Тогда Дама в черной перчатке обернулась к капитану.
— Добрый вечер! — проговорила она более нежным голосом и улыбаясь ему на этот раз своею обычной улыбкой. — Простите, что я капризничаю, но от свежего морского воздуха у меня сделалась мигрень. До завтра.
И они удалились, оставив капитана в полном недоумении.
Влюбленный Гектор Лемблен провел ужасную бессонную ночь, полную томительных видений. Лодка, взявшаяся Бог весть откуда, морская экскурсия в холодный вечер и усилие, с которым, казалось, его гости старались скрыть от него цель и причину своего путешествия, все это сильно встревожило и лишило сна капитана.
Бессонница и глубокое молчание ночи обостряют угрызения совести до крайних пределов у тех, чьи руки обагрены в крови; в течение долгих часов, бесконечно тянувшихся до рассвета, капитану вспоминалось его прошлое… Ему явилась Марта… Бледной и безмолвной представлялась она его больному воображению, с кровавыми рубцами на шее, с глазами, полными презрения и ужаса…
Одну минуту страх капитана был так велик, что он зажег свечу, встал и вышел в сад подышать свежим воздухом. Луна ярко светила. Капитан бродил по саду до самого утра и вернулся в комнату только с первыми лучами солнца. Тогда он бросился на постель и погрузился в тяжелый сон: два удара в дверь, раздавшиеся часов около девяти, разбудили его. В комнату вошел граф Арлев.
— Любезный хозяин, — обратился он к капитану, — моя воспитанница давно уже встала…
— Неужели! — воскликнул капитан, у которого с проблеском дня проснулась его страстная любовь.
— И она ждет вас… чтобы извиниться перед вами за свое дурное расположение духа вчера вечером. Что делать, уж такая она нервная!..
— Я к вашим услугам, — ответил Гектор, — и следую за вами.
— Скорее, я жду вас, — торопил его майор.
Он сел, в то время как капитан поспешно одевался.
— Итак, — спросил он, — вы привезли все бумаги, необходимые для брачного контракта, капитан?
— Все.
И Гектор Лемблен, которого крайне обрадовал вопрос графа Арлева, с живостью продолжал:
— Мой нотариус составил контракт, в котором недостает только подписи. Этим контрактом я назначаю mademoiselle Ольге де Рювиньи приданое в сто пятьдесят тысяч франков.
— Отлично.
— Таким образом, — продолжал капитан, — наш брак может состояться через восемь или десять дней.
— Превосходно.
— Вы прекрасно знаете, дорогой граф, — горячо продолжал капитан, — что я не буду откладывать нашей свадьбы. Под моими сединами таится сила и пыл двадцатилетнего юноши. Я влюблен, я страстно люблю ее, и этим все сказано.
Майор молча улыбнулся.
— Идемте, — сказал Гектор Лемблен, как только он окончил свой туалет, — отдаю себя в полное ваше распоряжение.
Майор провел капитана к Даме в черной перчатке. Он называл молодую женщину Ольгой, и Гектор прибавил к этому имени фамилию де Рювиньи, будучи глубоко уверен, что Дама в черной перчатке действительно дочь покойного генерала.
Он застал молодую женщину лежавшею на диване, утопая в мягких подушках; ее поза была томная и мечтательная. Капитан, очарованный, пораженный, остановился на пороге. Никогда еще он не видал ее такой прекрасной.
— Милое дитя мое, — сказал майор, входя, — я надеюсь, что вы не замедлите согласиться принять имя госпожи де Лемблен. Ваш друг только что вернулся из Парижа…
— Граф, — с живостью прервала Дама в черной перчатке, — я хотела бы одну минуту переговорить с господином де Лембленом наедине; не правда ли, вы ничего не будете иметь против нашей беседы?
Майор поклонился.
Что касается капитана, то он задрожал от радости и надежды. Майор вышел. Молодая женщина жестом пригласила капитана сесть рядом с нею. Он повиновался и хотел было взять ее руку и поднести к губам. Но она отдернула ее со словами:
— Садитесь и поговорим серьезно. Я должна сообщить вам нечто важное.
Высокомерное выражение, появившееся на лице Дамы в черной перчатке при этих словах, поразило Гектора Лемблена.
— Капитан, — продолжала она, — я дочь генерала де Рювиньи. Отец мой, которого я совсем не знала, оставил мне наследство. Хотя оно и исчезло, но вы великодушно предложили мне взамен его вашу руку.
— Ах, сударыня, — прервал ее Гектор, — голос сердца сильнее во мне чувства долга.
— Допустим это; я верю вашим словам, но вы меня не знаете, капитан, не знаете моего странного, капризного характера…
— Я знаю, что вы прекрасны и что я люблю вас…
И Гектор Лемблен опустился перед нею на колени и прошептал:
— Разве этого мало?
— Берегитесь! — сказала с улыбкой Дама в черной перчатке. — Я потребую от вас очень многое.
— О! Говорите… приказывайте…
— В таком случае, прежде всего, вы дадите мне клятву.
— В чем?
— Клятву во всем слепо повиноваться мне, не делая мне никаких вопросов до тех пор, пока я не буду вашей женой.
— Клянусь вам.
— Пусть я покажусь вам странной, пусть мои требования будут необычны — вы не должны расспрашивать меня.
— Согласен, клянусь вам в этом моею честью.
— Если же вы нарушите клятву, то вам придется отказаться от женитьбы, — холодно прибавила она.
— Повторяю, что я согласен на все, — храбро произнес капитан. — Чего вы еще требуете от меня?
— О! — воскликнула она. — Самые пустяки.
— Однако?
— Вы отпустили своего камердинера?
Капитан вздрогнул, вспомнив об украденном миллионе.
— Жермена? — спросил он.
— Да, вы прогнали его?
— Это правда, — пробормотал он.
— Его необходимо вернуть. Гектор побледнел.
— Но я не знаю, где он… и притом это такой негодяй.
— Я это знаю, но мне кажется, что он раскаялся, — возразила она.
— Вы в этом уверены?
— Да, вчера он приходил ко мне и умолял меня замолвить за него словечко.
«Боже мой, — подумал капитан. — Неужели он проговорился?»
И Гектор Лемблен задрожал, как осужденный, которого ждет удар палача.
— Что же, — спросила Дама в черной перчатке, — вы уже отказываете мне?
— О нет, нет! — живо перебил ее капитан, страшась, как бы она не заметила его ужаса. — Вы можете сообщить ему, что я его прощаю.
И капитану пришло в голову: как может человек, обладающий миллионом, который он украл, питать желание вновь взять на себя обязанности камердинера?
Дама в черной перчатке продолжала.
— Это еще не все. Я хочу пользоваться здесь безусловной свободой.
— Я ваш раб.
— Я хочу подвергнуть вас еще испытанию: быть может, это мой каприз, а быть может, я вынуждена к этому необходимостью.
— Я жду ваших приказаний…
— Капитан, пройдет еще, по крайней мере, две недели, прежде чем состоится наша свадьба.
— Увы! — прошептал капитан.
— Так вот, каждый вечер, часов около восьми, вы будете уезжать верхом.
— Хорошо.
— И не будете подъезжать близко к замку.
— В какую сторону прикажете мне ездить?
— В какую хотите.
Капитан, по-видимому, не понимал ничего.
— Вы должны уезжать, — повторила она, — и возвращаться в замок не ранее десяти часов.
— Зачем это?
— Это мой секрет. Но погодите, это еще не все.
— Говорите, — прошептал капитан с видом человека, готового на всякую жертву.
— Вы будете брать с собой охотничий рог и на расстоянии пяти или шести сот метров от замка трубить в него изо всей силы.
Улыбка скользнула на губах Гектора Лемблена.
— Что за фантазия, — сказал он, — она, по меньшей мере, смешна.
— Вовсе нет, — возразила его собеседница, — это вовсе не фантазия. Ваша труба будет вовремя предупреждать меня о вашем возвращении.
Брови капитана нахмурились.
— Вы желаете принимать кого-нибудь в мое отсутствие? — спросил он.
— Может быть.
И Дама в черной перчатке насмешливо улыбнулась.
— Вы ведь дали клятву исполнять все мои желания, не правда ли?
— Да.
— Так сдержите вашу клятву. Гектор Лемблен снова нахмурился.
— О, — продолжала Дама в черной перчатке, — это еще не все, капитан.