— Сеньорита умеет готовить?

— О-о-о…

— Держите! — Приняв ее стон за утвердительный ответ, Карлос шагнул к Оливии и сунул ей в руки фартук. — Вы будете готовить сегодня еду.

— Но…

— Чуть позже я вправлю мозги этой толстухе но сейчас вы накормите пять человек.

— Но…

— Что?!

— Не могла бы это сделать Паола?

— Паола? Паола резвилась вчера на сеновале с молодым Ромеро, свалилась и сломала себе ногу!

Оливия округлила глаза, охнула едва слышно и невольно покраснела от откровенного смысла слова «резвилась» — все одновременно.

— Но я не могу! Неужели на этом ранчо больше нет женщины, которая может выполнить эту работу?

— Кому бы я доверил собственное здоровье и саму жизнь?! Нет! Кроме вас, это больше некому сделать. Продукты в холодильнике и в кладовке. Я покажу…

Позвольте, разве я не гостья и к тому же дочь работодателя этого зарвавшегося верзилы?! — мысленно возмутилась Оливия. И разве можно доверять «собственное здоровье и саму жизнь» человеку, которого видишь первый раз?

Однако вслух перечить этому гиганту, который все решил за нее и тут же приступил к выполнению собственного плана, Оливия не осмелилась. Итак, на второй день пребывания в этом сумасшедшем доме, она превратилась в повариху…

Не успела Оливия прийти в себя после приготовления обеда, уединившись в своей комнате, как в дверь постучали. Поскольку стук был поистине громовым, у нее не возникло сомнений, кто пришел по ее душу.

— Боже мой, что еще? До ужина далеко… — Оливия доплелась до двери и открыла ее. — Что случилась, Карлос? — Она хотела выдавить улыбку, но, поняв, что ему глубоко наплевать на ее гримасы, не стала даже пытаться.

— Мне нужна ваша помощь, сеньорита. Нужно решить несколько вопросов по хозяйству.

— Но при чем тут я?

— Вы дочь хозяина и в отсутствие отца будете принимать решения.

— Но это же абсурд! Я не имею никакого права распоряжаться на ранчо Патрика, — залепетала она.

— Сеньорита, у меня очень мало времени, чтобы тратить его на разговоры, — проскрежетал Карлос, давая понять, что ему наплевать на все вышесказанное и он уже все решил. А уж как он решил, так и будет.

— Может быть, начнем завтра? — слабым голосом предложила Оливия, вознамерившаяся ночью сбежать в аэропорт.

— Нет, сегодня! — Карлос насупился, и она быстро закивала.

Когда они вышли из дома через заднюю дверь, Оливия взвизгнула и мертвой хваткой вцепилась в Карлоса.

— Кто это? — Она трясущейся рукой указала на сидящую у крыльца собаку размером с теленка.

— Это Шип, Он вас не тронет, — ответил Карлос спокойно.

— Шип, хорошая собака… — залебезила Оливия.

Псина не ответила, но и не проявила агрессии. Оливия смотрела на собаку, собака в свою очередь — на нее.

— Пойдемте, — нетерпеливо позвал Карлос, и Оливия нерешительно шагнула со ступени. Собака посторонилась и пошла сзади.

Угораздило же меня приехать! — ругала себя Оливия, плетясь за Карлосом. Но ведь не может быть, чтобы он говорил серьезно! Да я в жизни ничего глупее не слышала! Я и сельское хозяйство — две несовместимые вещи. Вода и огонь имеют больше общего, чем Оливия Стюарт и хозяйственные вопросы, которые ей предложено решить! Мало того, что она совершенно ничего не смыслит в управлении ранчо, она еще не имеет никакого права тут распоряжаться, а значит, ее решения не будут иметь законной силы…

— Сюда, сеньорита! — Карлос пропустил ее в маленькую комнатушку, в которой на стульях вдоль стены сидели несколько человек.

Карлос встал в дверях, отрезая путь к отступлению, и Оливии пришлось сесть за единственный стол. Мужчины при ее появлении встали и сняли пыльные шляпы.

— Присаживайтесь, — слабым голосом предложила Оливия мужчинам, боковым зрением отмечая, что Карлос вытащил из шкафа несколько листов и приблизился к столу.

В этом маленьком помещении он казался особенно огромным. Оливия даже удивилась, что он не снес часть шкафа и не причинил комнате видимого ущерба. Несколько пар черных глаз с напряженным вниманием неотрывно следили за ней. Оливия попыталась улыбнуться непослушными губами.

— Вам нужно нанять этих людей на работу и составить для них типовое трудовое соглашение, — прогудел ей в ухо Карлос.

— Но я не знаю, как его составлять!

— Вот! — Он положил перед ней лист с текстом… на испанском языке!

— Вы с ума сошли! Я не знаю испанского языка! — прошипела в ответ Оливия.

— Я вам буду переводить.

И пошло-поехало. Оливия поняла, что ей не вырваться из водоворота, в который ее втянул Карлос. Она могла лишь с тихим отчаянием пополам с таким же тихим бешенством наблюдать, как он искусно манипулирует ею. Оливия смогла принять собственное решение только один раз, когда незаметно указала Карлосу на одного из мужчин и прошептала так твердо, насколько вообще можно твердо прошептать:

— Вот этого я нанимать не буду.

— Почему? — прогудел Карлос. Наверное, он вообще не умел говорить шепотом.

Он посмотрел на нее, и их глаза впервые встретились. А глаза у него были совсем не страшные. Карие и… любопытствующие.

— Сеньорита Ливи?..

Как он ее назвал?!

— Он мне не нравится. — Оливия тут же подумала, что это весьма слабый аргумент и попыталась обосновать свои слова. — Он неприятный. Глаза у него бегают. Посмотрите на его руки — он вовсе не похож на рабочего. И одежда…

— Хорошо, — вдруг сказал Карлос и выпрямился.

Потом он что-то сказал мужчинам по-испански, они встали, каждый из нанятых поставил свою подпись на листе, а тот, кого Оливия забраковала, лишь сверкнул глазами. Наконец мужчины ушли.

— Вы молодец! — сказал ей Карлос совершенно другим голосом. — Не уходите, я сейчас. Нам нужно решить еще пару вопросов. — И он вышел из комнаты.

Она молодец? О боже! Оливия могла только надеяться, что средств на ее банковском счете хватит, чтобы оплатить возможный ущерб, который при ее пассивном содействии был нанесен ранчо Патрика, и что ее не посадят в аргентинскую тюрьму за противозаконные действия.

К концу этого бесконечного дня она без сил свалилась в кресло. Она мечтала свалиться на кровать, но одежда ее была слишком пыльная, и Оливии стало жаль красивого покрывала. Это просто невероятно! Карлос не оставил ей ни минуты свободного времени. Похоже, в его распоряжении не было ни одного человека, над кем можно было всласть покомандовать, кроме нее, Оливии. Ей пришлось готовить обед и ужин, а кроме того, нанять на работу несколько «голодринас», отправить на какие-то работы несколько человек и дать указания нескольким гаучо. Вся беда была в том, что Оливия даже не представляла, что сие означает. Карлос бессовестно использовал ее как ширму, называя хозяйкой и везде таская за собой, словно не мог без Оливии жить, а она так и не осмелилась ему перечить. Как он вообще жил без нее долгие годы?!

Хуже всего было то, что Даррелл так и не позвонил, а Оливии весь день пришлось быть под присмотром Карлоса и огромного пса. Последний, как показалось Оливии, с вожделением смотрел на ее ноги и другие мягкие части тела, словно ожидая долгожданной команды «фас!».

Оливия взялась кончиками пальцев за виски, потом осторожно потрогала лоб, размышляя, могут ли все события сегодняшнего дня существовать только в ее воспаленном воображении. Лоб был влажным, так же как и рубашка на спине, а джинсы ужасно пыльными, ведь полдня ей пришлось крутиться, как белка в колесе. Порывшись в кармане, Оливия выудила платочек. Нет, она больше не собирается участвовать в этом сумасшествии! Она немедленно собирает вещи и отправляется в аэропорт. Вся эта поездка — одна огромная ошибка. Почему малыш Эштон не решился настоять на своем: связать ее по рукам и ногам, как грозился, и запереть в чулане?! Да потому что она слишком упряма и если что вобьет себе в голову — не выбьешь ничем! Вот ей урок на будущее — всегда прислушиваться к словам сводного братца о плохих предчувствиях!

— Сеньорита Ливи, вы еще не спите?

Оливия резко, не обращая внимания на ломоту во всем теле, встала и промаршировала к двери. Если этот прохиндей задумал заставить работать ее еще и ночью, она просто задушит его. Если дотянется до горла.