Малышка повернулась на звук шагов, качнув головкой и подняв на Уилла свои темные глаза. На фоне ее блестящих от слез, испускающих теплый свет карих глаз, остальные черты лица сразу как-то терялись.

– Так ты и есть Жаворонок-Белохвостик? – спросил Уилл.

Девчушка согласно кивнула.

– А я – твой дядюшка Уилл.

Она опять кивнула, затем перевела взгляд на пыльные мысики своих изношенных туфелек.

– О Господи! Помоги мне! Я ведь совсем ничего не знаю о детях, а тем более о маленьких девочках… – подумал Уилл. – А это письмо мне? – спросил он, хотя и так уже узнал свое имя, написанное на клочке бумаги большими печатными буквами.

Так ничего ему и не ответив. Жаворонок отколола булавку и протянула ему послание. Она старалась не смотреть на Уилла. Райдэр развернул листок и сделал вид, что читает…

Кое-что он и впрямь, вроде, как понимал, да только вместе связать никак не мог. Когда неделю назад он получил первое письмо от миссис Джоунз, сообщавшее о том, что его племянница посылается к нему на постоянное жительство, а также объяснявшее причины этого поступка, он в очередной раз провернул свой старый, коронный трюк. Просто-напросто отослал озадачивающее письмо своему приказчику по ранчо Грифу Симпсону и при этом сказал: «Слушай, не пойму, что они там такое пишут?» И еще до того, как Гриф начал читать письмо, добавил: «Только прошу, читай вслух! Хочу просто проверить, правильно ли я понял все, что там понаписано…»

На сей раз ему не хотелось опять связываться с Симпсоном. Вероятно, его приказчик уже и так догадался, что Уилл неграмотен. Да и что тут такого удивительного? Таких как он полно, но все равно Райдэру почему-то было очень стыдно и неловко. Одно дело, когда он был простым ковбоем и его безграмотность не имела ровным счетом никакого значения, и другое, когда он стал уважаемым в поселке человеком, а большинство живущих здесь людей было из образованных… В последнее время его «образованность» все чаще и чаще напоминала о себе.

Вот и сейчас Уилл тупо уставился на исписанный прыгающими буквами лист и в конце концов решил, что чего-то особенно важного здесь просто быть не может. Тем более, что уж больно коротким было это послание. Факты были налицо. Племянница уже находилась здесь, и он должен был о ней как-то позаботиться. А все остальное, о чем могло сообщить письмо, было теперь столь несущественно…

– Хорошо… – сказал Уилл. Он сложил письмо и засунул в нагрудный карман сюртука. – Итак, тебя зовут Жаворонок.

Девочка блеснула симпатичными глазенками.

– А ты и вправду мой дядя?

Уилл почувствовал робость и стеснение перед этой крохой. Она выглядела такой неухоженной и растерянной, что Райдэру стало ее очень жалко.

– Да-с, твой дядя Уилл.

– Так ты брат моей мамы?

– Получается, что так.

– А у меня вот братьев нет… – Мне так и сказали. Жаворонок.

– Моя мама была очень красивой, – тихонько сказала девочка, при этом губы ее задрожали.

Уилл на секунду задумался, прежде чем сказал:

– Ты немного похожа на свою маму. А когда станешь взрослой, наверняка, будешь такой красивой, как она.

Сказав это, Райдэр понадеялся в душе, что это было правдой. С тех пор, как он в последний раз видел сестру Патрицию, прошло уже целых восемнадцать лет… Тогда он покинул Чикаго, ей было, наверное, столько же, сколько сейчас Жаворонку, но время стерло даже малейшие воспоминания об облике родной сестры. Глаза девочки были полны слез, но она так и не позволила себе разрыдаться.

– Я знаю, что мама моего папы была индианкой, – малышка проглотила подступившие к горлу слезы. – И потому я – индейское отродье. Люди ведь не любят выродков, правда же?

– Кто это тебе такое сказал?! – воскликнул Уилл, рассерженный тем, что кто-то мог сказать такое невинному ребенку, кроткой девчушке.

– Миссис Джоунз, сэр.

– Ах, она, старая курица! – процедил сквозь зубы Уилл, взяв в свою сильную ладонь руку Жаворонка. – Пойдем-ка, милая, отсюда. Я думаю, нам надо будет кое-что для тебя подобрать из одежды, прежде чем мы с тобой отправимся на ранчо.

И, взяв ковровую сумку девочки, он направился с нею к Торговому Дому Барберов, что на западе города, в самом конце главной и единственной улицы Хоумстэда.

Эмма Барбер любила перекладывать товар на полках магазина с места на место, что постоянно выводило из себя ее сорокадвухлетнего мужа Стэнли. Может быть, именно поэтому она так – ? любила этим заниматься…

– Ну, вот сама рассуди, Эмма, – обычно говаривал в таких случаях муж. – Зачем ты тут, путаешься под ногами, перекладывая рулоны материи? Ты что, думаешь, народу каждый раз будет легко отыскивать, где именно лежит теперь тот или иной товар?

Лицо Стэнли при этом обычно немного краснело, и он начинал шагать из угла в угол по торговому залу, размахивая руками и отдавая распоряжения, чтобы все было поставлено и положено на прежние места. В роли хозяина магазина Стэнли был так забавен, и это отмечали все посетители. Но «проверяющий» не каждый день был в лавке.

Когда над входной дверью зазвенел колокольчик, Эмма Барбер мигом отпрянула от рулонов ткани и радостно побежала к двери в надежде увидеть перед собой исполненного вечного обожания ее трогательного Стэнли. Однако вместо мужа она увидела владельца ранчо «Рокин Ар». Высокий, гибкий и сильный, Уилл Райдэр был мужчиной-красавцем с рыжеватыми волосами и ярко-голубыми глазами. Эмму всегда удивляло то, что еще ни одной женщине так и не удалось его окрутить. Будь она одна да помоложе, она бы ему ни за что не отказала.

– Боже мой! – начала она слегка удивленным тоном. – Уилл Райдэр! Не будь я жива… Да мы тебя в городе уж лет сто не видели…

Эмма ожидала, что он как-нибудь необычно отреагирует на ее слова, но Уилл всего лишь учтиво коснулся пальцами полей своей шляпы. Эмма перевела взгляд на девочку, которую Райдер держал за руку. Женщина отметила, что это была милая крошка с большими глазами и золотисто-персиковой кожей.

– И кого это ты с собой привел, а, Уилл?

– Моя племянница. Жаворонок. Она приехала жить со мной.

– Жаворонок? Что за престранное имя? Эмма подошла к девочке. Склонилась над нею, положив указательный палец на подбородок гостьи и стараясь приподнять ее головку, чтобы заглянуть ей в глаза. Страх и печаль читались на детском личике…

– Добро пожаловать в Хоумстад, Жаворонок! Сколько же тебе, интересно, лет?

– Семь, мэм.

– А моей Лесли исполнилось шесть. Она так рада будет новой подружке, – Эмма ободряюще улыбнулась, бросив беглый взгляд на статного ранчера. – Чем могу служить, Уилл?

– Видишь ли, девочке понадобятся кое-какие вещи… – Он протянул ей потертую ковровую сумку. – Это вот все, что они с нею прислали…

Эмма просто сгорала от любопытства, желая узнать, кто же эти «они», и почему «они» решили отправить это тщедушное дитя к дядюшке-холостяку. Но Эмма не посмела спросить об этом. Стэнли постоянно напоминал ей, что – у людей всегда могут быть какие-нибудь чисто личные проблемы, о которых было не принято спрашивать. Похоже, Стэнли не понимал, что ее любопытство объяснялось лишь стремлением всем помочь. И в данном случае было ясно как день, что Уиллу Райдэру именно сейчас и была нужна помощь. Он походил теперь на ковбоя, которого лошадь сбросила с седла посреди пустыни.

– Дай-ка мне посмотреть, – Эмма взяла сумку. Подойдя к прилавку, она открыла ее. – Господи, да здесь же ничего нет, кроме дырявых лохмотьев!

– А это мое платье на каждый день, мэм, – пролепетала Жаворонок. – Сестры в сиротском приюте сказали, что хорошее платье мне дали лишь для того, чтобы я в нем сюда приехала, и .теперь мне положено одевать его только по воскресеньям, если у вас, конечно, здесь есть церковь…

Сирота? Так вот что оно значит… Это уже кое-что проясняло для Эммы.

– Церковь у нас есть, – Эмма бросила взгляд на платье, которое было слишком велико девочке. – Это, значит, и есть твое «хорошее» платье?

Жаворонок кивнула в ответ.

– Так я и думала, – Эмма перевела взгляд на Уилла. – Уилл, ни о чем не беспокойся, мы быстренько приведем девочку в порядок! Как никак, а я свою шесть лет растила, знаю, что девчонкам необходимо!