— Я обожаю тебя, дорогой мой братец. И для твоего окончательного успокоения даю обещание постоянно звонить и информировать тебя обо всех событиях.

— Договорились. И, наверное, все, что я могу для тебя сделать, — это отвезти тебя в аэропорт.

— Спасибо, буду тебе весьма признательна. Еще ты должен пообещать мне, что не забудешь поливать цветы и не оставлять беспорядка, если будешь приводить своих подружек. Этого будет вполне достаточно.

Эштон сделал вид, что не заметил упоминания о подружках. Он напустил на себя важный и слегка озабоченный вид, как беспокойный папочка, отправляющий чадо в дальнюю дорогу.

— Если что — немедленно звони. Я сразу же примчусь тебя спасать и уж тогда просто не смогу гарантировать, что не намну кому-нибудь бока.

— Ты такой милый! — Оливия не удержалась и чмокнула его в щеку.

Эштон играючи подхватил ее багаж и погрузил в машину. Всю дорогу до аэропорта они провели в молчании, думая каждый о своем.

— Я не хочу, чтобы мама знала про мою затею, — виновато сказала Оливия, вручая Эштону ключи от своей квартиры. — Ей и так здорово досталось в последнее время, чтобы я посвящала ее в подробности своего путешествия. Она по-прежнему думает, что я отправляюсь в тур по Европе, чтобы развеяться.

— Да уж, нам несдобровать, если она узнает, что мы намеренно вводили ее в заблуждение.

— Мы никого не вводим в заблуждение, просто умалчиваем о некоторых изменениях в моих планах.

— Хорошенькое оправдание! — насмешливо проговорил Эштон, за что получил ощутимый тумак в плечо.

— Какое есть. Пока, Эштон, не скучай!

Оливия чмокнула брата в щеку на прощание и заспешила на регистрацию.

Эштон посмотрел вслед маленькой тонкой фигурке сестры и вздохнул. Сейчас ему не нужно было изображать спокойствие и веселость, и его лицо стало задумчивым и одновременно встревоженным. Он обожал свою сестру, беспокоился за нее и безумно ею гордился. Он еще никогда не встречал столь целеустремленного человека, обладающего кроме упорства в достижении целей, острого ума и железной хватки деловой женщины еще и исключительно добрым сердцем. Именно благодаря всем этим своим качествам за короткое время Оливия успела добиться очень многого. Устроившись после окончания школы в крупную компанию простым курьером, она одновременно стала посещать лекции в колледже. И преуспела: у нее были отличные оценки, и начальство быстро заметило прилежную, исполнительную, компетентную и доброжелательную сотрудницу с неизменной улыбкой на губах. А диплом о высшем образовании был дополнени— тельным аргументом в сложившемся мнении. И Оливия стала быстро продвигаться по служебной лестнице. В ее двадцать четыре у нее было то, что в ее возрасте добиваются далеко не все: своя квартира, стабильный заработок, репутация и прекрасные перспективы на будущее. Добавьте к этому высокое положение ее семьи…

Но, похоже, не все в этой жизни устраивало Оливию Стюарт. Очень часто Эштон инстинктивно чувствовал беспокойство, охватывающее Оливию. Он не раз шутил по этому поводу, и сестра отвечала, что так себя чувствуют лунатики с приближением полнолуния. Когда он пытался говорить серьезно, она уходила от ответа, отшучиваясь и мгновенно меняя тему разговора, чем частенько приводила Эштона в замешательство. Он не всегда успевал подстраиваться, хотя прекрасно изучил эту тактику: стремительно ввести противника в замешательство, выбить почву из-под ног, лишив равновесия, и заставить думать и говорить о том, что нужно в этот момент самой Оливии. Он не переставал удивляться ее искусству владения данной тактикой и постоянно обновляющимися способами достижения желаемого результата.

Эштон думал, что идея создания семьи успокоит ее. И до инцидента с Мелом внешне все казалось идеальным, но Эштон чувствовал, что беспокойство Оливии только возросло. Может, и к лучшему, что все так получилось…

— Эй, красавчик, кого-то ждешь?

Эштон оглянулся и увидел двух красоток, взиравших на него с нескрываемым восхищением. Юбки девушек едва прикрывали трусики, а длинные безупречные ноги росли, что называется, от ушей.

— Я встречаю невесту.

Улыбки красавиц тут же, как по мановению волшебной палочки, увяли. Усмехнувшись, Эштон отправился к машине.

В полете Оливии удалось не думать о том, что ее ждет в Аргентине. Но отнюдь не благодаря собственному самообладанию, а из-за своей беспокойной соседки, чересчур тучной дамы, беспокоящейся по малейшему поводу и без него.

Когда она потребовала французской минеральной воды (непременно в стеклянной бутылочке!) в пятый раз, Оливии стало нехорошо. К тому же дама по огромному секрету сообщила ей, что в воде, которая хранится более одной недели — даже если она разлита в бутыли и герметично укупорена, — непременно заводится всякая «живность»: от чумы до кишечной палочки. Но сама она этого не боится, так как пользуется суперфильтром такой-то фирмы, и, если Оливия захочет, то она, дама, обеспечит ее этими фильтрами до конца жизни. Оливия с большой осторожностью отнеслась к словам соседки, но высказать свои сомнения не решилась. Потому как подозревала, что в этом случае ей просто грозит погрязнуть в океанах полезной информации о несомненных достоинствах фильтра, представляющего собой просто толстую соломинку. Сама дама пила исключительно при помощи этого приспособления, демонстрируя преимущества и компактность прибора.

Не успела эта тема исчерпать себя, а Оливия — отойти от настойчивой рекламной кампании фильтров и их производителя, как дама нашла новую, не менее увлекательную тему для беседы: она выразила свою серьезную озабоченность безопасностью перелета. Весьма оптимистично, учитывая высоту, на которой летел самолет, и ширь океана под ними. Жизнерадостности в ее рассуждениях по поводу воздушных ям и турбулентности явно не хватало, а закончила она и вовсе плачевно, припомнив несколько фильмов-катастроф, в которых неизменно присутствовали крушения авиалайнеров, сопровождаемые чудовищными жертвами и массовыми разрушениями населенных пунктов. Или падением обломков с уцелевшими «счастливцами» на необитаемый остров, где до сих пор обитают некие доисторические чудовища-эндемики…

Поэтому не было ничего удивительного в том, что Оливия благословила ту минуту, когда самолет приземлился и она смогла покинуть свою беспокойную соседку. Оливия прошла досмотр и, оказавшись в зале, растерянно огляделась, пытаясь сообразить, что ей следует предпринять.

— Сеньорита Оливия Стюарт?

Она обернулась и увидела очень смуглого мужчину с черными как смоль волосами. На вид ему было лет тридцать пять, и больше всего Оливию поразили ярко-голубые глаза на этом смуглом лице.

— Да, я Оливия Стюарт. А вы?..

— Антонио Танзини, сеньорита, к вашим услугам. Я здесь, чтобы встретить вас и отвезти на ранчо вашего отца. Где ваш багаж?

— Вот. — Она указала на свои вещи.

— Будьте добры, следуйте за мной.

Антонио так же легко, как и Эштон несколько часов назад, повесил на плечо увесистую сумку, подхватил ее тяжеленный чемодан на колесиках и уверенно зашагал сквозь толпу к выходу. Мир сильных мужчин приятен только с одной стороны — женщинам не приходится таскать тяжести. Им бы еще учтивости побольше, и цены бы мужской половине не было… Оливия старалась не отставать, мысленно порадовавшись тому, что не надела туфли на высоких каблуках. Антонио приехал за ней на «лэндровере» одной из самых последних моделей. Лоснящиеся черные бока машины были горячи и запылены, но в салоне царила прохлада, приятно пахло кожей и — слегка — дорогими сигарами. Оливии был знаком этот запах, потому что Мел курил дорогие кубинские сигары с точно таким же ароматом. Она вновь вспомнила о Меле, хотя уже неоднократно давала себе обещания раз и навсегда выкинуть его из головы. Оливия раздраженно поджала губы и тут же поймала в зеркале заднего обзора изучающий взгляд Антонио.

— Что-то не так, сеньорита?

— Все в порядке.

Автомобиль медленно тронулся и влился в поток разнокалиберных машин на шоссе.