— С Мэгги никогда не знаешь, как себя вести, — произнес Герман, останавливаясь рядом с нами. — Не особенно рассчитывайте на нее. — Он говорил тихо, так, чтобы слышали только мы.

Завсегдатаи ресторана начали подходить на ужин. Появились и четверо мужчин, в которых я узнал парней из команды Ролона Тейлора, и подумал: «Люди Тейлора в городе, люди Джефферсона Хенри тоже, и все охотятся за нами. Не перебор ли? Нельзя ли этим воспользоваться?»

— Мы можем заодно и поесть, — предложил я.

Молли сходила на кухню, вернулась с тарелками для меня я для себя и села рядом со мной, чтобы мы могли тихо разговаривать.

Стены дома напротив скоро окрасятся лучами заходящего солнца в красноватый цвет. Как незаметно выбраться из города? Или даже повидать Мэгги? Русло реки — единственный путь, и за ним наверняка уже следят.

Неожиданно Джон Топп отодвинул стул, встал и направился к двери. Он уже взялся за ручку, когда я обернулся.

— Ладно, Джон, — крикнул я, — договорились.

Он остановился, озадаченно глядя на меня, поскольку не имел понятия, о чем мы договорились, а я и не хотел, чтобы он понимал. Как и надеялся, люди Тейлора прислушивались. Когда закрылась дверь, один из них встал и вышел, жуя зубочистку. Он подождал на крыльце и направился вслед за Топпом.

Скоро стемнеет.

Наклонившись через стол к Молли, я сказал:

— А почему бы и нет? Если мы продаем, почему бы не по самой высокой цене? Он все устроит, вот увидите. — Я говорил достаточно громко и надеялся, что открытые уши меня услышат. — Если что-нибудь пойдет не так, Топп и его команда позаботятся об остальных. Увидите. — Молли внимательно поглядела на меня, удивляясь, не сошел ли я с ума. Я улыбнулся ей и пожал плечами. — Вы что-то оставили в моем номере, Молли?

На этот раз меня не слышал никто, кроме нее.

— Под бумагой на верхней полке, — прошептала она.

— Пожелайте мне удачи.

Я резко встал и направился к двери. Рядом со столиком, где сидели люди Тейлора, остановился.

— Надеюсь, никто из вас за мной не пойдет? Не осложняйте себе жизнь, ребята.

Люди Ролона Тейлора определенно решили расправиться с Джоном Топпом. Может, причиной послужили мои слова? Но когда я открыл дверь, человек, шедший за Джоном, уже переходил улицу по диагонали. Как только он оказался на другой стороне, еще один с винтовкой в руках вышел из парикмахерской.

Они думали, что поймали его в вилку, но с такими, как Топп, никогда не знаешь, чем дело кончится. Хороший стрелок из револьвера не тот, кто умеет из него стрелять, а тот, кто знает, когда стрелять и в кого, который продумал свои действия и проверил себя не в одной опасной ситуации, а потому точно знает, что ему нужно делать.

Человек из парикмахерской начал поднимать винтовку, а Топп, вместо того чтобы остановиться или отпрыгнуть в сторону, побежал прямо на него и оказался между двумя убийцами. Если бы один из них выстрелил, то мог бы попасть в другого; оба заколебались.

Ковбой с винтовкой попытался отступить в сторону, чтобы уйти с линии огня своего напарника, но Топп стоял слишком близко и действовал уверенно. Он выстрелил, увидел, что человек с винтовкой начал падать, и схватился рукой за столб, чтобы, используя его как точку опоры, быстро развернуться лицом ко второму противнику. Следивший за ним парень нажал на спуск, когда увидел, что напарник падает, и Джон Топп, как только его правая нога коснулась земли, пустил пулю в ответ. Его противник приподнялся на носках, сделал два осторожных шага вперед и рухнул лицом в пыль.

Джон остался на месте, глядя на дверь, где стоял я. Меня он не видел и не знал вообще, стоит ли кто-нибудь в дверях, но, если бы из ресторана кто-то вышел, в следующее мгновение он был бы мертв.

Сделав шаг назад, я взглянул на стол, где сидели люди Ролона Тейлора. Двое из них начали подниматься, один все еще сжимал вилку и нож, четвертый медленно опускал чашку на стол.

— У тех ребят не все гладко получилось, — заметил я. — Но на вашем месте я бы закончил ужин.

Несколько человек вышли из магазинов. Одна женщина в шоке уставилась на трупы, поднеся руку ко рту. Из лавки мясника выглянул приказчик в белом переднике.

— Я все видел. — Я произносил слова ясно и отчетливо. — Они хотели убить его. Он защищался.

— Этот парень, Топп, живет тут несколько дней. Никого не беспокоит. Мирный человек, занимается своими делами.

— Люди Тейлора, — сказал кто-то, — настоящие бандиты.

— Как надоели их выходки: скопом приезжают в город, творят черт знает что. Пора организовать отряд виджилантов с хорошей веревкой.

Дверь осталась открытой, и за столиками было слышно все до последнего слова.

Вернувшись к Молли, я позвал Германа.

— Как насчет еще одной чашки кофе, приятель? Улица сейчас не то место, где можно появляться без вреда для здоровья.

Один из команды Тейлора произнес:

— Я убью его. Пусть это будет последним, что я сделаю в жизни…

Посмотрев на них через зал, я ответил:

— Попробуй, и это точно будет последним делом в твоей жизни. Вы, ребята, сначала разузнали бы о нем получше. Выглядит он тихоней, а на самом деле — старый драчун.

Перед окнами ресторана собралась разгневанная толпа. Реплики стандартного образца: «на людей нападают», «пора выгнать их из города», «сколько можно терпеть» — висели в воздухе.

Я больше не слушал. Пока все были заняты, у нас появилась возможность скрыться незамеченными. Поднявшись, я взял чашку и пошел на кухню. Спрятавшись за дверью, позвал Молли.

Солнце уже садилось, когда мы выскользнули из ресторана. На мне болтался старый пиджак Германа. Дворами мы добрались до дома Мэгги. Оставалось только как-то с ней поладить. Ведь другой случай мог и не представиться.

Когда мы отошли на сотню ярдов, то остановились и прислушались. На улице продолжали кричать, но преследователи не объявлялись. Повернув, мы обогнули рощицу и наконец вышли на дорогу к дому Мэгги.

Она жила в бревенчатом двухэтажном особняке, на первом этаже которого со стороны, выходящей к городу, горел свет. В другом его крыле тоже горел свет, и, когда мы приблизились, из дома вышла женщина и выплеснула воду из кастрюли. Затем она постояла, глядя на город, явно удивляясь выстрелам, и уже поворачивалась к широко распахнутой двери на кухню, когда услышала шаги. Остановившись, посмотрела в нашу сторону.

— Мэм? Мэгги дома?

— Дома, — ответила женщина, — но ее нельзя беспокоить.

— Это очень важно, — мягко настаивал я, — важно для безопасности молодой леди. В городе беспорядки.

— Да, стреляли, — согласилась кухарка.

— Мне надо увезти отсюда молодую леди, — объяснил я. — Мы хотели одолжить у Мэгги лошадей.

— Лошадей? Да вы с ума сошли. Миссис Тайберн никому не одалживает своих лошадей. Никому, поверьте мне.

— Можем мы повидать ее? Вы не передадите ей, что мы хотим поговорить?

Женщина неохотно пошла к дому. Когда мы вошли в полосу света, падавшего из открытой двери на кухню, она оглянулась и внимательно на нас посмотрела.

— Ну… — в нерешительности сказала она, — я передам. Но имейте в виду, ничего не обещаю. Она никого не принимает неделями и не хочет принимать.

Сняв фартук, кухарка повесила его на спинку стула и открыла внутреннюю дверь. Донесся звук музыкального инструмента и женский голос, поющий «Золотое тщеславие».

Дверь закрылась, и мы остались стоять возле нее. Молли выглядела испуганной.

— Майло? Если она не даст нам лошадей, что мы будем делать?

За закрытую дверь не доносился шум города, но бандиты уже могли спохватиться, что нас нет, и начать поиски. Если у них есть голова на плечах, они будут искать осторожно, потому что у жителей любого западного городка терпение не безгранично и, насколько я знал, в городке не было представителя закона. В таких случаях народ сам решал свои проблемы, и со злодеями горожане обычно не церемонились.

В безукоризненно чистой теплой кухне, пахнущей свежим хлебом и кофе, ждать доставляло удовольствие. Вдруг дверь на улицу открылась, и вошел огромный индеец. И он на самом деле оказался огромным. Я тоже не маленький и, говорят, довольно сильный, но из этого индейца получилось бы двое таких, как я. Может, он и состарился, но глядя на его громадные ручищи, я бы не сказал, что он даже пожилой.