Вспомнив все пережитое. Корт пришел к окончательному выводу, что леди Августу, видимо, поразил старческий маразм, если она всерьез полагает, будто безвременная смерть маркиза Сэндхерста может примирить его с Филиппой.

Маркиз Сэндхерст… когда-то Корт называл его Сэнди и считал лучшим другом. Вместе с Тоби они были неразлучными друзьями, и их троицу в Чиппингельме называли «три мушкетера». В детстве они играли оловянными солдатиками, учились ездить верхом, вместе радовались первым успехам в регби и крикете и первым победам в драках с деревенскими мальчишками. Позже, в Итоне и Оксфорде, они всегда выступали за одну и ту же команду, и команда эта чаще всего выигрывала.

Не раз друзья спасали Корта от порки, на которую был скор его суровый отец. Корт, не колеблясь, пускал в ход кулаки, поэтому из них троих он чаще всего попадал в разного рода передряги. Например, однажды он вывозил Джема Хаттона физиономией в грязи за то, что тот посмел отпустить грязную шуточку по адресу леди Уорбек. Джем, здоровенный увалень, в свою очередь, расквасил Корту нос и разбил губу.

– Мама, мама! – вопил девятилетний Сэнди, вбегая в вестибюль Сэндхерст-Холла. —Скорее сюда! У Корта кровь течет прямо ручьем!

– Боже мой! Я сейчас посмотрю. – Встревоженная леди Гарриэт осмотрела полученную в бою рану. – Ну, молодой человек, кажется, вы накликали на себя серьезные неприятности. Хотелось бы мне знать, с кем вы подрались на этот раз. – И прежде чем Корт успел ответить, она зажала обе его ноздри белоснежным батистовым платком, чтобы остановить кровотечение.

– Он п-подрался с Д-джемом Хаттоном! – возбужденно объяснил Тоби, не скрывая гордости за друга. – К-корт выбил ему д-два зуба!

– Ты дрался с сыном кузнеца? – изумилась леди Гарриэт, пристально взглянув на раненого героя, —

он старше тебя на целых пять лет и тяжелее по меньшей мере фунтов на сорок! – Она покачала головой, приговаривая неодобрительное «тц-тц-тц». – Что скажет на это твой отец, Кортни…

Корт не должен ничего рассказывать лорду Уорбеку, – поспешно вмешался в разговор Сэнди и подвинулся ближе к другу, словно стараясь заслонить его от возможной расправы. – Я потому и привел его к нам, мама.

– А почему, скажите на милость, он не должен ничего говорить отцу? – с подозрением спросила леди Гарриэт.

Сэнди и Тоби обменялись смущенными взглядами.

– М-мадам, мы не можем об-бъяснить почему, – наконец ответил Тоби (его глаза так округлились, что, увеличенные очками, казались неестественно громадными). – Но вы п-поверьте, К-корт не первый начал. Он в-вынужд-ден был драться.

– Так… понимаю… – произнесла леди Гарриэт, и ее нахмуренный лоб разгладился. Добрая улыбка озарила лицо. – Что ж, в таком случае я отведу тебя на кухню и сама хорошенько отмою.

– Хорошо, мадам, – с непривычной кротостью ответил Корт.

Может быть, другим маркиза Сэндхерст казалась некрасивой и резкой леди, но не Корту – для него она была ангелом-хранителем, восхитительно рыжеволосым и большеротым.

– Спасибо, мам! – с чувством сказал Сэнди, и его мягкие черты осветились улыбкой, перед которой невозможно было устоять. – Может быть, ты пошлешь кого-нибудь к Уорбекам? Напиши, что ты пригласила Корта остаться у нас на ночь.

– Ха! – воскликнула леди Гарриэт и, продолжая сжимать нос Корта, повлекла его в громадную кухню. Неразлучные друзья не замедлили последовать за ними. – За одну ночь разбитые губы не заживают. Но оставить Кортни на ночь я могу, и у вас, безобразники вы эдакие, будет время придумать правдоподобную историю для лорда Уорбека.

– Ты самая-самая лучшая мама на всем свете! – торжественно провозгласил Сэнди. – А чем это так вкусно пахнет? Пари держу, повариха только что пекла булочки! Я как раз люблю свеженькие, горяченькие, прямо из духовки. Мам, ты не дашь нам по од… по две?

– Я могу дать вам даже по десять, если хотите, – с иронической усмешкой предложила леди Гарриэт. – Тогда руки у вас будут заняты, и дальнейших неприятностей сегодня не последует.

Некоторое время она занималась новоявленным борцом за справедливость, потом усадила всех троих за большой кухонный стол и поставила перед ними целое блюдо свежих булочек, миску клубники и кувшинчик взбитых сливок. Подкрепляясь, мальчики то и дело обменивались торжествующими взглядами. Сэнди давно уже заслужил у друзей славу дипломата.

Когда булочек на блюде значительно поубавилось, ''И клубника и сливки исчезли, троица направилась в свою штаб-квартиру на сеновале. Зарывшись в благоухающее сено, скрытые от посторонних взглядов, они держали совет.

– Чт-то ты скажешь отцу, К-корт? – первым делом спросил Тоби, озабоченно хмурясь.

– Что-нибудь придумаю, – беспечно откликнулся тот.

Сэнди задумчиво жевал сухую травинку.

– Вот что, – наконец важно изрек он, – скажи-ка ты ему, что полез на дерево снимать котенка. Ветка под тобой сломалась, ты упал и разбил губу.

– Вот эт-то сочинил так сочинил! – крикнул Тоби в полном восторге.

– Да, такого я отцу еще не говорил… да, точно, не говорил, – протянул Корт. – А раз так, он мне поверит и не станет наказывать, потому что спасение бедного котенка – это хороший поступок, из тех, которые он любит.

– Тогда вот что, – Сэнди протянул вперед руку ладонью вниз. – Поклянемся не выдавать Корта. Корт и Тоби положили руки поверх его руки.

– Один за всех – все за одного, – хором произнесли мальчики, а Сэнди добавил:

– А если будет среди нас предатель, то пусть сгорит он после смерти в аду!

К действительности Корта вернул чей-то пристальный взгляд, который он почувствовал спиной. Он оглянулся. На него смотрел Тобиас Говард, виконт Рокин-гем. Вид у него был не просто серьезный, а даже мрачный, словно цунами сплетен и слухов уже обрушилось на его друга. «Тоби, наверное, знает о Филиппе, ведь его жена – ее лучшая подруга», – подумал Корт. Он усмехнулся и поднял свои стакан с портвейном.

– За эмигрантов, вернувшихся под крыло отечества! Тобиас молча пододвинул кресло к «трону» Корта.

– Я ч-чертовски рад, что нашел т-тебя здесь, – сказал он, со вздохом облегчения устраиваясь в кресле и вытягивая длинные ноги. – Знаешь, сколько м-мест я уже обегал? Заезжал на Г-гросвенор-сквер, но твой секретарь понятия не имел, гд-де тебя искать. Он сказал только, что несколько часов н-назад ты вылетел из дому к-как ошпаренный.

– И ты решил, конечно, что я бросился искать безопасную подворотню, как шелудивая дворняга? – спросил Корт, надеясь, что его слова прозвучали саркастически, а не раздраженно.

– П-почему же, вовсе нет, – спокойно возразил Тобиас, разглядывая друга через толстые стекла очков. – С чего бы это м-мне думать о подобных глупостях? Просто я не знал, в к-каком к-клубе ты сегодня проводишь время.

Официант принес бокал с вином.

– Ну, и что за необходимость привела тебя сюда? – потребовал ответа Корт, как только они остались вдвоем. – Какая такая новость не может подождать до вечера? Подожди, я попробую угадать. Ты явился сюда с радостным известием – Филиппа Бентинк в Англии. Должен тебя огорчить: я уже знаю об более того, я успел получить совет, как бывшему мужу следует вести себя в этой ситуации.

– 3-знаю, знаю…

Тобиас достал из кармана изящную табакерку, инкрустированную слоновой костью, но не открыл ее, а принялся рассеянно вертеть в длинных пальцах, привыкших иметь дело с древними фолиантами и химикатами. Он и выглядел, как «книжный червь»: в измятом галстуке, с чернильными пятнами на манжетах. Казалось, он только что поднялся из-за стола в своей лаборатории, где проводил целые дни, смешивая реактивы, копаясь в трудах химиков всех времен и народов и частенько забывая даже поесть. Скорее всего он так торопился, что выскочил за порог, как был, не успев сменить костюм на более подходящий для аристократического клуба.

Корт поднял бокал и задумчиво посмотрел на свет сквозь темно-красную жидкость. Тобиас молчал, будто не решаясь начать разговор.

– Ну? – не выдержав, спросил Корт.