Я невольно остановился.

Тельрамунд поднял руку, готовясь спрыгнуть с седла.

— Что хочешь ты делать? — воскликнул он, и я видел, благодаря поднятому забралу, страх, отразившийся на его лице.

— Хочу спуститься вниз! — отвечал я.

— В доспехах?..

— Конечно! Ведь легко может случиться, что внизу меня ожидают враги!..

Я увидел, как рыцари переглянулись между собой.

— Кавалер Лакруа! — вскричал Гастон, старший после Тельрамунда, — мы знаем твою храбрость!.. Но вспомни: ни один, самый сильный рыцарь, ни даже рыцарь тонкой брони не в состоянии пройти и тысячи шагов в полном вооружении! А ты хочешь в этом вооружении спускаться по дороге, по которой не пройдет даже привычный, легко вооруженный горец!..

Туг только я вспомнил про обременявшие меня доспехи. Тяжесть их была такова, что рыцарь, выбитый из седла, не в состоянии бывал часто без посторонней помощи подняться с земли.

Но странно — я не чувствовал этой тяжести. При словах рыцаря Тельрамунда я попробовал сделать прыжок — и крик удивления вырвался у толпы рыцарей: я легко отделился от земли, как если б ничто не стесняло свободы моих движений.

— Все равно! — крикнул я — Я иду!..

С этими словами я схватился одетыми в железные перчатки руками за край обрыва и повис над бездной… Тщетно мои ноги искали точки опоры: при каждом усилии носок моего защищенного сталью сапога ударялся о гладкую поверхность отвесной каменной скалы…

Я оглянулся вниз: там зияла черная бездна… Но фута на полтора ниже моих ног шла узкая трещина, темной дорожкой извивавшаяся до гигантского кедра. Держась одной рукой за край обрыва, я, насколько позволяли доспехи, изогнулся и другую руку положил в эту расщелину. Еще мгновение — я отпустил руку и ринулся вниз… Сверху до меня донесся крик испуганных товарищей, но я уже впился обеими руками в края расщелины, и через секунду мои ноги, сбрасывая вниз камни, уперлись в ее изрезанные края…

Осторожно, пятясь задом, начал я опасный спуск… То обрываясь, то скользя по камням, я, наконец, обхватил руками толстый ствол гигантского дерева и остановился, чтоб перевести дух.

Я стоял на выступе скалы, где приютился могучий кедр. Отсюда, сбегая вниз, вилась узкая, но уже более отлогая тропинка, вырубленная руками человека в непроходимой круче.

Только по этой тропинке возможен был выход из пропасти, куда вел подземный проход из замка.

Агнесса не могла убежать на восток: там, при первой встрече, она рисковала снова сделаться рабыней, но уже менее снисходительного повелителя. На запад ей оставалась только одна дорога — по которой проехал я и которую стерегли рыцари. По этой дороге она не проходила.

Оставался еще один путь — через подземный ход. Она знала его, благодаря мне, и могла им воспользоваться до начала битвы.

Следовательно, я каждую минуту мог ожидать, что столкнусь с нею… Тогда уже никакие силы не отнимут ее от меня!..

В эти короткие минуты размышления во мне проснулся вполне взгляд на женщину, свойственный Востоку: она отвергла мою любовь, говоря, что любит меня… Она осмелилась бежать от меня…

Она лгала!.. Она насмеялась надо мной!.. Этого было совершенно достаточно, чтоб ненависть и жажда мщения, удесятеряемые вновь вспыхнувшей с неудержимой силой любовью, охватили всего меня…

Да, я схвачу ее, как пленную рабыню, привяжу ее к стремени, повлеку позорно в свою палатку и поступлю, как с рабыней!..

Я взглянул наверх: многие рыцари — в том числе Тельрамунд и Гастон — сошли с коней и, перегнувшись через край пропасти, смотрели вниз.

Я махнул им рукой, и в ответ мне раздался единодушный крик:

— Да здравствует храбрый Лакруа!..

Лакруа — так Лакруа! — решил я, начиная спускаться вниз по опасной тропинке.

Через несколько минут от меня уже скрылись фигуры рыцарей, тревожно следивших за мной. Солнечные лучи только слабым отблеском освещали пропасть, зиявшую подо мной, и только клочок голубого неба виднелся над моей головой.

Тропинки под моими ногами не было уже видно. Я обнажил мой длинный меч и его острием ощупывал дорогу, опираясь на него при каждом трудном шаге.

Но вот внизу светлым пятном вырисовалось дно пропасти, и донеслось журчанье ниспадавшего в нее ручья. Солнце уже взошло высоко, и его лучи, минуя стены обвала, освещали часть его дна.

Я испустил громкий призывный крик.

Эхо далеко разнесло его по горам.

И вот из глубины, к несказанной моей радости, до меня донесся ответный гул нескольких голосов.

Тропинка снизу тоже была частью освещена, и я, опираясь на свой меч, в несколько прыжков очутился внизу.

— Вы спаслись! — воскликнул я, обнимая рыцаря Валька и стараясь в числе его спутников рассмотреть Агнессу.

— Ты! Кавалер Лакруа! — вскричал Вальк, отступая от меня.

— Тот же Измаил, который принимал вас в Аламуте и вместе с вами спасся, стоит перед тобой, рыцарь Вальк!.. — сказал я почти шепотом.

— Если так, то пусть, во всяком случае, останется при тебе имя Лакруа! — серьезным тоном, тоже понизив голос, отвечал Вальк. — Кавалер Лакруа был храбрый рыцарь; но ты достоин принять его имя!..

Я обернулся к воинам. Теперь я успел сосчитать их и увидел, что их было всего восемь.

— Мне кажется, вас было десять?.. — спросил я.

— Правда! Но двое не вынесли ран, полученных ими, и не могли следовать за нами!.. Они там!..

— Где?..

— В этом ужасном проходе!..

— Я спасу их! — воскликнул я, устремляясь вперед.

— Остановись, благородный рыцарь! — остановил меня Вальк, — их нечего спасать — они уже мертвы.

— Никого еще не встретили вы в проходе, и никто не попадался вам навстречу? — с тревогой спросил я Корнелиуса.

— Никого!..

Куда могла скрыться Агнесса?..

Неужели обманули меня евнухи и невольницы гарема?..

Но нет! Смерть главного их надзирателя должна была поразить их ужасом, и они не могли солгать мне. Тогда где же она?..

Но не все ли равно!

Я был в эту минуту уверен, что найду ее…

— Нам предстоит опасный путь! — обратился я к моим товарищам. — Вверху, на площадке, нас ожидают воины под предводительством рыцарей Тельрамунда и Гастона!..

— Неужели ты побывал уже в лагере?.. — с удивлением воскликнул Вальк.

Я в коротких словах объяснил ему, как удалось мне выйти из замка и достигнуть лагеря.

— Теперь вперед, друзья! — сказал я, указывая на тропинку.

Я пошел вперед, опираясь на меч и указывая дорогу.

Чем выше поднимались мы, тем круче становился подъем и тем с большим удивлением смотрели на меня воины: я бодро шел, неся на себе тяжесть доспехов, между тем как они, с одним мечом и щитом, не могли поспеть за мной и ежеминутно останавливались, чтобы перевести дух.

— Поистине, рыцарь, я не видал никогда ничего подобного! — вскричал наконец Вальк. — Теперь я понимаю, что ты мог победить тысячи!..

Солнце уже перешло зенит, и его косые лучи, оставляя во мраке дно пропасти, золотили ее края, когда мы достигли гигантского кедра. Отсюда кверху поднималась отвесная скала, с которой можно было только спуститься, но на которую невозможно было подняться.

Мы столпились на площадке и устремили взоры наверх. Но, к удивлению нашему, никто из ожидавших нас не показывался наверху. Но зато до нас донесся звон оружия и крики сражающихся.

Я взглянул на горные склоны.

Оттуда, со всех сторон, спускались вниз белые фигуры федаев, перепрыгивавшие с камня на камень. Черные склоны горы пестрели белыми точками.

Слева, где одинокий гребень возвышался над площадкой, видны были ряды стрелков, осыпавших стрелами стесненный местностью отряд крестоносцев.

— Они погибли, — вскричал я, — если останутся еще на этой площадке! Федаи обрушат на них с высот целые скалы! Необходимо отступать, предварительно отбросив врага и завалив узкую тропинку…

— Кавалер! — отвечал Вальк, — если бы ты был с ними, ты указал бы им путь! Но никакая человеческая сила не поможет взобраться на эту крутизну!..