Фенотип заставляет придерживаться «идеалов предков». Мы называем их традициями, устоями и т. п. На самом деле – это заложенные в памяти фенотипические модели, доставшиеся от родителей. Вся линия поведения приверженца восточной культуры будет отличаться от линии поведения западного человека. Манера речи, характер одежды подчеркивают нашу принадлежность к тому или иному фенотипу. Смуглая кожа, темные глаза, темные волосы – вы безошибочно определите этот фенотип как «южный». В зависимости от дополнительных, более мелких отличий, вы сможете понять, к какой национальности принадлежит тот или другой человек. Так что нации – естественный отбор генетических признаков, оформившихся в единый фенотип. Если немного шире посмотреть на вещи, то фенотип нации складывался, конечно, из неоднородного генетического материала, но отбирался (на уровне интуиции) лишь «родной», «сходный», чтобы образовать устойчивые, передающиеся по наследству внешние черты. Иногда даже расовые признаки значат меньше, чем фенотип, внутри которого сформировался тот или иной человек. Конечно, скандинав не станет таким же смуглым и узкоглазым, как азиат, но если он воспитывался в культуре азиатского фенотипа, жил в тех же климатических условиях, соблюдал обычаи местных жителей, то будет гораздо ближе к ним, чем к своим биологическим родственникам из Норвегии или Швеции.

К тому же нередко в понятие фенотипа включается и модель психологической реакции на раздражители. Это тоже проявление генетических инструкций – но на уровне психики. И эти инструкции «заказывают» наши социальные роли. Мы часто употребляем слова «хороший» или «плохой». Есть «хорошие парни», которые точно исполняют свои социальные функции: рабочие должны работать, банкиры – делать деньги, ученые – совершать открытия. Есть «плохие парни», которые не хотят работать, не любят соблюдать правила, установленные «хорошими парнями», отнимают у них «добычу», и потому они отвергаются обществом. Однако если «плохой парень» добывает свои деньги и начинает придерживаться рамок, установленных для «хороших парней», он тоже становится «хорошим парнем». Это деление на своих и чужих, друзей и врагов, хороших и плохих тоже определяется на уровне нашего восприятия другого фенотипа. Внешность, поведение, реакции западного человека могут показаться «нецивилизованными», «нелепыми», «неприличными» на островах Океании.

Человечество не является чем-то единым, хотя мы постоянно пытаемся доказать себе обратное. Несмотря на то что мы практически не отличаемся генотипом, мы совершенно различны по фенотипу и ответам нашей психики на раздражители. Эти различия вписаны в наши хромосомы. И не только в хромосомы. На уровне подсознания каждая нация создает свой идеальный образ. Каждый тип цивилизации проецирует свою модель восприятия соседей. Для европейцев кочевые народы Аравии – дикие племена. Для полунищих арабов – американцы живут в грехе и лжи. У европейцев национальный фенотип аравийцев не вызывает приязни. Для жителей арабского мира объединенный фенотип «цивилизованного белого человека» тоже достаточно отвратителен. Все время идет борьба генов за выживание, и она проецируется в борьбу за выживание фенотипов.

Кроме того, в каждом обществе существует некая условная шкала, по которой оцениваются достижения каждого из его членов. Помню, меня всегда потрясало, что в большинстве американских фильмов хороший американец обязательно добивается успеха, уважает закон и верит в Бога. У него есть еще масса особых качеств, но основные – успешность, обязательное уважение к закону и вера. Внешне он гладок лицом, имеет широкую улыбку, открытый взгляд, сильные мускулы и хорошую осанку. Если хоть чего-то одного нет, то ему не занять достойного места в обществе. Хороший американец – это янки с рекламного плаката.

На самом деле полное соответствие национальному фенотипу – это полное обезличивание, отказ от индивидуальности. Но в обществе как раз и отбираются не индивидуальности, а коллективисты, то есть те, кто способен «не выделяться» или «выделяться, но по правилам». Обычно «вожак стаи», «столп общества», «лидер» тоже из этой среды, он просто лучший в своем фенотипе: самый соответствующий, он имеет все качества, которые ценятся этим обществом, плюс активность, которой недостаточно у других. «Другие» – это молчаливое большинство, стремящееся подняться вверх по шкале соответствия.

Представьте себе нашу страну в годы строительства ее светлого будущего. Это было общество с жестко регламентированными кастами. На марках, плакатах, со страниц газет на нас смотрели лица «представителей каст», нам показывали, как должен выглядеть молодой боец, девушка-швея, торговый работник, секретарь горкома и т. п. Каждому «разряду» полагалось иметь внешние отличительные признаки. Эти внешние атрибуты нам декларировали в прессе и по телевидению, они воплощались в образах героев экрана. Генетические данные в таком структурированном обществе нивелировались. Но по фенотипу в ту или иную среду вербовались новые рекруты. Те, кто хотел занять свою социальную нишу, «подтягивал» внешние данные, «обманывал» гены. То есть мимикрировал. Достаточно вспомнить миллионера Корейко, имеющего вид типичного счетовода. И так происходит не только в отдельно взятом обществе, это всемирный закон, по которому формируются «социальные типы».

В природе, стараясь выжить и передать себя потомкам, гены тоже пользуются обманом. Той же самой мимикрией, только не социальной, а видовой. Многие безобидные бабочки раскрашиваются ярко и броско, чтобы сообщить птицам: «я невкусная», «ядовитая». Съедобные гусеницы подделываются под отравительниц птичьего рода. Некоторые мухи «надевают» полосатое, как у осы, брюшко. Бабочки, сложив крылья, становятся «сухими листками». Богомолы, застыв на кусте, неотличимы от веточек. Хамелеоны легко перекрашиваются под любую поверхность и сливаются с нею. Многие рыбы тоже превосходно умеют менять окраску. В природе мимикрия – способ генов продолжаться и продолжаться. А продолжаться и продолжаться можно лишь скрыв правду, что ты безобиден. И слабые подражают агрессивным, ядовитым, хищным.

В обществе никто ничего не скрывает. В обществе (которое просто большой садок стремящихся выжить генов) создается жизнеспособная (государственная, национальная, политическая) структура. И уже она диктует, кто и как должен выглядеть внешне, как себя правильно вести и как правильно думать, чтобы соответствовать… лучшей для употребления генетической модели.

Еще один вопрос: кто такие химеры? В греческой мифологии химера – это существо с головой и шеей льва, туловищем козы и хвостом дракона. В реальности скрещивание между разными биологическими видами у животных невозможны. Поэтому химеры получаются только искусственным путем – в лаборатории.

Последние годы принесли нам первые опыты по созданию таких животных. Правда, часто используются не внешние данные, а ген, заведующий какой-то функцией. Но если добропорядочная коза начинает давать молоко, из которого можно ткать шелк – это уже не коза, а химера. Если в геном мыши ввели ген медузы и получили мышат со светящейся зеленой шерсткой – это тоже химера. Биолог Энтони Перри утверждает, что теперь можно производить слонов с крыльями, зайцев с львиной гривой, крокодилов с ушами зайца и т. п.

Можно. И, вероятно, такие эксперименты будут. Хотя наука сейчас больше ориентирована на животноводство и легкую промышленность. Шелк – это сразу в разработку, серийное производство козьего шелка сулит большие выгоды. Четырехлапый цыпленок – подарок любителям «ножек Буша».

Обычная технология получения животных-химер – введение чужих генов проколом клеточного ядра. Это сложная и дорогая технология. Гораздо эффективнее использование безвредного штамма вируса иммунодефицита человека. Почему именно ВИЧ, а не какой-то другой вирус? ВИЧ гораздо активнее, он прочно встраивает в геном химерные гены. В случае использования более «лояльных» вирусов встроенные гены быстро теряли экспрессию (то есть переставали включаться) и эксперименты проваливались.