Глупый человеческий детеныш, самонадеянный и беспомощный. Жалко его, но жалость пришлось оставить при себе, отец Димитриус живо вытолкал меня из Вальриковой комнаты. Правильно, я же тварь, нежить, отродье дьявола и так далее, по списку.

Обидно.

И мальчишку жалко. Доведут его когда-нибудь до черты. А еще затея князя беспокоила и в результате я целый день ворочалась без сна, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Тревога. Беспокойство. Почему? Существа, обитающие на зараженных территориях, как правила, не выходят за пределы Пятен. Тем более имеется естественная преграда.

Говоря по правде, об этой местности я знаю очень мало. Вроде бы дальше к югу — пустые земли, степь. Климат жаркий и сухой, крайне неприятное сочетание для да-ори, да и ночи короткие, поэтому наших замков там нет. А вот люди существуют: несколько племен, ведущих кочевой образ жизни. Вот, собственно говоря, и все. Какая оттуда может идти опасность?

С другой стороны, прогулка пойдет на пользу и мне, и моим подопечным. Первая вылазка в условиях приближенных к боевым. Кстати, весьма и весьма сомневаюсь, что с той стороны нас ждет нечто из ряда вон: обыкновенный лес, ну, подумаешь, слегка мутировал под действием радиации, так это ж еще не конец света.

Это я так себя успокаивала. Предчувствовала неприятности, но, коли нет никакой возможности избежать их, придется идти вперед с гордо поднятой головой и улыбкой на физиономии. Ну и оружием в руках, естественно. По поводу оружия у нас с князем возникли определенные разногласия: одно дело, когда я в замке, под присмотром саблей размахиваю, и совсем другое — ночной лес, незнакомая территория… Короче, со всех милостей на мою долю выпал кинжал с узким трехгранным лезвием. Ну, да мне хватит.

О том, как мы на ту сторону переправлялись, и вспоминать не хочется. Река бурлит, ревет, швыряет хрупкую лодчонку с волны на волну, того и гляди, в водоворот затянет, и поминай, как звали. Ничего, доплыли, князь сам правил. Лично. И получалось у него весьма и весьма неплохо.

Лодку вытянули на берег, мокрый песок моментально налип на сапоги, а вплотную подобравшийся к берегу лес манил темнотой.

— Не отпустишь?

— Нет.

Другого ответа я и не ожидала. Ладно, пускай ребята поработают, не зря же я с ними столько возилась.

— Ильяс — идешь вдоль берега на север, как говорили. Вальрик — прямо. Край — на юг. Времени вам — два часа.

— Молодцы. — Володар присел на перевернутую лодку. — Лихо они у тебя, раз и нету. Точно демоны. А я думал брешет старый поп. Садись, чего стала?

Я присела. Песок влажный, холодный. Река шумит в двух шагах. Лес в трех.

— Берег, как берег, — князю охота была поговорить, поделится мыслями с существом, которое эти самые мысли потом во вред князю не использует. Это он так думает. Пускай.

— И лес вроде нормальный. Я тут был раз, с самым первым отрядом. Целый день просидел, ожидая. Никто не вернулся. Отчего?

— Не знаю.

— И потом тоже, сколько народу ни посылал, никто не воротился. Пропали, будто жрет их там кто.

Может, и жрет. Если Пятно действительно настолько близко, как я думаю, то в этом симпатичном лесу возможно всякое.

— Неприятно тут, — пожаловался князь. — Чувство такое, как… как в засаду идешь. Вроде тихо все, красиво, даже птички поют, но шкурой чуешь — враг там.

А ведь он прав. Действительно, слишком уж здесь спокойно, слишком тихо. И запахи какие-то… что-то в запахах меня беспокоило. Принюхиваюсь, пытаясь разложить какофонию ночных ароматов на составляющие. Хвоя. Прелые листья. Ночные лилии, которые еще зовут "вампирьим цветком". Влажная земля. Дым.

Стоп, здесь не должно быть дыма! Я принюхалась. Точно. Дым. Слабый еле уловимый аромат сожженных поленьев и жареного мяса. Черт!

— Здесь люди.

Князь вздрогнул, видать, от раздумий оторвала. На всякий случай — а вдруг недослышал — повторяю.

— Люди в лесу. Не наши.

— Ты уверена?

— Уверена. — Ни одно животное не раскладывает костер, чтобы поджарить добычу. Это люди. Люди — значит враги. Друзья не станут прятаться в чаще, где водится много опасных тварей, когда за рекой стоит крепость. Придется менять план на ходу, пока мои вояки не вляпались в серьезные неприятности.

Запрокинув голову к щербатой луне, я затявкала водяной собачкой. Есть такой зверь из новых: не то волк, не то собака, водится по берегам рек. Мои поймут, а те, которые не мои, не обратят внимания. С противоположного берега мне ответили. Надо же, за свою приняли.

Ильяс появился спустя пять минут. Край — через десять. А Вальрика пришлось ждать около получаса. Явился злой и недовольный, он, видите ли на след напал. Ну, а о том, что его след всем нам шкуры стоить может, он, естественно, не подумал. Убила бы.

И за вчерашнюю выходку тоже.

— Я иду с ними.

Володар заколебался. Чего? Знает же, что не сбегу. Тварь на шее — лучший сторож.

— Ладно.

— Так, Край, остаешься с его светлостью. При малейшем намеке на опасность, переправляетесь. Понятно?

— Ты тут не больно-то командуй! — возмутился Володар, ох, чую, завтра отыграется он за самовольство.

— Вальрик, Ильяс — за мной. След в след. И не шуметь. Чтоб не звука!

Эти лишь кивнули.

Неужели, охота? Сердце свернулось в тугой комок, предвкушая редкую возможность полноценной схватки. Узенькая тропинка сама вела меня к чудесному запаху. Лес послушно расступался, отдергивая зеленые лапы, чтобы не помешать бегу Охотника. Я слышала сопение сзади. Люди. Даже не произнося ни слова, они умудряются шуметь.

Я остановилась. И Вальрик едва не врезался мне в спину, открыл было рот, чтобы выразить возмущение, но, наткнувшись на мой взгляд, пасть захлопнул. Молодец. Взрослеет. По моим расчетам, до стоянки оставалось метров десять, не больше. Дальше пойду одна. Ребята пробовали возмутиться, но в полном молчании не так-то просто выразить негодование, а командир все-таки я. На будущее, пускай язык жестов учат.

К стоянке подбиралась, как и подобает охотнику, то есть медленно, осторожно.

Четверо. Сидят у костра, смеются, шутят. Ведут себя спокойно, следовательно, наблюдения не заметили. Расслабились, ребята. Один поднялся, потрусил к кустикам. Ну что ж, первым будешь. Я нащупала кинжал…

Охота начинается!

Узкое лезвие без труда нашло мягкую ямку в основании черепа. Один. Слегка придерживаю тело, стараясь не производить лишнего шума.

Два. Трофейный нож воткнулся в глотку самому крупному из оставшихся воинов. Человек, еще не совсем поняв, что же произошло, потянул за рукоятку ножа, и ему почти удалось извлечь досадную помеху. Почти.

Три. Мой кинжал пробил кольчугу, и мальчишка, потянувшийся было за оружием, согнулся от боли. Он еще поживет. Немного.

Номером четыре значился командир, которого я планировала взять живьем. Сообразительный. Вскочил, оскалился, в одной руке меч, а во второй — горящая ветка. Он быстро двигался, этот человек, даже чересчур быстро для человека, но я еще быстрее. Меч просвистел где-то над головой, а огонь — перед самым лицом, короткая вспышка боли — чужаку удалось-таки дотянуться. Поздно. Я тоже дотянулась. Легкий удар в висок, рука на горло и сжать.

Спи, человек, думаю, ты еще пожалеешь, что не умер.

Вот теперь можно и собой заняться. Я пребывала в обычном после боя состоянии — кажущийся избыток энергии плюс резко обострившаяся жажда. Людям не понять важности Охоты, когда кровь еще живой добычи разносит по твоим жилам сокровенное тепло жизни, когда сердца — мои и жертвы — начинают биться в едином ритме угасания. Смерть — жизнь. Жизнь — смерть. Вечный круговорот, из которого мне не вырваться.

Человек был еще жив, он не пытался убежать, то ли понимал, что бесполезно, то ли боль высасывала силы и желание сопротивляться. Молодой. Совсем еще мальчишка, даже по человеческим меркам. Чуть старше Вальрика. Тонкие усики над закушенной губой, капельки пота на лбу, дрожащие руки обнимают кинжал, не решаясь вытащить проклятое железо. Мне было жаль его, как и всех, кто когда-либо вставал на пути Охотника. Единственное, что я могла сделать для этого несчастного — подарить ему покой.