Но Флинт был несомненно взволнован. Низкий, возбуждающий звук его одобрительного смеха почти полностью снял ее напряжение.

— Естественно, я знаю, что вид производит впечатление, — признался он, — но этот вопрос разрядил обстановку, правда?

— О'кей, я сдаюсь. — Изобразив драматический вздох, она приготовилась к допросу. — Что бы вы хотели узнать?

— Все, — мгновенно ответил Флинт, удивив себя самого больше, чем ее. — Начинайте с самого начала.

Бросив на него надменный взгляд, Лесли приняла вид молодой девушки, готовой к своему первому прослушиванию.

— Я родилась тридцать семь лет назад в маленьком городке…

Дальше он не дал ей продолжать:

— Лесли.

Голос Флинта говорил о том, что она позабавила его, но одновременно в нем прозвучало предупреждение. Лесли благоразумно поняла намек.

— Я всегда мечтала играть на сцене, — коротко сказала она. — Мне так этого хотелось, что временами я ощущала себя актрисой. — Она сделала паузу, на тот случай, если он что-то скажет, но Флинт только кивнул.

Ей было смешно, что она почему-то благодарна за его понимание. Смочив пересохшее горло вином, она продолжала:

— Я никогда не упускала случая пожертвовать чем-то ради своей мечты. Я редко ходила на свидания, я редко бывала на вечеринках или других светских мероприятиях, я не стала тратить время на колледж и никогда даже не задумывалась о замужестве, пока мне не исполнилось тридцать два года.

Она снова подождала его комментария, но Флинт опять ничего не сказал.

— К моменту, когда я встретила его, у меня была хорошая работа, устойчивая репутация, финансовая свобода; и я стала очень легкой добычей для златокудрого, богоподобного актера, чье исполнение монолога Гамлета выжимало у публики слезу.

На этот раз, когда Лесли сделала паузу, у Флинта нашлось замечание, состоявшее из одного слова:

— Его?

— Брэдфорда Куэррелза, театрального баловня Нью-Йорка и Лондона, — сухо ответила Лесли. — И чудо-мальчика в спальнях почти всех дам, — смеясь над собой, заметила она. — Первое обстоятельство было известно мне до того, как я с ним познакомилась.

— А второе? — вставил Флинт.

— Я отказывалась признать до того дня, когда он сообщил, что уходит от меня. — Лесли хмуро посмотрела в свой стакан.

Вино стало действовать на нее, включая и тяжесть во всем теле и в веках. Она изящно зевнула, прежде чем добавить:

— Признание Брэда в неверности было завершающим в серии ударов.

— Ударов?

Лесли моргнула. Она удивилась тому, как Флинт сумел вложить столько сдержанной ярости в одно короткое слово. Ответ пришел ей на ум в то же мгновение, что прозвучал вопрос.

— О! Я не имела в виду физические удары, — поспешила заверить она его. — Брэд никогда не поднял на меня руку. — Она вяло улыбнулась. — Возможно, если бы он сделал это, мне было бы не так больно… синяки заживают довольно быстро.

Флинт прищурился.

— Мне бы хотелось, чтобы вы пояснили вашу мысль.

Лесли устала, и ей хотелось спать. Ей было неприятно бередить все это, оживлять болезненные воспоминания, но Флинт выжидательно, вернее, свирепо ждал ее ответа, и она знала, что он будет настаивать, пока она не скажет ему все. Она тихо, но от души вздохнула.

— Знаете, он действительно прекрасный актер. Он сказал мне, что я бываю интересной и привлекательной только тогда, когда играю роль на сцене. Он сказал мне, что меня трудно вдохновить в постели, я не зажигательный партнер, поэтому он и искал вдохновения повсюду начиная со второго дня нашего медового месяца.

Лесли попыталась улыбнуться, но улыбка у нее не получилась.

— И вы поверили ему? — Голос Флинта стал грубым, исполненным недоумения и гнева.

— В то время да.

Флинт открыл рот, но Лесли предупредила его протест.

— Пожалуйста, попытайтесь понять, — взмолилась она. — Я любила его и верила ему. Я внушила себе, что мы идеальная пара — единение умов, талантов и чувств. Я полностью поверила той роли, которую он решил играть со мной, — очаровательного, интеллигентного, преданного друга и любовника. Я отказывалась верить намекам, которые от случая к случаю появлялись в театральной печати, считая их злобными сплетнями. И хотя большинство моих друзей знали, какой на самом деле Брэд потаскун, они щадили меня и хранили молчание. Так что, Флинт, я верила каждому его слову и какое-то время была совершенно раздавлена.

— И что вы сделали? — Голос Флинта прозвучал так тепло и нежно, что у Лесли на глаза навернулись слезы.

— Я развалилась на куски и убежала. — Глаза у Лесли закрывались.

— И куда вы побежали?

— Туда и к тому, к кому я всегда убегала, когда мне нужна была помощь. — Лесли улыбнулась устало, но искренне. — У меня есть кузен, старше меня. Он всегда был моим другом и защитником. — Она тихо засмеялась своим воспоминаниям. — Он предложил поехать в Нью-Йорк и спустить с Брэда шкуру.

— Мне кажется, ваш кузен не привык скрывать своих принципов, — сухо заметил Флинт. — Но вы, конечно, не разрешили этого сделать?

— Конечно, нет, — согласилась Лесли, откидывая голову на спинку дивана. — Но я должна сознаться, что искушение было сильным. — Ее голос перешел на сонный шепот.

— Должен признаться, у меня тоже.

— Он не стоит беспокойства. Вы только испачкаете руки об этого мерзкого придурка.

Лесли не могла более бороться со своими отяжелевшими веками. Тихий вздох слетел с ее губ, когда все ее тело ослабело. Бокал в ее пальцах опасно наклонился.

— Я слышала, что исповеди благотворны для души, — пробормотала она. — Но я не имела понятия, что они так изматывают.

— Осторожно, Рыжая, — пробормотал Флинт, вынимая стакан из ее обмякшей руки, — вы ведь не хотите запачкать это платье.

Лесли медленно покачивало на грани сна. У нее было смутное чувство, что ей нужно быть начеку, только она не помнила — зачем. Флинт разрешил ее дилемму самым удобным образом: он заключил ее в оберегающее тепло своих объятий. Его голос доходил к ней издалека, а она все глубже погружалась в сон.

— Спите, дорогая. Здесь ничто не причинит вам боли, — прошептал Флинт в ее шелковые волосы. — Даже я.

Лесли медленно открыла глаза, чувствуя восхитительное тепло и дразнящий запах свежесваренного кофе. Глубоко вздохнув, она выпростала руки из-под одеяла и вытянула их за головой, промурлыкав довольное «Ум-м».

— Доброе утро.

Ласковое приветствие полностью разбудило Лесли. Моргая, она остановила взгляд на высоком мужчине, стоящем у незнакомой ей постели, его длинные пальцы сжимали две чашки, от которых шел пар. Ее сердце затрепетало, она отвела взгляд от мрачной усмешки Флинта и осмотрела огромную комнату.

Где она? — удивилась Лесли. Вернее, как она попала сюда, чем бы ни было это место? Ответ на первый вопрос был очевиден даже для сонной головы Лесли. Ее взгляд быстро вернулся к Флинту.

— Вы в моей постели, в моей комнате, — сказал он, подтверждая ее мысли.

— Но… как… — Голос Лесли пропал, когда он подошел к кровати и протянул ей одну из чашек кофе.

— Вы не собираетесь сесть?

— Да, но… — начала она, глядя на винтовую лестницу.

— Сначала выпейте кофе, потом все скажете. — Мрачная усмешка Флинта растворилась в искренней, подкупающей сердце доброте. — А чтобы вы успокоились и могли выпить кофе, я вас заверю, что вы остались такой же целомудренной, как и тогда, когда заснули в моих объятиях прошлой ночью.

Поверив ему, Лесли сделала движение, чтобы сесть. Одеяло сползло до ее талии, обнажив шелковый лифчик. Она вопросительно подняла бровь, взглянув на него и протянув руку к чашке.

Флинт ответил вопросом на ее молчаливое недоумение:

— Вы предпочли бы спать в платье? — Усевшись рядом с ней, он откровенно стал рассматривать ее едва прикрытую грудь.

Лесли казалось, что она физически чувствует его взгляд, она знала, что этот взгляд обжигал всю ее нестерпимым огнем.

— Конечно, нет, — ответила она наконец сухим, ломким голосом. Подняв чашечку, она быстро глотнула горячего кофе.