Но Кейт не предполагала, что придется исполнять нечто вроде стриптиза. Она чувствовала себя порочной… распущенной. Эти ощущения были так несвойственны ее скучной жизни, что Кейт чувствовала, как теряет почву под ногами и остатки разума.

Она услышала какой-то шорох в окружавших ее тенях, и легкий ветерок скользнул по ее коже.

— Тебе помочь, chere? — Низкий мужественный голос Чейза вдруг донесся из-за ее плеча, а не из другого конца комнаты. От неожиданности у Кейт встали дыбом волоски на руках, а по позвоночнику побежали мурашки. Ей захотелось развернуться и взглянуть Чейзу в лицо. Внезапно стало очень важно видеть его глаза, пока она будет раздеваться.

Но сильные руки Чейза легли ей на плечи и заставили остаться на месте.

— Тихо, — сказал он негромко. — Я расстегну, ты только подними волосы.

Он убрал руки, но по-прежнему стоял так близко, что его горячее дыхание обжигало кожу Кейт. Желая, чтобы эта часть вечера закончилась как можно быстрее и Чейз наконец-то отвел ее в постель, Кейт незамедлительно подчинилась.

— Как мило, — прошептал Чейз ей на ухо, когда она дрожащими руками приподняла волосы с шеи. Его голос пробежал по ее нервам, как ток, и желание вспыхнуло ярче.

Тихо прожужжала молния, словно рой насекомых над болотом летним днем, и у Кейт слегка закружилась голова, когда гладкий материал платья скользнул по ее коже, по бедрам и шелковой лужицей улегся у ног.

Она стояла неподвижно, обнаженная, если не считать бюстгальтера без бретелек и узких трусиков, и молила небеса, чтобы Чейз коснулся ее. Кейт слышала его тяжелое неровное дыхание и знала, что он стоит и смотрит на нее. Она чувствовала его блуждающий по ее телу взгляд, опалявший кожу, как огонь.

Она услышала собственное дыхание, такое же неровное, как у Чейза, и все ее укромные места заныли, тоскуя по ласке, но Чейз не двигался с места.

Кейт обернулась, готовая, если надо, первой поцеловать его, но Чейз куда-то исчез. Там, где он стоял, метались только призрачные тени.

— Чейз?

— Игра окончена, — донесся голос из темного проема двери в другом конце комнаты. — Ты выиграла. Шелби и ее дочка могут оставаться.

— Но, Чейз… — Кейт попыталась разглядеть его силуэт.

— В старом доме достаточно места для всех. Я переезжаю сюда завтра.

— В мою комнату? — Кейт затаила дыхание. ожидая ответа.

— Посмотрим, — грубовато ответил Чейз. — Возможно, я не захочу спать со старыми призраками.

— А как насчет сегодняшней ночи, Чейз?

— Иди спать. Я устал от игр. Спокойной ночи, Кейт.

В приглушенном пламени свечей и камина Кейт увидела, как он развернулся и вышел из комнаты. Подавив рыдание, она упала на пол и обхватила себя руками.

Он не испытывает к ней никаких чувств! О господи! Жить с ним в одном доме и не спать с ним станет гораздо более тяжелым наказанием, чем быть выброшенной на улицу. Даже за сто лет Чейз не смог бы придумать лучшего способа отомстить.

А самое главное — что бы он ни делал, как бы ни относился к ней, Кейт не могла разлюбить его. Она осуждена на вечные муки и не в силах что-то изменить.

Чейз уселся на высокий табурет у бара в прокуренной таверне, положил локти на стойку и заказал бутылку бурбона. Таверна скоро закрывалась, но Чейз решил, что прихватит спиртное с собой. Потому что сегодня он решил напиться до бесчувствия.

Первый глоток обжег ему горло и желудок, но Чейзу была приятна боль. Он вообще заслуживал того, чтобы гореть в аду.

Он не мог выбросить Кейт из головы. Десять лет он мечтал об этих темных глазах, горящих огнем страсти. Он хотел насладиться ее телом так, чтобы сводило внутренности, гладить фарфоровую кожу, длиннные-длинные ноги…

Но он не собирается делать что-то против ее воли.

И каким он был дураком, когда решил, что сможет раздразнить ее и просто переспать с ней. Его чувства к Кейт никогда не были такими поверхностными. И теперь он окончательно убедился, что дело серьезно.

Чейз потянулся за бутылкой, налил еще и выпил, даже не почувствовав вкуса.

— Собираешь перепить своего отца, Северин? Чейз повернулся и сфокусировал взгляд на старом бармене, а узнав его, оскалился и прищурил глаза.

— Роберт Гудри? А я думал, ты уже давно переселился на кладбище. Оставь меня в покое.

— Ну точно, — усмехнулся в ответ бармен. — Чарлз Северин говорил также. Как дела?

— Отстань.

Бармен несколько секунд пристально смотрел на Чейза.

— Сынок, у тебя, похоже, те же проблемы, что и у отца. Потерянная любовь. Но приходить сюда и заливать горе алкоголем — это последнее дело.

— Я здесь не поэтому, — проворчал Чейз, но кое-что в словах Роберта задело его. — А ты ведь знал моего отца? В юности?

— Верно, — улыбнулся бармен. — Умный был парень. Его мать рано осталась вдовой, и он стал главой семьи. Работал и учился одновременно. Его здесь почти все любили.

— Так что же стряслось? Почему он начал пить?

Роберт грустно покачал головой.

— Он очень сильно любил твою мать, и когда она умерла от родов… Чарлз… в общем, он не смог жить без нее.

Да, конечно, подумал Чейз. Отец обожал мать. Он не был жесток, он ни разу вслух не упрекнул Чейза в том, что тот, — причина смерти своей матери, но иногда у Чейза возникало ощущение, что отец не мог смотреть на сына, не выпив как следует.

Он снова потянулся за бутылкой, но помедлил. Выпивка не помогла отцу справиться со своими проблемами и равным образом не поможет и ему.

Проклятье!

Он поднялся на ноги и положил на стойку несколько купюр.

— Роберт, спасибо за урок. Я пошел.

— О, сынок, я много чего могу тебе порассказать. Ты приходи, послушаешь.

Чейз покачал головой и усмехнулся.

— Но только не сегодня.

Он развернулся, чтобы уйти, но Роберт положил руку ему на плечо.

— У тебя проблемы, сынок? Тебя околдовали, я же вижу.

— Околдовали? — Внезапно по спине Чейза побежали мурашки, но он тут же отругал себя за глупость. — Ты о чем?

— Магия, — прошептал Роберт. — В тот миг, как ты дотронулся до кармана, тебя окутал золотистый туман. Вокруг тебя творится волшебство, будь поосторожней.

Чушь, конечно, но Чейз немедленно еще раз коснулся цыганского подарка. Но он не почувствовал ничего необычного — просто золото и драгоценные камни. Он слишком долго прожил в этих краях, чтобы знать — магия не имеет над тобой силы, если ты сам в нее не веришь.

А Чейз не верил.

Он пожелал бармену спокойной ночи и вышел на улицу. Денек был долгий и трудный, а завтра ему предстоит переезжать и заниматься еще тысячью дел.

Сжав зубы, Чейз пытался побороть муторное ощущение, будто он только что угодил в зыбучий песок, который грозит поглотить его.

И во что он только ввязался?

Старая цыганка отодвинулась от стола и выругалась сквозь зубы.

— Так значит, ты не веришь в магию, молодой Северин? Как опрометчиво с твоей стороны.

Она провела рукой над хрустальным шаром и сложила руки на груди. Ей очень хотелось плюнуть на Чейза и оставить его один на один со своими призраками. Пусть мучается всю жизнь.

Но в ту секунду в ее голове прозвучал голос цыганского барона, который требовал исполнить его волю. Если она ослушается, отец не успокоится — и не даст покоя ей.

Но если она будет колдовать для такого упрямца, то может расстаться с собственной жизнью.

Пассионата издала невнятное восклицание, потом поднялась на ноги и вздохнула. Убрала магический шар в карман и приготовилась к еще одной прогулке по болотам. Этого-то она как раз не боялась — заросли, черная вода и москиты были ее старыми друзьями. Лунный свет ждал и обещал новые чудеса и тайны. Молодой Северин встретил достойного соперника.

— Ты ввязался в спор со мной, — прошептала Пассионата. — И я собираюсь выиграть.

Чейз ехал, направляясь к Оук-Холлу, но когда он вынырнул из тени увешанных испанским мхом деревьев, перед глазами появилась старая рисовая фабрика.