– А кто будет заботиться об этих младенцах?-осведомился Холмъярд.-Ведь потомство у горовицев беспомощно как цыплята, и они их выхаживают, как люди своих новорожденных.

– Да они вовсе не плодятся, как дикие свиньи. Количество будущих рождений строго регулируется. Туту четко просчитала, какое количество младенцев может выходить каждая мать. Если она не может отрыгивать достаточное количество полупереваренной пищи, они будут готовить цыплятам кашки из фруктов и мяса. Матерям не придется проводить добрую долю времени в поисках пропитания; теперь эта обязанность будет лежать на самцах.

– Это ваше сообщество развивается отнюдь не в соответствии с каменным веком Земли,-сказал Холмъярд.-Я вижу, что в будущем в нем могут возобладать коммунистические тенденции. Дети будут производиться en masse, воспитывать и учить их станут в коллективе. На этом этапе, когда они стараются обеспечить стабильный рост племени, с их стороны довольно рационально организовать что-то вроде конвейера. Но тут есть одна деталь, на которую вы не обратили внимания или сознательно умолчали о ней. Вы сказали, что взращивание яиц и соответственно количество будущих рождений строго регулируется. Означает ли это, что яйца, для которых не хватит пропитания, будут поедаться? В виде метода контроля за рождаемостью?

Помолчав, Кэрмоди ответил:

– Да.

– Ну и?

– Что «ну и»? Я готов признать, что идея мне не нравится. Но я не могу найти оснований, чтобы возражать горовицам. Вы же знаете, что у этой публики нет никаких библейских запретов. Во всяком случае, пока нет. В дальнейшем, при развитии этой системы, они появятся как средство выживания.

– Каннибализм и контроль рождаемости,-сказал Холмъярд.-Мне кажется, что вы будете рады избавиться от всего этого, Джон.

– Так кто теперь грешит антропоцентризмом?-возразил Кэрмоди.

Тем не менее он был обеспокоен. Он не мог объяснить горовицам, что нельзя есть яйца, потому что его просто не поняли бы. Добывать пропитание было трудно, и они не могли отказаться от его источника. И Кэрмоди не мог внушить им, что они совершают убийство. Убийство-это незаконное лишение жизни существа, обладающего душой. Обладали ли таковой горовицы? Он не знал. Земные законы утверждали, что противоправное лишение жизни любого существа, владеющего речью и способного к абстрактному мышлению, является убийством. Но сама Церковь, хотя и побуждала своих членов повиноваться законам под угрозой кары со стороны светского правительства, сомневалась, имеется ли под этим определением солидный теологический базис. Она все еще пыталась сформулировать правила, которые помогали бы выяснить, какие инопланетные существа обладают душой. И в то же время не исключала возможность, что разумные создания с других планет не только не обладают душой, но и не испытывают в ней необходимости. Может, Создатель каким-то иным образом обеспечил им бессмертие-если о нем можно вести речь.

«Хорошо им сидеть за столом и обсуждать свои теории,-подумал Кэрмоди.-А я на месте действия; все законы приходится придумывать на глазок. И да поможет мне Господь, если глазок у меня косит!»

В течение следующего месяца он был по горло занят чисто практическими делами. Он попросил Холмъярда послать корабль в долину, откуда к окраине деревни было доставлено несколько тонн железной руды.

На следующее утро он повел детишек к этой груде. Те не могли сдержать восторженных воплей, которые усилились, когда он рассказал им, для чего предназначается руда.

– А откуда она появиться?-спросила Туту.

– Люди доставили ее из долины.

– На лошадях?

– Нет. Погрузили на корабль, который прилетел со звезд. Тот самый корабль, на котором со звезд прибыл и я.

– Мы увидеть его когда-нибудь?

– Нет. Вам запрещено. Не стоит вам смотреть на него.

Туту разочарованно наморщила брови и щелкнула клювом. Но говорить на эту тему больше не стала. Вместо этого она вместе с другими подростками и с помощью Кэрмоди, к которому присоединились несколько взрослых, стала строить печь для выплавки руды. Затем соорудили горн для обжига кокса, который добавлялся к железу, и у горовицев появилось оружие из стали, удила и упряжь, надежные инструменты. Потом они стали ладить металлические части для повозок: Кэрмоди решил, что пришла пора познакомить их с колесным транспортом.

– Просто здорово,-сказала Туту.-Но что нам делать, когда руда кончится, а железо проржавеет и рассыплется?

– В долине много руды,-ответил Кэрмоди.-И нам придется перебираться туда. Звездный корабль не будет больше доставлять ее нам.

Туту вскинула голову и рассмеялась.

– Ты умный человек, Джон. Ты знаешь, как заставить нас двинуться в долину.

– В таком случае нам придется поторопиться,-сказал Кэрмоди.-Мы должны прийти туда до наступления зимы и снегопадов.

– Нам трудно понять, что такое зима,-сказала она.-Ты говорить о том, что мы не можем представлять.

Туту понимала, о чем зайдет речь. И когда Кэрмоди созвал очередной совет и сообщил, что пора перебираться в долину, то наткнулся на сопротивление. Большинство не хотело никуда идти; им нравилось тут. И Кэрмоди убедился, что даже у молодых горовицев преобладали консервативные взгляды. Только Туту и еще несколько других поддержали монаха, но они были пионерами, первопроходцами, радикалами.

Кэрмоди не пытался диктовать им свою волю. Он знал, что пользуется огромным уважением. Фактически его воспринимали едва ли не как бога. Но даже богам могут возражать, когда те покушаются на покой и уют, и он не хотел подвергать свой авторитет такому испытанию. Если он потеряет его, то погибнет все. Кроме того, он понимал, что, если станет диктатором, это сообщество никогда не усвоит основы демократии. А ему казалось, что демократия, несмотря на все ошибки и пороки, была лучшей формой светского правительства. Мягкое убеждение было самым сильным оружием, которое он мог пустить в ход.

Во всяком случае, он так считал. Но когда в тщетных попытках заставить упрямцев сняться с места прошел еще месяц, он впал в отчаяние. Теперь ему пришлось выслушивать другие аргументы. Под руководством Кэрмоди горовицы вырастили из семян, по его же просьбе доставленных кораблем, огородные растения и злаки. Если они сейчас уйдут, то не смогут воспользоваться плодами нелегкого труда. Все старания уйдут впустую. Так зачем Кэрмоди заставлял их гнуть спины, возделывая почву, высаживая ростки и пропалывая, а потом поливая их, если теперь он хочет сорвать их с места?

– Потому что я хотел показать вам, как выращивать пищу из земли,-сказал он.-Я не собираюсь вечно жить с вами. Когда мы придем в долину, я покину вас.

– Не оставляй нас, возлюбленный Джон!-завопили они.-Ты нам нужен. Кроме того, вот и еще одна причина не идти в долину. Если мы не пойдем, ты не оставишь нас.

Джон не смог не улыбнуться, услышав этот детский довод, но тут же вновь посерьезнел.

– Пойдете вы или нет, но как только из этого яйца вылупится детеныш, я расстанусь с вами. Да мне и в любом случае надо уходить. Если вы не пойдете, я оставлю вас. И взываю ко всем, кто хочет следовать за мной.

Вокруг него собрались Туту, одиннадцать других подростков и пять взрослых самок с двадцатью детишками-плюс их лошади, повозки, оружие и инструменты, запасы пищи. Он надеялся, что вид сборов заставит остальных изменить точку зрения. Но хотя те плакали и молили не уходить, больше к нему никто не присоединился.

Вот тогда-то он потерял самообладание и заорал:

– Очень хорошо! Я знаю, что для вас лучше всего! И если вы не подчиняетесь мне, я уничтожу деревню! И тогда вам придется пойти со мной, потому что вам некуда будет деваться!

– Что ты имеешь в виду?-заволновались горовицы.

– Я имею в виду, что сегодня вечером явится чудовище со звезд и сожжет деревню. Вот увидите!

Он тут же переговорил с Холмъярдом.

– Вы слышали меня, док! Я вдруг понял, что обязан надавить на них! Это единственный способ, чтобы они стали шевелить задницами!