– Кроме профессора Герлинг ничего странного не было, – Изикейл и Азраил переглянулись, и весело рассмеялись. Такая женщина не могла не произвести впечатление.

Вдоволь насмеявшись, детективы добрались до машины, и направились в следующее место по списку Терезы Клема, коим значилась городская библиотека. На этот раз, детективам повезло меньше, и библиотека была закрыта на проведение плановой санитарной обработки.

– Ладно, библиотека подождет, не думаю, что нас там ждет невероятное открытие, – недальновидно ухмыльнулся Изикейл.

– Отложим на послезавтра, сторож вроде сказал, что она должна открыться. А пока поехали, пообедаем, и обсудим дальнейшие действия.

Детективы сели в машину, и направились в ближайшее придорожное кафе, которое находилось всего в паре кварталов от колледжа. Подъехав, они оценили внешний вид заведения, которое никак не подходило под значение кафе, в котором его привыкли понимать городские жители. Оно было больше, похоже, на рыночную платку, с хаотично расположенными столиками, и посетителями сомнительного вида.

– Может быть, мы подыщем более надежное место? Глядя на это место, создается впечатление, что самое милое, что может принести обед здесь – это расстройство желудка.

– Прекрати Изи, не будь таким чванливым снобом. Нам это место явно подходит, я всегда говорю, что именно в таких колоритных заведениях, как правило, подают исключительно вкусную и недорогую еду.

Осознав бессмысленность споров с напарником, Изикейл сдался, и согласился рискнуть. Первое впечатление моментально осталось позади, как только детектив Никополидис вдохнул ароматы, исходящие из своего рода кухни. Он закрыл глаза, и перед ним предстал далекий родной край, пропитанный подобными вкуснейшими запахами. Друзья, семья, соседи, счастливое детство, всё пронеслось перед глазами.

Напарники расположились за повидавшим на своем веку очень многое столов. Сделали заказ, и уже через пять минут наслаждались невероятно вкусными, насыщенными, и ароматными блюдами. Изикейл уничтожал содержимое тарелки со скоростью метеора, и только лишь заметив хитрый взгляд Азраила, немного сбавил прыть, не желая тешить самолюбие последнего.

– Слушай Азраил, – детектив Джаспер моментально заподозрил что-то неладное, ведь напарник называл его по полному имени, исключительно в преддвериях нравоучительных бесед.

– Изи, я тебя прошу, не начинай!

– Я волнуюсь за тебя. Ты все еще не можешь забыть Элеонору, и то, что она сделала. Я всё могу понять, но тебе это может очень сильно навредить.

– Ты ничего не можешь понять! Ты никогда не отдавал всего себя человек, который в итоге, вытер об тебя ноги. Ты с самого начала был никому ненужным неудачником! – в сердцах выпалил Азраил, соскакивая со стула.

– Может быть я и неудачник, но у меня хотя бы есть сердце, и душа. Я не черствый, нахальный, чурбан, готовый оскорбить кого угодно. Пойти на что угодно, лишь бы не позволить близким людям попасть в душу. Можешь не утруждать себя, я сам уйду. Надеюсь, ты в состоянии сам дойти до дома. – Изикейл опередил попытку Азраила сбежать, и соскочив со стула, быстрым шагом направился к выходу. Затем на секунду замер, и обернувшись к напарнику сказал:

– Знаешь, я давно хотел тебе сказать – во всем виноват ты сам. Ты все сам разрушил, и не смей никого в этом винить.

Азраил остался в одиночестве за столиком с полупустыми тарелками. В груди все кипело. Где-то в самой глубине, в далеких закутках, он понимал, что его напарник и друг был прав. Он оттолкнул от себя всех, кто был ему дорог. В каждой неудаче, всегда находился кто-то, кого можно было обвинить, не разбираясь в самом себе. Вот и сейчас, Азраил только лишь ухмыльнулся, и расплатившись по счету, направился в сторону своего дома – пусть Никополидис сам раскручивает дело, все равно прибежит за помощью.

Душевное равновесие покидало Азраила, и в целях его восстановления, он зашел в расположенный недалеко от дома магазинчик, и взяв в руки бутылку самого крепкого алкоголя, серьезно задумался. А задумать действительно было о чем. Однажды он уже чуть не угробил собственную жизнь, крепко подсев на горячительные напитки, и только ценой неимоверных усилий Изикейла, и других коллег по работе, выкарабкался. Поразмыслив еще минуту, Азраил взял вторую бутылку, и направился к кассе. Оплатив алкоголь, детектив перешел через дорогу, вошел в подъезд, но в отличие от обычного дня, не проверив почтовый ящик, зашел в квартиру. Всё вокруг было мрачнее обычного. Тёмные, мрачные комнаты веяли холодом. Ничего не напоминала о том времени, когда в воздухе переливался хрустальным звоном детский смех, и жена весёлым голосом звала всех к столу. Нет больше счастливых, уютных, домашних праздников с обилием вкусной еды, и смеющимися лицами, снующими из комнаты в комнату. Нет больше друзей, самоотверженно болеющих за любимые спортивные команды на широком диване в гостиной. Нет больше ничего, кроме пыли, холода, и темноты.

Азраил молча разулся, и направился прямиком в кухню. Поставил на стол две бутылки, купленные в магазине, положил пистолет, вынутый из кобуры. Рядом поставил, даже не вытертый от пыли стакан, и порывшись в одном из ящиков, достал конверт. Долгое время, Азраил просто держал его в руке, и нерешительно мялся. Наконец, вторая рука дёрнулась, и из конверта на свет появился аккуратно сложенный листок. На официальном бланке, было написано всего несколько строчек, и закреплено юридически. Вся жизнь Азраила уложилась в какие-то десять строчек, с перечислением скромного имущества, и тех, кому оно должно было перейти. Еще раз, перечитав завещание, Азраил окончательно убедил себя в том, что лучше уж умереть сейчас, молодым, и никому ничем не обязанным, чем и дальше мучиться в одиночестве, и отравлять жизнь тем, кто вынужденно разделяет его компанию. Смелости для спуска курка, должна была предать убойная доза алкоголя, к которому Азраил не притрагивался вот уже больше двух лет. Детективу нравились те времена, когда благодаря алкоголю, он уходил в полное забытье, и его, наконец, покидали мысли о прошлом. Он мог делать все, что угодно, ведь наутро он ничего не помнил, и совесть его абсолютно не мучала. Азраил подумывал над тем, чтобы вновь призвать на помощь «зелёного змея», но он точно знал, что надоедливый Никополидис, и его соратники, вновь отправят на принудительное лечение, а там было ох как не сладко. И возвращаться туда не было никакого желания. Рука детектива потянулась к бутылке и легко откупорившись, заполнила содержимым стакан. Взгляд Азраила был полностью скован на переливающейся в тусклом свете жидкости, рука медленно подносила ёмкость ко рту. Еще пара сантиметров, и дурманящий напиток достигнет цели.

И, тут, в самый ответственный момент, в дверь предательски постучали. Детектив будто бы выйдя из депрессивного транса, еще раз взглянул на бутылки, и табельный пистолет.

– Ну, ничего, вы то уж меня точно не бросите. Я скоро вернусь, – прошептал он себе под нос, и направился к двери.

Детектив, провернув ключ в замке, отворил дверь, и оглядел лестничную площадку. Никого не было видно. Азраил высунул голову за порог, и еще раз обвел помещение взглядом.

– Не самое подходящее время для шуток. От такого важного момента оторвали, – с поддельной досадой проговорил Азраил, и уже было собирался захлопнуть дверь, и вернуться к задуманному, как вдруг его взгляд остановился на маленьком конверте, лежащем на коврике перед дверью. Детектив Джаспер в недоумении замер на секунду, затем наклонился, и подобрал послание. Ещё раз, быстро окинув подъезд взглядом, детектив захлопнул дверь, и прошёл с нежданной почтой на кухню. Азраил повертел в руках маленький свёрток – никаких опознавательных знаков на нём не было. Детектив включил настенный светильник, ведь за окном уже почти стемнело. Открывая конверт, Азраил испытал давно забытое чувство – любопытство. Спустя мгновение, в руках детектива был сложенные вдвое небольшой листок бумаги, и небольшая яркая бумажка.

– Только не говорите, что прервал меня разносчик рекламных буклетов, это будет слишком на сегодня! – практически оскорблённый в лучших чувствах, и ожиданиях, раздражённо забормотал Джаспер.