— Что?

Она бормотала что-то на языке своих родичей, непонятном для Хэла. Выходит, она бредила!

Хэл выругался. Он обязан что-то предпринять. Плевать на всех и вся! Он рванул в ванную, вытряхнул из бутылочки таблетку снотворного и сунул ее Жанет в рот. Заставить ее проглотить хоть немного воды, чтобы запить лекарство, стоило ему большого труда. Заперев двери и нацепив плащ, он помчался в ближайшую аптеку очкецов, где приобрел три шприца и упаковку антикоагулянта. Вернувшись домой, он тут же попытался взять у нее кровь на анализ, но ввести шприц в вену удалось только с четвертой попытки, и то, когда он со злости и отчаяния ткнул изо всех сил. Во время этой зверской процедуры она ни разу не пошевелила рукой и веки ее даже не дрогнули. Когда наконец шприц начал наполняться, он вздохнул с облегчением. Он вдруг обнаружил, что до крови прикусил губу и сдерживал дыхание, пока наконец не увидел цвет жидкости в шприце: он только сейчас позволил себе вспомнить все подозрения, возникавшие за последний месяц и загонявшиеся им куда-нибудь поглубже в подсознание. Теперь он наконец убедился, что все они ничего не стоили: ее кровь была красной.

Он попытался приподнять больную, чтобы взять у нее анализ мочи. Она забормотала что-то непонятное и погрузилась в сон, а может быть, и в кому, — этого он не знал. В отчаянии он начал похлопывать ее по щекам, пытаясь привести в сознание. Потом еще раз выругался, потому что не догадался взять анализы, прежде чем дал ей снотворное. Надо же было свалять такого дурака! Впрочем, ему было трудно мыслить ясно: слишком уж он был обеспокоен ее состоянием и озабочен тем, что ему предстояло еще сделать на корабле.

Хэл приготовил чашку очень крепкого кофе и попытался влить ей его в рот. Наконец почти чудом ему удалось заставить ее сделать пару глотков — остальное пролилось ей на подбородок и ночную рубашку. Очевидно, кофеин все-таки подействовал, потому что Жанет наконец открыла глаза и не закрывала их, пока он объяснял ей, что ему от нее нужно и что он собирается с этим сделать. Набрав мочи в прокипяченную бутылочку, он завернул ее и шприцы в платок и сунул его в карман плаща. Затем вызвал по телефону-браслету шлюпку с корабля. Почти тут же снаружи донесся гудок. Он бросил на Жанет последний взгляд, запер двери и устремился по лестнице вверх. Шлюпка уже была пришвартована к крыше. Он вскочил в нее и нажал кнопку пуска. Лодка подпрыгнула на тысячу футов вверх и затем устремилась в парк к «Гавриилу».

Медчасть была пуста, если не считать ординарца, который выронил комикс и поспешно вытянулся по стойке «смирно».

— Расслабься, приятель, — сказал Хэл. — Мне нужно провести кое-какие исследования на лабтехе и неохота возиться с разрешением. Это так, маленькое личное дело, понятно? — Он снял плащ, чтобы парень мог увидеть его сияющий золотом ламед.

— Шиб, — промычал ординарец.

Хэл протянул ему пару сигарет.

— От это да! Пасибо! — парень прикурил, удобно устроился и снова раскрыл свой комикс «Предтеча и Далила в городе Порока». Хэл зашел за угол лабтеха, чтобы ординарец не мог видеть, чем он занимается, и включил нужный ему анализатор. В ожидании результатов Хэл присел, но уже через несколько секунд вскочил и стал в нетерпении мерить шагами лабораторию. А лабтех тем временем урчал, словно сытый кот, переваривающий эту довольно странную для котов пищу. Полчаса спустя он затрясся, и на табло загорелась зеленая надпись: «Анализ закончен».

Хэл нажал на кнопку — из металлического зева высунулся бумажный язычок. Хэл дернул за него, вытащил из машины длинную ленточку и пробежал ее глазами. Моча была нормальной, никакой инфекции в ней не было обнаружено. Также все в порядке было и с кровью.

Он, правда, не был уверен, что «глаз» лабтеха сможет разобраться в ее кровяных тельцах, но, однако, вероятность того, что они могут не отличаться от земных, была очень велика. Да почему бы и нет? Эволюция на планетах, даже разделенных между собой множеством световых лет, может пойти сходными путями. А форма эритроцита лучше всего предназначена для переноски кислорода. Или, по крайней мере, он так считал до того, как увидел кровяные шарики этаозцев.

Машина снова застрекотала и выплюнула новую бумажную ленту: «Обнаружен неизвестный гормон». Гормон, похожий по молекулярной структуре на гормон околощитовидной железы, контролирующей кальциевый метаболизм.

Что бы это значило? Не этот ли таинственный гормон был причиной ее болезни?

Еще одна ленточка: содержание кальция в крови 40 %.

Очень странно. Такой ненормально высокий процент означал, что почки уже не справляются, и избыток кальция должен был бы попасть и в мочу. Но в ней его не было. Так куда же он делся?

На лабтехе загорелись красные буквы: «Анализ закончен».

Хэл снял с полки справочник по гематологии и открыл его на главе «Кальций». Прочитав ее, он почувствовал, как расправляются его плечи. Надежда? Возможно.

Случай Жанет выглядел так, словно у нее было перекальцирование организма, которое служило симптомом ряда заболеваний — от рахита до хронического гипертонического артрита, но что бы там ни было, главной причиной этого была околощитовидная железа. Оставалось только включить автоматического фармацевта. Хэл нажал три кнопки, набрал код, подождал пару минут и открыл дверцу, из которой тут же выскочил поднос. На нем, аккуратно упакованные в целлофан, лежала бутылочка с сывороткой Джеспера для мгновенного восстановления функций околощитовидной железы и шприц.

Хэл надел плащ, сунул упаковку в карман и вышел. Ординарец даже не посмотрел в его сторону.

Теперь надо было зайти на оружейный склад. Здесь Хэл предъявил дежурному ордер (в трех экземплярах, как положено) на один пистолет и коробку разрывных патронов. Охранник мельком взглянул на бумаги (он также был заворожен ламедом) и открыл дверь на склад. Хэл взял крошечный пистолетик, умещавшийся в ладони, и спрятал его в карман брюк.

В ключехранилище он совершил еще одно преступление. То есть попытался совершить.

Но дежурный офицер Мото, ознакомившись с его бумагами, слегка замялся:

— Прошу прощения, но мне приказано сверять все заявки с главным уззитом. И боюсь, что в течение ближайшего чдса это будет невозможно, так как он сейчас на совещании с архиуриэлитом.

Хэл спрятал свои бумаги.

— Ладно, ничего, это подождет. Зайду утром.

По дороге домой он прокручивал в голове варианты: что и как делать дальше. Как только он введет Жанет сыворотку, ее можно будет перенести на шлюпку. Контрольную панель можно выломать и, вытащив оттуда два проводка, соединить их напрямую, — так можно снять ограничение километража. Но помешать сигналу тревоги, который при этом шлюпка пошлет на «Гавриил», он не сможет.

Оставалось надеяться, что ему удастся удрать под прикрытие гор, окружающих Сиддо, а это может сбить с толку радар. На то время, пока он будет расправляться с сигнальным устройством, придется подключить автопилот. После того он пойдет бреющим полетом над джунглями, чтобы найти какое-нибудь озеро или глубокую реку и отсидеться под водой до сумерек. В темноте он сможет вынырнуть, а если заметит за собой слежку, то всегда сможет спрятаться под водой, так как, по счастью, на «Гаврииле» нет сонора.

Он оставил шлюпку на приколе у крыши и, перескакивая ступеньки, понесся по лестнице вниз. Ключ попал в скважину уже со второй попытки. Он распахнул дверь, не заботясь о том, чтобы ее запереть:

— Жанет!

Ему ответил протяжный стон. Он влетел в спальню, оставив и эту дверь нараспашку, и бросился к своей любимой. Девушка лежала с открытыми глазами.

— Жанет, тебе лучше?

— Нет, хуже. Гораздо хуже.

— Не волнуйся, детка. Я принес тебе лекарство, которое поднимет тебя на ноги. Через пару часов ты уже будешь уплетать бифштексы, а на молоко даже смотреть не захочешь — будешь галлонами хлестать свой «Алкодот»…

Он поперхнулся, увидев, как внезапно страшно исказилось ее лицо: черты застыли в гримасе отчаяния, словно оно превратилось в одну из гротескных деревянных масок из греческого театра.