— Погодите, — спохватился Морган, — а как же стюард, которого вы послали за нами? Он ведь тоже в курсе!

— Стюарды никогда не болтают, — мудро возразила мисс Гленн, — они для этого слишком умны. Подстрахуйтесь щедрыми чаевыми, и можно начинать… Кстати, Керт, соседняя каюта свободна? Там вы можете спрятаться и ждать воришку, если уж на то пошло.

— А почему не здесь?

— Глупенький, он же сразу вас увидит! А вам надо застукать его на месте преступления. Что толку кричать: «Ага, попался, негодяй!» — пока он не будет застигнут за своим черным делом? Опытный жулик всегда отговорится: мол, ошибся каютой, и что тогда? Должно быть, пленка у него при себе, — рассудительно добавила Пегги. — Не сомневаюсь, дорогой, вы без труда с ним справитесь, если захотите.

Уоррен мечтательно с силой сжал кулаки.

— Да, детка, за стеной случайно никого нет. Вот как мы поступим. Я укроюсь в соседней каюте и попрошу стюарда подать мне обед туда. Капитан Валвик будет меня охранять. Вы двое спускайтесь вниз на ужин и распространяйте ложные слухи. После можете присоединиться к нам. Возможно, ждать придется долго. Тут нелишними окажутся ингредиенты для коктейлей…

— Но напиваться нам нельзя, — безапелляционно предупредила мисс Гленн.

— О да! — с жаром согласился Уоррен. — Никоим образом! Разумеется! Ха-ха! Как только такое могло прийти вам в голову? А знаете что? Давайте еще больше одурачим нашего таинственного жулика. Если бы только узнать о нем что-нибудь… — Он сдвинул брови. — Погодите минутку. Я кое-что придумал. Шкипер, ведь вы хорошо знакомы с капитаном Уистлером?

— С нашим морским фолком? — уточнил капитан Валвик. — О-о! Я сналь его в те фремена, кокта он еще пыл не такой надутый интюк! Поферьте мне, у нефо ушасный характер. Я поснакомился с ним ф Неаполь, он комантофал торкофый корапль; ефо старший помощник спятил на реликиосный почфа и решил, шшто он Иисус. — Воздух со свистом вырывался из-под пышных усов капитана Валвика; при воспоминании о драматическом происшествии он высоко поднял песочные брови. — Старший помощник потнялся на мостик, расфел руки в стороны и скасал: «Я есть Иисус!» Капитан кофорит: «Ты не Иисус». Старший помощник отфечаль: «Я есть Иисус, а ты есть Понтий Пилат» — и хлоп капитана Уистлера прямо в челюсть; пришлось сакофать ефо ф наручники. Прафта! Я вспомниль этот слушшай, кокта фы скасаль, шшто токтор Кайл лечит психов, потому шшто капитан Уистлер не терпит сумасшедших лютей. А фот еще помню…

— Послушайте, старина, — взмолился Уоррен. — Избавьте нас от вашей одиссеи на минуту. Предположим, на борту находится крупный международный жулик; по крайней мере, ходят такие слухи. Ведь капитан Уистлер непременно должен об этом знать, верно? Его наверняка предупредили радиограммой, даже если он скрывает новость от пассажиров и экипажа?

Валвик величественно склонил голову набок и поскреб щеку.

— Не снаю. Сафисит от тофо, снают ли о шулике в порту. Фосмошно. Хотите, шштопы я ефо спросил?

— Н-ну… не совсем. Просто постарайтесь разговорить его, понимаете? Только не показывайте виду, будто вам что-то известно. Вы могли бы переговорить с ним до обеда? А потом мы все будем готовы встать на вахту.

Валвик с жаром кивнул, и Уоррен взглянул на часы.

— Скоро переодеваться к обеду. Значит, мы обо всем договорились?

Остальные хором заверили его: да, договорились. В душе у каждого зрела истинная, безрассудная жажда приключений. Уоррен разлил всем еще понемногу виски и произнес тост за успех нового азартного предприятия. Снаружи, с мокрой палубы, в каюту просачивался свет; дождевые шквалы обрушивались на иллюминаторы. Скоро они услышали громкий звук гонга, приглашающего на обед. Величественная «Королева Виктория», борясь со стихией, и не подозревала, какая буря зреет в ее недрах.

— Как? — притворно удивилась Пегги Гленн. — Разве вы не знали?

Зал ресторана был почти пуст; на столиках палисандрового дерева одиноко мерцали светильники. Сладкий голосок Пегги Гленн звонко разносился по ресторану, сопровождаемый потусторонними скрипами. Потолок ходил ходуном; Морган часто с опаской поглядывал на стеклянный свод. Еда превратилась в своеобразный вид спорта — как, впрочем, и все остальное. Обедая, приходилось все время быть начеку, так как посуда и столовые приборы совершали внезапные резкие броски. Чуть зазеваешься — окатит водой из бокала, а то и, того хуже, на голову обрушится тяжелая волна соуса. Морган напоминал себе нервного жонглера. Ресторанный зал то медленно поднимался на гребень очередной огромной волны, то накренялся и стремительно падал вниз с высоты; падение сопровождалось зловещим грохотом океана. Стюардов, прислуживавших в ресторане, отрывало от колонн, к которым они прислонялись; немногие отважные пассажиры, рискнувшие пообедать, вцеплялись в стулья. И у всех обедающих неприятно сосало под ложечкой.

В зале находилось около дюжины пассажиров; все отчаянно сражались со звенящими грудами фарфора и столового серебра. В целом справлялись они неплохо; бывает, удавалось и ложку донести до рта, не расплескав. Отважные оркестранты пытались исполнить «Принца-студента». Однако никакие трудности не смущали Пегги Гленн. Учтивая и обходительная, в черном бархатном платье, она сидела рядом с капитаном Уистлером и взирала на него с наивным удивлением. Ей удалось соорудить из своих черных стриженых волос очень изысканную и сложную прическу, которая придала ее худенькому личику несколько хитроватый вид.

— Неужели вы не знали? — повторила она. — Разумеется, Кертис, бедняжка, ничего не может с этим поделать. Это вроде семейного недуга. То есть, конечно, безумием это не назовешь…

Морган с трудом проглотил кусочек рыбы и скосил на нее глаза. Пегги обратилась к нему:

— Хэнк, помните, как звали того дядюшку Керта, о котором он нам рассказывал? Кажется, его мучили судороги во сне… или он страдал клаустрофобией? Его дядюшка каждую ночь выскакивал из постели с криком, что его душат…

Капитан Уистлер отложил в сторону нож и вилку. Еще когда капитан садился за стол, все заметили, что он явно не в духе, однако тщательно скрывает дурное настроение за грубоватым дружелюбием и рассеянными улыбками. Повернувшись к стюарду, капитан неожиданно объявил, что должен вернуться на мостик и обойдется без десерта. У него были выпуклые светло-карие глаза, цветом напоминавшие маринованный лук, красное лицо, большой обвислый рот. И вообще он уже начал полнеть, страдал одышкой. Уистлер привык относиться к пассажирам покровительственно; нервных старушек он успокаивал громогласным «Ха-ха!». Золотые галуны на нем горели огнем, а короткие седые волосы топорщились, словно пена над пивной кружкой.

Итак, он снисходительно улыбнулся Пегги:

— Полно, полно, милочка… Что там у нас стряслось? А, дорогая моя? Говорите, с вашим приятелем произошел несчастный случай?

— Не просто несчастный случай, а ужасный несчастный случай, — заверила его Пегги и огляделась, дабы убедиться, что всем присутствующим хорошо слышно. За их столиком сидели только капитан, доктор Кайл, Морган и она сама; поэтому Пегги хотела убедиться, что ее подслушивают. Она во всех подробностях живописала, как они нашли Уоррена без сознания, и добавила: — Но, разумеется, бедняжка не несет ответственности за свои поступки, когда у него припадок…

Вначале капитан Уистлер проявил сочувствие, затем встревожился. Его полное лицо покраснело еще больше.

— Хм… хррм!… — прочистил он горло. — Надо же! Надо же! — Видимо, ему хотелось сказать что-то совсем другое, поэтому «надо же» далось нелегко. — Жаль, жаль, мисс Гленн! Но ведь с ним… мм… ничего серьезного? — Он встревоженно посмотрел ей в глаза. — Может быть, его заболевание по линии доктора Кайла?

— Собственно говоря, я бы не хотела…

— Доктор, вы сталкивались с подобными случаями?

Кайл был человеком немногословным. Он методично расправлялся с жареной камбалой — худощавый, длиннолицый, с оттопыривающейся манишкой. Слабая улыбка резче очертила складки у него на щеках. Доктор взглянул на Пегги из-под седых бровей, затем посмотрел на Моргана. У того появилось ощущение, будто Кайл верит в трагическую болезнь Уоррена не больше, чем в лох-несское чудовище.