— Нет, его внимательно выслушают…

Боманьян сделал незаметное движение головой в сторону Годфруа. Рауль понял, что за этим последует.

— Еще одно слово! — торопливо сказал он.

— Говорите, — буркнул Боманьян. — Но это должны быть серьезные, обдуманные слова, а не голословные нападки. Вы должны доказать, что мы не тратим время даром на бесплодные препирательства с вами. Иначе…

— Вот что я вам скажу: сейчас же отдайте мне семь колец. Или же…

— Что произойдет тогда?

— Мой друг передаст полиции письмо, которое вы прислали барону д'Этиг. В нем вы подробно излагаете план расправы с Жозефиной Бальзамо.

Боманьян расхохотался:

— Ах да, припоминаю… Вы уверяете, что это письмо попало к вам? К несчастью для вас, барон вернул его мне в самом начале нашего собрания.

— Это была копия. Оригинал остался в моих руках, его-то и передадут полиции.

Заговорщики, тесно окружившие Рауля, в страхе расступились. На свирепых лицах кузенов появились страх и растерянность. Рауль подумал, что, хотя до схватки дело не дошло, сражение уже выиграно. Несколько ловких приемов, обманных ударов — и Боманьян отступил.

Он подошел к письменному столу, достал из ящика семь колец, спросил:

— Но где гарантия, что вы в будущем не используете это письмо против нас?

— Мое честное слово, сударь!… Полагаю, вы, со своей стороны, не упустите случая разделаться со мной.

— В этом можете не сомневаться, — произнес Боманьян, едва сдерживая бешенство.

Рауль трепещущими руками взял кольца. На внутреннем ободке каждого из них было выгравировано название одного из аббатств: «Фекан», «Сен-Бадрий», «Жюмьеж», «Вальмон», «Крюше-ле-Валасс», «Монтивилье», «Сен-Жорж-де-Бошервиль».

Боманьян приблизился к Раулю:

— Я хочу сделать вам одно предложение. Вам известно, чего мы добились. Вы точно знаете, кто мы и чего ищем. Вы, очевидно, догадываетесь, что мы недалеки от цели.

— Наверное, так и есть, — согласился Рауль.

— В таком случае, не сочтете ли вы возможным — я говорю вполне искренне — присоединиться к нам?

— На тех же условиях, что и остальные ваши друзья?

— Нет, на равных со мною условиях!

Это было чертовски соблазнительное предложение! Рауль мог быть польщенным оказанной ему честью. Очень может быть, что он согласился бы стать союзником Боманьяна, если бы… если бы не Жозефина Бальзамо. Между нею и Боманьяном любое соглашение было исключено.

— Благодарю вас, но я вынужден отказаться, — ответил Рауль.

— Значит, враги?

— Нет, сударь: соперники.

— Вы враг, — повторил Боманьян, — и в этом качестве…

— Заслуживаю того, чтобы со мной поступили, как с графиней Калиостро, — прервал его Рауль.

— Сударь, вам должно быть ясно, что величие нашей цели иногда оправдывает и даже предполагает своеобразные средства…

— Прощайте.

В дверях возник слуга.

— Проводите этого господина, — бросил ему Боманьян.

На прощанье Рауль отвесил три небрежных поклона, вышел в коридор, но вдруг обратился к старому слуге:

— Подождите минутку.

Он стремительным шагом вернулся в кабинет Боманьяна и остановился на пороге:

— Кстати, сделаю признание, которое возвратит вам былое душевное спокойствие. Я не снял копии с вашего письма, у моего друга нет оригинала. И последнее: никто не прогуливается возле полицейского управления. Спите спокойно, господа, и до свидания!

С этими словами он захлопнул дверь перед самым носом Боманьяна и выскочил на улицу прежде, чем хозяин дома успел предупредить слугу. Было выиграно и второе сражение!

В фиакре, выглядывая из окошка, его ждала Жозефина Бальзамо.

— На вокзал Сен-Лазар! — приказал кучеру Рауль. Он вскочил в экипаж, трепеща от радости, и торжествующе заговорил:

— Готово, любовь моя, семь названий аббатств — у меня в руках. Вот, возьми список.

— Расскажи, как это было.

— Две победы в один день! И какие победы! Оказывается, вертеть людьми очень легко: немного отваги, немного воображения, логика, сильная воля — враг повержен! И все препятствия рушатся! Боманьян, конечно, хитер, но проиграл и он. У тебя отличный вкус, графиня Калиостро, ты сделала правильный выбор. Два первоклассных мастера интриги разгромлены в пух и прах простым школяром! Как тебе это нравится, Жозина? — Он на секунду остановился. — Ты сердишься на меня?

— Нет-нет, — ответила она с улыбкой.

— Разве ты не в восторге от всей этой истории?

— Ах, не спрашивай меня! Не надо лишний раз уязвлять мою гордость. Но на тебя невозможно сердиться, в тебе есть нечто обезоруживающее.

— Жозина, я охвачен страстью к приключениям, ко всему необычайному, диковинному… Мы победим, можешь мне поверить!

Они переехали на другую сторону Сены.

— Все козыри у меня на руках, — продолжил свой монолог Рауль. — Через несколько часов я прибуду в Лильбонн, найду вдову Русслен и осмотрю ларец, на дне которого хранится ключ к тайне. И тогда сам черт не помешает мне найти клад!

Жозина посмеивалась над его восторженностью. А он и в самом деле был на седьмом небе. Рассказал ей о своей схватке с Боманьяном, обнимал ее, кричал кучеру, что их экипаж ползет, как улитка.

— Пусти своих кляч галопом, старина! Ты везешь в своей колеснице бога удачи и богиню любви!

Экипаж миновал авеню Опера, улицы Пти-Шан, Комартен…

— Без четверти пять, превосходно, мы успеваем на поезд, — воскликнул Рауль. — Ты, конечно, поедешь со мной?

— Какой смысл? Разве ты один не справишься?

— Слава Богу, ты доверяешь мне, — промолвил Рауль. — А я никогда не предам тебя. Мы связаны накрепко, и победа одного из нас будет и победой другого.

Они свернули на улицу Обер, и тут экипаж на всем ходу въехал в какой-то двор. Трое молодчиков ворвались в карету, грубо схватили Рауля и выволокли его. Он не успел даже оказать сопротивление. Последнее, что он услышал, был голос Жозефины Бальзамо, оставшейся в экипаже: «На вокзал Сен-Лазар, живо, кучер!»

Неизвестные втащили его в дом, бросили на пол какой-то комнаты. Массивные двери с грохотом захлопнулись.

Веселье, переполнявшее его, ушло не сразу. Он все еще смеялся и шутил, но постепенно его сердце охватила ярость:

— Наступил мой черед угодить в ловушку! Браво, Жозефина! Вот это удар! Мастерски сделано, я и подумать не мог, что ты на такое способна.

Он осмотрел дверь, попытался допрыгнуть до оконца, проливавшего скупой свет в его темницу. Никакой надежды! Что ж, оставалось одно — заснуть. А на свежую голову обдумать свое незавидное положение, суть которого можно было выразить одной фразой: Жозефина Бальзамо решила пожать плоды его победы в одиночку. Он не сомневался, что Леонар со своими людьми сначала проследил за ним до дома Боманьяна, а потом вернулся на улицу Комартен и все приготовил к его встрече. Что он мог предпринять против таких врагов? С одной стороны, Боманьян, с другой — шайка Жозефины Бальзамо…

«Горе тому, кто действует в одиночку. Но если у тебя, Жозефина, есть верные люди, то у меня — верные мысли. Посмотрим, за кем в конце концов будет победа. Право же, грешно оставлять бедняжку Рауля валяться на соломе, когда ты запустишь свою прелестную ручку в ларец с драгоценностями…»

На него напало какое-то оцепенение, потянуло ко сну. В то же время к горлу подступила тошнота, появились рези в желудке. Чтобы избавиться от слабости, от дурноты, он принялся расхаживать по комнате, но это не помогло. Ему становилось все хуже. Он бросился ничком на матрац, и тут его прожгло воспоминание… В экипаже Жозефина Бальзамо вынимала из бонбоньерки драже, отправляя себе в рот по две-три горошинки, она небрежно предложила Раулю отведать конфетку, и он так же машинально взял несколько штук…

«Вот в чем дело, — Рауль покрылся потом. — Она отравила меня, в драже был яд!»

Какой-то вихрь подхватил его, повлек в темную бездну, помутил сознание… Ему показалось, что он уже умер и душа его перенеслась в иной мир. Он глубоко вздохнул, ущипнул себя, громко заговорил. Нет, он жив, жив! Доносившиеся с улицы звуки окончательно привели его в себя.