За время его отсутствия я чуть было не взорвал квартиру, разбираясь с газовой колонкой. Потом пришлось отремонтировать душ, почти все отверстия которого оказались забиты какой-то гадостью. Я стоял голый, полумокрый и остервенело орудовал булавкой. Наконец, с наслаждением подставил свое в меру упитанное (как у Карлсона) тело под освежающие струи воды.

Когда я входил в комнату, на ходу причесываясь, Джаич с усердием прыгал через скакалку. Он был в одних плавках. Журнальный столик и кресла оказались сдвинутыми в угол.

– Ну что, разобрался с душем? – поинтересовался он.

Я утвердительно кивнул.

– К сожалению, они оставили нам только один ключ, и я оставил его у себя.

– Почему?

– Потому что ты первый воспользовался возможностью освежиться с дороги.

– А… – вырвалось у меня.

Здорово же он меня купил!

– Идем, – сказал Джаич, – покажешь, как функционирует колонка.

Чуть позже мы сидели на кухне и пили пиво. Перед Саймоном на блюдце лежал кусок сырой пиццы.

– Где-то поблизости живет Сергей Бубка, – мрачно заметил Джаич. – Расползлись, как тараканы… Мать твою!

– По-моему, это – не нашего ума дело?

– Не нашего? На честь страны им начхать!

Вообще-то, вместо «начхать» Джаич употребил другое слово, более похабное, но, очевидно, по природе я – чистоплюй, поскольку у меня не поворачивается рука написать его в литературном тексте.

– Они ведь не отказываются защищать цвета страны, – возразил ему я.

– Ну что ты тявкаешь! – набросился на меня Джаич. – Не отказываются! Это они пока не отказываются. А понабирают гражданств…

– Во-первых, я не тявкаю. А, во-вторых, где жить и чьим гражданином быть – каждый сам должен решать за себя.

– Нет, ты тявкаешь, – стоял на своем Джаич. – А произошло то, что на боксерском языке называется подставился. Наша страна подставилась, и Запад тут же послал ее в глубокий нокаут. Такой глубокий, что она еще долго будет сидеть на заднице и обалдело вертеть головой.

– Она сама себя послала в нокаут.

Джаич с жадностью присосался к банке с пивом. Затем вытащил из сумки блок «Партагаза».

– Даже если и сама, то это из-за таких, как они. – Палец в окно. – И таких, как ты. – Палец в меня.

– Ну, конечно, – отозвался я. – Песни не новы. Виноваты все вокруг, только не такие, как ты.

От манипуляций собственным указательным пальцем я решил воздержаться.

– Бухгалтеришка чертов!

– Кагебешник хренов!

– Графоманишка… – Джаич вплотную придвинулся ко мне.

Зазвонил телефон и вовремя. Иначе не миновать нам столкновения.

Джаич положил руку на трубку и сделал глубокий вдох.

– Алло, – сказал он, отхлебнув пива.

Какое-то время молча слушал, затем повернулся ко мне.

– Ты что-нибудь понимаешь по-китайски?

Я не ответил. Тогда он вытянул трубку в моем направлении. Женский голос мурлыкал что-то на совершенно незнакомом языке. Только, на мой взгляд, это был датский или норвежский.

Джаич нажал на рычажок.

– Китаянка права. Пора и нам сделать несколько звонков.

«Датчанка или норвежка», – поправил я про себя.

Первой собеседницей оказалась фрау Сосланд. Я приблизился к телефону вплотную, чтобы получше расслышать.

– Ну? – с выражением проговорила та, стоило Джаичу произнести два слова.

– Это говорит…

– Я поняла, кто это говорит… Ну?

– Мы приехали…

– Меня не интересует, когда вы приехали, на чем приехали и прочая ерунда. Что вы намерены предпринять?

Думаю, Джаич не был готов к подобному напору.

– Хорошо бы встретиться, – пробормотал он.

– Да? А это обязательно?

– По крайней мере, весьма желательно.

– Тогда не возражаю. А где?

– Неважно…

– Для меня это очень даже важно.

– Хотя бы у вас, – предложил Джаич.

– Вы с ума сошли! За моим домом могут следить!

– Полагаете, что дело настолько серьезно?

– Дело настолько серьезно, что я даже готова потратить уйму денег на ваше детективное бюро.

– Предлагайте тогда вы. – Разговор у Джаича явно не клеился.

– Мы можем встретиться в кафе на Цоо. Рядом с магазином «Альди». Завтра, в половине одиннадцатого.

– Вечера?

– Утра, конечно! Господи!

– И как мы вас узнаем?

– Я одену джинсы и кожаную куртку. В руках буду держать журнал… Нет, постойте! Лучше я возьму с собой свою собаку.

– Какой породы?

– Такса.

– Договорились.

– А как я вас узнаю?

На минуту Джаич задумался.

– Мы захватим с собой стриженую болонку, – проговорил он и повесил трубку.

Потом посмотрел на меня и расхохотался.

– Ну, что скажешь?

– По-моему, она просто чокнутая.

Он открыл себе новую банку пива.

– Ты так думаешь?

– Нас ведь еще Горбанюк предупреждал. Да и как она разговаривает? Разве человек в своем уме стал бы себя так вести?

– А может, она попросту чем-то смертельно напугана?

– Чем?! И потом, если я правильно понял, ей не меньше шестидесяти.

– Ну, очевидно.

– А ты обратил внимание на то, как она будет одета? Или это тоже со страху?

– Подумаешь. Может, она – худенькая изящная женщина, и подобный наряд ей к лицу? К тому же на Западе одеваются кто во что горазд. Этим здесь никого не удивишь.

Однако мне не хотелось с такой легкостью капитулировать:

– Да и, вообще, все это дело, по-моему, яйца выеденного не стоит.

Джаич уселся поудобнее.

– Черт возьми, иногда бывает любопытно выслушать мнение дилетанта.

«Спокойно, Крайский, спокойно», – сказал я про себя. А вслух произнес:

– Если ты собираешься корчить из себя большого профи, разговор окончен.

– Как угодно, – равнодушно отозвался он.

Кухня наполнилась клубами «Партагаза», и Саймон в ужасе ринулся в комнату. Он признавал только дым от «Мальборо» и английских сигарет: «Ротманс», «Данхил», «Бенсон»…

– Между прочим, собака – моя собственность, – с вызовом проговорил я. – Ты не имел права договариваться на ее счет без предварительного согласования со мной.

– А я и не говорил, что собаку зовут Саймон, – возразил Джаич. – Если ты такой жмот, придется купить болонку на деньги бедной госпожи Сосланд. Но тогда уже именно той болонке я буду скармливать пиццу.

– Ну и на здоровье! – сказал я. Однако мой воинственный пыл несколько поугас. – Ты внимательно смотрел по сторонам, когда мы ехали по городу?

– Что ты имеешь в виду?

– Все стены домов разрисованы точно таким же образом, как иконы у ее сыночка. И никто не думает делать из этого большую проблему.

– Чтобы попасть на улицу, не требуется преодолеть кучу хитрых замков и сложную систему сигнализации.

– Пацанва сейчас, знаешь, какая головастая? Сплошные хакеры.

Сомневаюсь, чтобы он знал, кто такие хакеры, но он не стал уточнять. Да и, в принципе, я его хорошо понимал. Ему требовалось во что бы то ни стало удержаться на этой работе, а значит, дело нужно было представить таким образом, чтобы оно выглядело как можно более сложным, запутанным и опасным. Что ж, поиграем в сыщиков-разбойников. Я не возражаю.

Джаич снова потянулся за голубой визитной карточкой и набрал номер госпожи Сосланд.

– Это опять я, – сообщил он. – С вашим вариантом встречи ничего не выйдет… Т-с-с, тихо!.. Обращали внимание на небольшой домик, расположенный как раз посреди перекрестка рядом с Цоо? Там раньше находились справочное бюро и магазинчик, где торговали сувенирами… И по сей день? Замечательно! Вы должны стоять в половине одиннадцатого утра у входа в этот магазинчик. Рядом остановится темно-синий БМВ последней модели. В нем будем мы.

Он положил трубку и весело подмигнул мне.

– Максимум таинственности, – отозвался я. – Заказчица будет довольна. Все же я ни минуты не сомневаюсь, что Горбанюк правильно ее охарактеризовал.

– Кстати, о Горбанюке. – Джаич поднял вверх указательный палец, затем извлек из кармана другую визитную карточку и снова принялся крутить телефонный диск. – Горбанюк? Это Джаич. Ну, как там водила? Оклемался?