли вы выстрелы других охотников?

— Вы говорите об охотниках других отрядов? Нет, не слыхал.

— Дальше по берегу всего несколько отрядов. Но нам повезло. Вероятно, скоро повсюду здесь будут охотники. Правда, бизонов хватит на всех.

Том ехал обратно в лагерь, глядя на заходящее солнце, которое окрашивало западные холмы в золото и пурпур. Несмотря на то, что он очень устал от необычайного напряжения, ему все-таки хотелось и смотреть, и чувствовать, и думать.

В лагерь он приехал до наступления темноты, и товарищи, и женщины его приветствовали и поздравляли. Бэрн великодушно похвалил его, но встревожил своим заключительным замечанием: — Подождите, пока начнете растягивать и скоблить шкуры!

— Ах! Я и забыл об этом. Значит, я еще не выиграл, — уныло ответил он.

Расседлав лошадь, Том нашел в себе силы только для того, чтобы жадно напиться и со стоном вытянулся под деревом. Никогда в жизни не было у него такого сердцебиения, никогда так мучительно не ныло и не горело все тело. Часовой отдых значительно подкрепил его. Затем он, как голодный волк, набросился на ужин. Если бы его товарищи не ели с такою же жадностью, ему стало бы стыдно. Еще не стемнело, когда Том увидел, как Пилчэк начал растягивать и скоблить шкуры. Вся операция продолжалась недолго и показалась нетрудной. Том попробовал сделать то же самое, но, как и сдирание шкуры, это оказалось значительно труднее, чем можно было предполагать. Сэлли Хэднолл предложила помочь ему, но он с благодарностью отклонил ее предложение, объяснив, что он бился об заклад и хочет выиграть. Девушка вертелась около Тома и наблюдала за ним к немалой досаде его. Он видел, что она над ним смеется.

— Разве это так забавно? — раздраженно спросил он.

— Вы похожи на мальчика, играющего в чехарду, — со смехом ответила она.

Тому оставалось только добродушно рассмеяться на это, но затем он ловко перевел разговор на нее и сделал язвительное замечание о Стронгхэрле. Девушка вспыхнула, покраснела и оставила его одного с тяжелой работой. Его усилия увенчались успехом. К полуночи работа была окончена; крайне усталый, он добрался до постели, и, едва лег, как глаза его тотчас сомкнулись.

На следующее утро он с готовностью отозвался на зов Пилчэка, но тело его было совершенно не в состоянии быстро двигаться. Как искалеченный, поднялся он со своего шерстяного одеяла, служившего ему постелью. Но постепенно мускулы его разошлись, стихла боль при движениях, и он решил, что сможет с утра заняться чем-нибудь полезным.

Снова, как выражался Пилчэк, каждый должен был постоять за себя. Том был доволен этим по двум причинам: во-первых, потому что он мог ехать свободно, куда хочет, а во-вторых, потому, что жаждал по-настоящему, наконец, встретиться с бизонами.

Хэднолл расстроил все планы Тома, поручив ему сторожить лагерь, пока он сам будет на охоте вместе с другими мужчинами. Однако затем он изменил это распоряжение, прибавив, что если какой-нибудь бизон приблизится к лагерю, то Том может поохотиться за ним.

К восходу солнца окончили завтрак, и трое охотников, бодрые и оживленные, уехали. Оставшийся Пилчэк сказал Тому:

— Мне хотелось бы знать, охотятся ли за этим стадом индейцы. Возьмите мою подзорную трубу и понаблюдайте с холма; если бизоны покажутся сегодня на том берегу реки, вы можете пострелять поблизости от лагеря.

С этими словами Пилчэк сел верхом и уехал в лес. Том, не спеша, занялся кое-какой мелкой работой. Он был доволен, что мог укрыться от внимательного взгляда Сэлли. Она, казалось, как-то неодобрительно посматривала на него. Покончив с хлопотами по лагерю, Том взял подзорную трубу и взобрался на холм. Бизонов было видно как будто больше, чем накануне, и собрались они почти в том же самом месте. Том оглядел всю окружающую местность и заметил, что в нескольких милях дальше, на берегу реки, поднимается дым, несомненно, указывающий на местопребывание другого лагеря. Только значительно позже внимательный взор Тома различил бизонов, приближавшихся к лагерю. Затем он с волнением увидел на берегу реки, против лагеря, несколько пасущихся самцов; так ему, по крайней мере, показалось. Поспешно спустившись с возвышенности, откуда он наблюдал, он схватил ружье и патроны и, переправившись через реку, стал взбираться на обрывистый лесистый берег несколько западнее того места, где он находился вчера. Немного времени понадобилось ему, чтобы достичь желанного пункта, — края леса и обрыва. Взглянув сквозь деревья, он ринулся вперед в таком возбуждении, что упал на колени.

В сотне ярдов, на открытой равнине, паслось девять бизонов, вожак которых казался больше, чем самый крупный бизон, с которого он сдирал шкуру вчера. Они не почуяли Тома и шли по направлению к нему, немного правее, по-видимому, к реке.

Трепетно и напряженно следил за ними Том. Он забыл о том, что в руках у него ружье, и был так взволнован, что вспомнил об этом только, когда с берега донеслись глухие выстрелы. Странно было, что бизоны не обращают никакого внимания на выстрелы. Тогда он решил выждать подходящий момент, чтобы уложить вожака. Бизоны приближались так медленно, что у него было вполне достаточно времени, чтобы сдержать охватившую его дрожь, хотя вполне успокоиться он был не в состоянии.

Несколько бизонов сгрудились на небольшой отмели и проходили в пятидесяти ярдах от Тома, остальные, не спеша, начали спускаться к реке, и огромный вожак медленно переваливался сзади. Ближайшие прошли в лес, держась вдали от Тома. Ему с трудом удалось сдержать свое нетерпение. Затем один из бизонов стал топтать кустарники с таким шумом, как будто пробирался слон. Вдруг Том вздрогнул от тяжелого дыхания бизона, находившегося поблизости от него. Он осторожно обернулся. За ним и ниже, под ним, ближе чем в пятидесяти ярдах, другие бизоны проходили в лес. Он ясно слышал скрежет их зубов. Это были настоящие чудовища. Том инстинктивно стал искать дерево, на которое он мог бы влезть, или место, куда бы ему убежать после того, как он выстрелит. Что, если они бросятся в погоню за ним? У него едва ли хватит времени снова зарядить ружье, а если даже и хватит, что пользы в том? Вожак замотал своей огромной бородой прямо против Тома. Какая огромная тупая морда! Глаза у него были выпучены так, что он мог видеть и спереди и сзади. Густая борода его волочилась. Во всей косматой громаде Том мог различить только концы рогов. Слышалось шумное тяжелое дыхание. Том чувствовал, что ему неприятно убивать это великолепное и страшное животное, но он не в силах был противиться своему лихорадочному, трепетному чувству. Упираясь тяжелым ружьем о ветку, он прицелился в промежуток между огромными косматыми плечами и, напрягая мускулы, затаив дыхание, выстрелил.