Когда юноша приблизился к домику, до его слуха донеслись звуки песни. Миссис Рок была еще довольно молода, и, благодаря высокому росту и стройному сложению, она и сейчас еще выглядела девушкой, тем более что ее волосы, заплетенные в косы и уложенные на макушке, были черны как смоль.

Когда молодой охотник поставил свое ружье в угол комнаты, Мэри Рок быстро поднялась с медвежьей шкуры на полу, на которую она опустилась, чтобы поправить огонь в камине.

— Прости, мама, за такое опоздание, — сказал юноша. — Это все Анна виновата.

— Ну конечно, — с шутливой укоризной ответила Мэри Рок. — Жареные голуби, которые я приготовила тебе к ужину, совершенно пересохли, а картошка превратилась в пепел.

— Но, тем не менее, я вижу, у тебя хорошее настроение, мама. Я слышал, как ты пела песню Черного Охотника.

Юноша приготовился мыться и не заметил продолжительного молчания матери.

— Почему тебе вдруг пришел в голову Черный Охотник, сынок? — спросила та.

— Я никогда не перестаю думать о нем, — ответил Дэвид Рок, опуская лицо в таз с холодной ключевой водой.

Вскоре мать и сын сидели за столом, на котором стояло блюдо с жареными голубями, черный хлеб и пудинг из муки, липового сиропа и разных плодов.

Молодой человек ел и рассказывал матери обо всем, что произошло с ним за день. Когда он передал ей все подробности, он вдруг заметил при свете наполовину выгоревшей свечи какое-то особенное выражение на лице матери.

— Мама, — сказал он, — что такое случилось с тобой? У тебя какая-то неожиданная радость, — в чем дело?

— Я всегда рада, когда ты возвращаешься домой, Дэвид, — ответила Мэри Рок.

— Но сегодня… Ты так напоминаешь мне сейчас Анну, когда та была со мною в чаще сумах. И я думал… Я всегда думаю об этом… Я хотел бы знать…

— Что именно, Дэвид?

— Ты всегда выглядишь счастливой, когда приходит Черный Охотник, — продолжал юноша после некоторого колебания. — Я тоже счастлив, когда он приходит, но сегодня Анна расспрашивала меня о нем, и пора бы мне ответить ей на ее вопросы.

— Он наш друг, Дэвид. И твой и мой. Он очень любит тебя.

— Да, я знаю. Но почему он наш друг? — настаивал юноша. — И почему такая таинственная дружба? Почему он так неожиданно приходит и уходит, и никто, кроме нас, никогда не видел его лица? Почему никто не знает его другого имени, а только Черный Охотник? Если он так любит нас, как ты говоришь, почему мы не можем знать его имени?

— Я знаю его имя, Дэвид, и я тебе не раз говорила, что я храню это имя в секрете, потому что Черный Охотник этого хочет.

— И есть какая-нибудь особая причина для того, чтобы хранить это имя в секрете?

Мэри Рок утвердительно кивнула головой.

— Анна дрожит, когда я говорю с ней о Черном Охотнике, — снова продолжал молодой человек. — Она просила меня сегодня подарить ей мой пороховой рог, и я отдал его ей. Я пытался заставить ее думать о Черном Охотнике так, как мы думаем о нем, но мне это не удалось. Она боится его. Завтра она, наверное, будет у нас, и я хотел бы, чтобы ты поговорила с ней о Черном Охотнике и ответила на некоторые вопросы, которые она задавала мне. Ты это сделаешь, мама?

— Хорошо, Дэвид, я это сделаю, — ответила Мэри Рок. — Он разрешил мне это сделать.

Внезапно молодой человек пристально уставился на свою мать. Он только сейчас заметил, как она одета.

— Какой я слепой и какой я глупый! — сказал он, обнимая ее и поворачивая к свету. — Как это я мог не заметить, что ты надела то платье, что было на тебе однажды на балу у барона? И ты напевала песню Черного Охотника, когда я открыл дверь. А в углу стоит ружье, которое не принадлежит ни мне, ни Козебою. Это ружье совершенно черное, а потому я его не заметил. Мама, Черный Охотник здесь?

— Да, Дэвид, он здесь. Он явился вечером, когда ты ушел с Анной Сен-Дени. И я сегодня расскажу тебе про Черного Охотника, чтобы ты завтра мог сам поведать обо всем твоей Анне.

Мэри Рок опустила голову и погрузилась в раздумье.

— Много лет тому назад я познакомилась с твоим отцом, Дэвид, — начала она, заглядывая в далекое прошлое. — Он был англичанин из Луизбурга, но, несмотря на вражду, которая давно уже существовала и тогда между французами и англичанами, я бежала с ним в колонии, и там мы поженились. Все это ты, конечно, знаешь, Дэвид, равно как и то, что я ради него стала англичанкой и вместе с ним бродила от одной границы к другой, пока твой отец не поселился наконец в прекрасной долине Хуанита в Пенсильвании.

И там ты увидел жизнь, Дэвид. Только одна семья белых была с нами, и мы жили счастливо и процветали и очень подружились с окружающими индейцами. Вторая семья, тоже английская, состояла из Питера Джоэля, его жены Бетси, которую я любила, как родную сестру, их двух девочек и сына, который родился на одной неделе с тобой.

Слезы задрожали на ресницах Мэри Рок, и ее сын обратил внимание, что она и не подумала вытереть глаза.

— Питер Джоэль обожал свою жену и детей. Они представляли собой прелестную картину, и я уверена, что я старалась быть примерной женой благодаря благотворному влиянию Бетси Джоэль. Она была лишь немногим старше меня, но в то же время она была почти матерью для меня, а также любящей сестрой и чудесным другом. А Питер Джоэль… Питер… вот это и есть тот человек, которого ты сейчас знаешь под именем Черного Охотника.

Она сделала маленькую паузу и пристально посмотрела на сына, не спускавшего с нее глаз.

— А потом наступила страшная ночь… — Мэри Рок вздрогнула всем телом, несмотря на теплый воздух ночи. — До сих пор я всегда немного лгала тебе, Дэвид. Я полагала, что лучше будет для тебя, если ты будешь думать, что тот страшный сон, который так часто грезится тебе, всего лишь сон, а не событие, действительно случившееся и настолько запечатлевшееся в твоем детском мозгу, что оно то и дело приходит тебе на память во сне.

Стояла темная-темная ночь, и тебе было всего лишь четыре года, когда на нас напала банда озверелых гуронов. Они возвращались с пустыми руками после неудачного набега на индейцев-сенеков, и никакие силы в мире не могли бы остановить их.

Твой отец как раз лежал больной, а Питер Джоэль находился в двух верстах от дома, где при ярком свете луны охотился на оленей. Я не могу точно отдать себе отчета, как это все произошло, но знаю только, что вдруг увидела твоего отца убитым в постели, и едва я стала соображать, что случилось, все наши строения были уже охвачены огнем. Никогда в жизни не забуду я того, что произошло снаружи, того, что я увидела при свете пожарища, когда выбежала из дому. Я все эти годы старалась похоронить все это в своей памяти. Я всеми силами пыталась изгнать это воспоминание из головы… а теперь я сама обо всем этом говорю, так как наступило время, чтобы ты узнал обо всем.

Я все время держала тебя на руках и в безумном страхе своем так крепко прижимала к груди, что остается только удивляться, как это я не задушила тебя. Нас потому не убили сразу, что мы попали в плен к самому вождю гуронов. Их было немного, и все они, за исключением вождя, спорили, кому достанется Бетси Джоэль и ее дети. Я увидела Бетси около себя, и я закричала и пыталась приблизиться к ней. Она была совершенно голая, и ее прекрасные волосы, подобно золоту, струились при свете зловещего пламени.

И я увидела, Дэвид, как один из индейцев вырвал из рук несчастной женщины ее сына, твоего ровесника, и убил его ударом томагавка. Я услышала предсмертный хрип ее двух девочек. А потом какое-то чудовище, стоявшее около меня, вдруг сделало прыжок по направлению к Бетси. Я не могла заставить себя закрыть глаза и не могла двинуться с места. Я видела, как он схватил ее за волосы в ту минуту, когда она кинулась к своим несчастным малюткам. Он пригнул ее голову книзу, его топорик поднялся и опустился, и я увидела несчастную женщину распростертой на земле. А затем индеец наклонился над ней и вскоре поднялся, испустив вопль, точно дикий зверь, и в руках его развевались длинные волосы Бетси Джоэль.