У кровати полицейский хирург этого участка доктор Лазенби склонился над телом леди Трессилиан.

Вот он со вздохом выпрямился.

— Все ясно. Ее ударили спереди, с огромной силой. Уже первый удар, раздробивший кость, был смертельным, но убийца ударил еще раз — наверняка. Если не вдаваться в медицинские подробности, то все произошло именно так.

— Когда наступила смерть? — спросил Лич.

— Полагаю, между десятью вечера и полночью.

— А не могли бы вы сказать поточнее?

— Я бы не рискнул. Нужно принять во внимание все факторы. В наше время не принято делать выводы лишь на основании трупного окоченения. Не раньше десяти, но никак не позднее полуночи.

— Ее ударили этой клюшкой?

Доктор взглянул на нее.

— Возможно. Нам повезло, что преступник оставил ее. По ране я не смог бы сказать, что удар нанесен клюшкой для гольфа. По-видимому, острый край не касался головы, ударили крюком биты.

— Но ведь это сделать довольно трудно, — заметил Лич.

— Да, если пытаться это сделать специально, — согласился доктор. — Нам остается предположить, что при странном стечении обстоятельств случилось именно так.

Инстинктивно пытаясь воспроизвести удар, Лич замахнулся и заметил:

— Неудобно.

— Согласен, — задумчиво произнес доктор. — Все это выглядит довольно странно. Как видите, ее ударили в правый висок, но тот, кто это сделал, должен был стоять с правой стороны кровати лицом к изголовью. Слева нет места, угол от стены слишком мал.

Лич насторожился.

— Левша?

— Я бы не стал ограничиваться только этим предположением, — сказал Лазенби. — Слишком многое требует объяснения. Если хотите знать мое мнение: самое простое — предположить, что убийцей был левша, но все можно представить и по-другому. Скажем, старая леди могла слегка повернуть голову влево в момент удара. Или убийца отодвинул кровать и ударил слева, а потом поставил кровать на место.

— Последнее маловероятно.

— Возможно, но так могло быть. У меня есть некоторый опыт в таких делах и могу сказать вам, молодой человек, что исходить только из посылки, что смертельный удар был нанесен левшой, было бы неосмотрительно.

Сержант Джоунз, который осматривал на полу клюшку, сказал:

— Это самая обычная клюшка, для правой руки.

Лич кивнул.

— Однако, может быть, она принадлежит не тому, кто убил. Ведь это был мужчина, доктор?

— Совсем не обязательно. — Лазенби бросил на него заинтересованный взгляд. — Если орудием была эта тяжелая клюшка, то и женщина могла бы нанести достаточно сильный удар.

Суперинтендент Баттл спросил своим спокойным голосом:

— Но вы не беретесь утверждать, что орудием была эта клюшка, не так ли, доктор?

— Нет. Я знаю только, что она могла бы послужить орудием. Возможно, так оно и было. Я проведу анализ крови с рукоятки, чтобы выяснить, соответствует ли она группе крови потерпевшей. И волосы тоже.

— Правильно, — одобрил Баттл. — Надо все делать тщательно.

Лазенби полюбопытствовал:

— У вас тоже есть сомнения относительно орудия убийства?

Баттл отрицательно покачал головой.

— Да нет. Я человек простой. Привык верить тому, что вижу. Ее ударили чем-то тяжелым, а эта штука — тяжелая. На ней кровь и волосы. Наверное, ее кровь и волосы. Следовательно, это и есть орудие убийства.

— Она спала, когда был нанесен удар? — спросил Лич.

— Думаю, нет. На лице застыло выражение удивления. По-моему — но это только мое личное впечатление — она не ожидала того, что произошло. Нет ни намека на то, что она пыталась защищаться или пришла в ужас. Она либо только что проснулась и еще не пришла в себя, либо узнала вошедшего, но не могла предположить, что он способен совершить насилие.

— Горела только настольная лампа возле кровати, — задумчиво произнес Лич.

— Да. Она могла включить ее, когда была разбужена тем, кто вошел в комнату. Либо лампа горела все время.

Сержант Джоунз поднялся с пола, многозначительно улыбаясь.

— На этой клюшке есть хорошенькие отпечатки. Такие четкие.

Лич облегченно вздохнул.

— Это должно упростить дело.

— Услужливый малый, — сказал Лазенби. — Оставил орудие убийства и свои отпечатки на нем. Удивляюсь, как это он не оставил свою визитную карточку!

— Может, он просто потерял голову, — предположил суперинтендент Баттл. — С некоторыми это случается.

Доктор согласно кивнул:

— Очень может быть. Однако мне пора к другому пациенту.

— К какому пациенту? — неожиданно заинтересовался Баттл.

— Дворецкий вызвал меня еще до того, как узнали об убийстве. Утром горничная леди Трессилиан была в очень тяжелом состоянии.

— Что с ней случилось?

— Приняла слишком большую дозу успокоительного. Она и сейчас еще плоха, но, думаю, выкарабкается.

— Горничная? — переспросил Баттл и медленно перевел взгляд своих бычьих глаз на шнурок звонка, конец которого касался подушки возле руки мертвой леди.

Лазенби проследил его взгляд.

— Совершенно верно. Это первое, что сделала бы леди Трессилиан, если бы почувствовала неладное. Позвонила бы и вызвала горничную. Но она могла сколько угодно дергать за шнурок, горничная все равно бы не услышала.

— Это было подстроено? Вы уверены? У нее не было привычки принимать снотворное?

— Уверен, что нет. В ее комнате такого лекарства не обнаружено. Но я выяснил, как оно к ней попало. На ночь она пила настойку александрийского листа. Снотворное добавили туда.

Баттл потер подбородок.

— Хм… этот человек знаком с привычками обитателей дома. Знаете, доктор, это очень странное убийство.

— Ну это уж ваше дело, — сказал Лазенби. Славный малый, наш доктор, — заметил Лич, когда Лазенби вышел из комнаты.

Они остались вдвоем. Все уже было сфотографировано, замеры произведены и записаны. Полицейские знали все, что нужно, о месте, где было совершено убийство.

Соглашаясь с племянником, Баттл кивнул. Казалось, что какая-то мысль не дает ему покоя.

— Как ты считаешь, мог кто-нибудь взять эту клюшку в перчатках уже после того, как появились эти отпечатки?

Лич отрицательно мотнул головой.

— Не думаю. Да вы и сами знаете: нельзя взять клюшку, чтобы нанести удар, и не смазать отпечатков. А они не смазаны. Отпечатки очень четкие, вы видели.

Баттл согласился.

— Что ж, теперь вежливо попросим всех позволить снять у них отпечатки пальцев. Безо всякого принуждения, конечно. Они, разумеется, согласятся, и тогда одно из двух: либо эти отпечатки никому из обитателей дома не принадлежат, либо…

— Либо мы узнаем, кто убил?

— Или убила. Может быть, это была женщина.

Лич сделал отрицательный жест.

— Нет, только не женщина. Отпечатки на клюшке принадлежат мужчине. Для женщины они слишком велики. Да и не женское это убийство.

— Пожалуй, — согласился Баттл. — Типично мужское убийство. Жестокое, бесхитростное, требующее грубой физической силы. Ты знаешь кого-нибудь в доме, кто мог бы это сделать?

— Я еще никого из жильцов не видел. Они все собрались в столовой.

Баттл направился к двери.

— Пойдем, посмотрим на них. — Он бросил взгляд через плечо на кровать и, покачав головой, заметил:

— Не нравится мне этот шнурок от звонка.

— А что такое?

— Что-то здесь не так. — И добавил, открывая дверь. — Интересно, кому понадобилось ее убивать? Вокруг столько сварливых старух, которые заслуживают, чтобы их тюкнули по темечку. Она не из их числа. Ее вроде бы даже любили. — Он помолчал немного, затем спросил:

— Она была богата, да? Кто получит ее деньги?

Лич понял скрытый смысл его слов.

— Точно! Вот где ответ. Это надо выяснить в первую очередь.

Когда они спускались по лестнице, Баттл просматривал список, который держал в руке.

— Мисс Олдин, мистер Ройд, мистер Стрэндж, миссис Стрэндж, миссис Одри Стрэндж… Хм, не многовато ли Стрэнджей…?

— Эти две, как я понял, его жены.

— Неужто Синяя Борода? — пробормотал Баттл, удивленно подняв брови.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: