— Ну вот, вы ему явно понравились. А то он, если кого невзлюбит, то тому в ботинки непременно напрудит… Ха! Шутка!

Нонна, подавляя праведный гнев, посмотрела вверх.

— Кис-кис… — выдавила она из себя нерешительное приветствие, — как тебя хоть звать-то?

— У прошлых хозяев его звали Мураками, — деловито отчиталась Эля.

— Мураками? Это что еще за имя для кошки? — возмутилась Леди.

— Дети назвали, подростки. Что с них возьмешь… А вы-то можете его переименовать. Хоть Пушком назови, как говорится… — хохотнула Эльвира. — Да, а обмыть-то нам его здесь дадут?

И Нонна огласила окрестности ласкающей слух командой: "Садимся за стол, быстро! Силя, отнеси свои пакеты на кухню. Или лучше дай их мне. Господи, ну накупил-то", — посетовала хозяйка. Ей на помощь тут же пришел Квасницкий, а освобожденный Сильвестр был атакован поздравлениями и приветствиями, несмотря на призывы Леди поскорее занять места подле возведенного ею аппетитного великолепия.

На подарки Сильвестр не особо смотрел. Зато их пытался с болезненным вниманием разглядеть Клим. Надо же было опровергнуть — не Гогеля, так самого себя. Ведь пришло же ему из глубин подсознания название ружья в тот момент, когда Леди принимала парфюм от поклонника есенинского разлива… Буров никак не мог избавиться от назойливого ассоциативного ряда. И даже напрочь забыл, что ему тоже положено чествовать юбиляра. Меж тем Рома подарил репродукцию с охотничьим пейзажем. С ружьем, конечно, на переднем плане… Непреложная ирония судьбы! Клим расценил ее как знак: хватит искать скрытую угрозу там, где ее быть не должно.

Тем более, что Силя, рассеянно благодаривший всех, медленно, но верно продвигался к Климу. Буров понимал это и не торопил события. Их торопила Элька.

— Старая калоша пропащая! А я смотрю и думаю, ты ли это, или призрак твой затесался! — умилилась Большая Сестра.

Такое у нее раньше было прозвище, еще в те золотые времена… да бог с ними, с временами. Буров и не ожидал столь теплой встречи, — сказалась его обычная защита от неловкостей. Принцип ее элементарен: помни, но не жди, что помнят… А вот уже и цепкое рукопожатие Сильвестра. Проще всего резюмировать: "Не изменился". Все так же тихой скороговоркой матерится при дамах. Закатывает рукава у водолазок, не любит бриться и небрежно интригует: "Мне надо с тобой перетереть один вопрос. Срочно!" Когда Клим с ним в последний раз перед тем встречался, Силе тоже нетерпелось "перетереть вопрос". Теперь, десять лет спустя, они, если повезет, перетрут.

— Сейчас, вся эта канитель схлынет и побазарим по-человечески. Конечно, побазарим, Гарин! Если звезды сойдутся.

Звездам мешала суета. Присутствующие принялись рассаживаться вокруг стола. Нонна с Силей успели поспорить, какие диковинные бутыли, помимо наличествующих, следует предоставить для всеобщего обозрения и использования. Вера Павловна напомнила, что над новорожденным должна взмахнуть своей запоздавшей палочкой еще одна фея, на что Собакин парировал:

— Муази, не волнуйтесь, она появится, как и на день рождения Константиновны, аккурат к раздаче. Мы ее не объедим.

Клим поинтересовался у Гогеля украдкой о происхождении легкомысленного прозвища домоправительницы. Тот с энтузиазмом поведал краткую биографию почтенной женщины, которая до поры до времени потонула в архивном отсеке памяти. Осталась только бессмысленное сокращение французского «мадемуазель». Судя по жизнеописанию, Вера Павловна входила в категорию «мадам», но тайного смысла "партийной клички" Георгий объяснить не успел. Раздался звонок, и Гогель лирично констатировал:

— А вот и наша опоздавшая Мэрилин Монро.

Вошедшую изумленный Буров узнал сразу. Он понятия не имел, была ли она бывшей любовницей Сильвестра. Но Клим собственной персоной попался в ее сети. Теперь ему казалось, что это было давно… Вот и верь теперь в случайности! Сначала Тимур как на притчу, теперь гостья из прошлого. Ее звали Ида Дольская. Девушка без возраста и без содержания, как она себя называла. «Содержание» читай с двойным смыслом. Любит громко гоготать, а также ценит парфюм, не заглушающий естественные запахи. Феерическое обаяние, не совместимое с жизнью. Буров вздохнул, сетуя на тесноту мира. Пришлось признать закономерность того, что благодаря Сильвестру Гарину, путь снова осветила эта сумасшедшая «звезда» в короткой глянцевой курточке, закутанная в широкий и длинный шарф-паутинку глубокого ультрамаринового оттенка.

— Приветствую всех обитателей этого гостеприимного дома! — выдала Ида церемонную фразу.

В ее духе: резвая непосредственность в сочетании с громоздкой манерностью. Но здесь, похоже, к ее эксцентричности привыкли. Гогель быстро подсуетился, поухаживал за гостьей в передней, а потом усадил за стол рядом с собой, не переставая ей что-то бормотать на ухо, вызывая приступы назойливого веселья. Иде представили напрягшегося Клима, та спокойно ответила, что они знакомы. Очень просто, без всяких замешательств, за что Буров ей был очень признателен. И все-таки покоя уже не ждал, хотя надеялся, что явления Идочки — последняя неожиданность на сегодня. Он ошибался.

Сильвестр быстро ввел организм в привычную для него кондицию, которую обычно не усугублял. Он принадлежал к той счастливой категории людей, которые сколько бы ни старались, не сопьются. Такова их биохимия, которая надежней любой морали.

— Знаешь, мне человек нужен надежный. Не хочешь поработать со мной опять? — бросил Силя как бы между прочим.

Один камешек с души долой! Значит, Сильвестр затеял тему без задней мысли: он просто решил затеять проект "Двадцать лет спустя".

— Твоя супруга немного ввела меня в курс вашей иерархии, — не без ехидства отозвался Клим. — У тебя есть Лучший друг Тимур и Правая рука Роман. Неужели тебе их мало…

Силя пропустил иронию мимо ушей, а это значило, что он растерян. Это чувствовалось и по тому, как он неуверенно излагал свое предложение. Ему требовался "кто-то вроде менеджера по кадрам"… "чтоб в людях разбирался". Климу стало скучно: во-первых, он не любил это речевой штамп: люди не антиквариат, чтобы в них «разбираться». Но красноречие никогда не входило в список достоинств Гарина. Он вечно не заканчивал фразы и прибегал к невербальным средствам общения: моментальный перекос в нижней части лица — и все должны догадаться, слово из скольких букв желал произнести босс. Клим, как друг юности, конечно, преуспел в искусстве толкования мимики.

— Послушай, ты же помнишь о моей… профнепригодности, — начал он, но Силя, понизив голос до отрывистого шепота, его прервал:

— Видишь вон ту… ну Лиза, понимаешь о ком я?!

Клим кивнул.

— Так вот, понаблюдай за ней, мне нужно твое мнение. Ты всегда умел схватить, как Собакин выражается, зерно образа. Надеюсь на тебя!

— Я так понимаю, что знать причину «слежки» мне не полагается? — поинтересовался озадаченный Буров.

— Потом все расскажу. Пока… выдай краткую характеристику на вскидку, без исходных данных, — и, не потеряв светского тонуса, Силя затеял болтовню с гостями.

Вот если бы Сильвестр спросил про Иду Дольскую, — тут бы Клим развернулся!

Ида, цветок нездешних полей… глаза огромные серо-зеленые, такие, что, если в них долго смотреть, начинаешь различать тончайший орнамент карих прожилок, и тогда вовсе теряешься в определении цвета. К меланхолическим опущенным ресницам — и этакая смешливость! Но дисгармонии нет, как раз напротив. Наконец-то сносно подстриглась и оставила волосы в покое, — а раньше мучила их бигудями на липучках и другими инквизиторскими безделицами. Густая челка ей идет. Но в шарф она укуталась неуместно. Впрочем, Ида хоть кого сперва ошарашит, она не окрашивается под окружающую среду, а намеренно пестрит… Ей сейчас где-то тридцать с небольшим. Но Клим слишком увлекся. Во-первых, это не «зерно», а во-вторых, не того образа.

Эля, умница, с обычным для нее громогласным веселым натиском вовремя вывела Бурова из замешательства. Избегнув ненужных лирических отступлений в прошлое, он без промедления переключился на тонизирующий междусобойчик. Это для Клима явилось лучшей частью вечера и надежной терапией от тревоги, вибрирующей на границе сознания. Кураж у Большой Сестры заразительный, но не «представительский» как у братца, и она его не только не растеряла, но как будто даже накопила за годы. Что они с Буровым только ни помянули из молодых авантюр, которым Элька оказывалась саркастической свидетельницей… пока не закрутила роман с силиным другом, а после не изменила ему с неизвестным и не родился ребенок "с отцом по договоренности", как выразился Силя.