«Эти мертвецы все же достали меня». — Ужасная мысль, которой не хотелось верить, возникла и потрясла ее сознание. Она умерла и находится в морге. Это подтверждали голоса в комнате — видимо, вскрывали труп. Следующая на очереди она. Чудовищность происходящего заставила разум отключиться в очередной раз.

Сознание вернулось к ней внезапно. Она лежала на чем-то жестком, одетая. Рядом вполголоса разговаривали. Голоса были знакомые: ее заместителя Веры Капитоновны и молоденькой библиотекарши Люси. Валентина Сергеевна сделала попытку подняться, но, увы, тщетно. Тело не повиновалось ей.

— Покойница, царство ей небесное, была крутовата, — тихо промолвила Вера Капитоновна.

— Да уж, — подтвердила Люся. — О мертвых плохо не говорят, но неприятная была женщина.

«Это я и сама знаю», — отметила Петухова и продолжала напряженно прислушиваться.

— Вообще со странностями, — продолжала Люся, — эта ее борьба с религией…

— Да, — изрекла Вера Капитоновна, — попов она не любила, попила их кровушки. Теперь-то они обрадуются.

— Может, отпеть ее нужно? — нерешительно заметила Люся.

— Господь с тобой, кто бы ее отпевать стал?

— Ну, все же…

— Однако как странно она умерла…

— А вскрытие что показало?

— Так не было же вскрытия! — почти с восторгом закричала Вера Капитоновна. — А ты что, ничего не знаешь?

— Вы о чем?

— Да об убийстве в гостинице для начальства…

Валентина Сергеевна слушала с чрезвычайным вниманием. Она почему-то сразу поняла, что речь сейчас пойдет о Струмсе.

— Так вот, — продолжала драматическим шепотом Вера Капитоновна, — убили ученого с ассистентом. Да страшно-то как! У меня зять в милиции служит, он по секрету рассказал. Искромсали их, вроде бритвой, на мелкие ремешки, головы у обоих отрезали, так их и не нашли. Весь номер кровью от пола до потолка залит.

Люся испуганно ойкнула.

— Видать, их сонных пристукнули. И самое странное, зять говорит, стены кровью исписаны какими-то непонятными знаками. Единственный знак знакомый, звезда пятиконечная, но вершиной вниз!

— Так кто же их убил? — шепотом спросила Люся.

— Предполагают шпионаж, — значительно ответила Вера Капитоновна.

Надолго воцарилось молчание. Потом Вера Капитоновна продолжала:

— Вскрывать-то ее вчера должны были, да патологоанатом чего-то замешкался. А сегодня все там, на этом убийстве, не до нее. Мне выдали тело, сказали: хороните без вскрытия, и так все ясно.

«Боже мой! — отметила про себя Валентина Сергеевна. — Прошло уже два дня!» Струмс погиб и Коля — единственная надежда, единственная спасительная ниточка порвалась…

Но ведь она жива! Да жива ли?

Она вспомнила всех этих мертвецов, или биороботов, как называл их профессор. Неужели и ей суждено стать такой же? Но почему? В чем она виновата? Какими силами втянута в непонятную игру, правила которой ей неизвестны, а цели непостижимы? Кто на самом деле этот Струмс, а Асмодей Чернопятов просто деревенский колдун?

Валентина Сергеевна вновь прислушалась к разговору, происходившему рядом с гробом, в котором она лежала.

— Петухова-то наша номер выкинула, — недовольно шептала Вера Капитоновна, — завещание оставила: похоронить ее не на городском кладбище, а отвезти в какую-то Лиходеевку. Вроде там деды-прадеды схоронены. Смотри, какая аристократка, никогда бы не подумала.

— И мы что, все поедем туда? — тоскливо спросила Люся.

— Поезжай, если хочешь, а я не поеду. Проводим в последний путь, а там на машину и в эту чертову Лиходеевку. Все уже приготовлено, могила выкопана.

— А кто повезет-то ее?

— Да договорилась я тут с двумя пьянчужками из автобазы. А там, в Лиходеевке, их встретят, старик один, имя забыла, мудреное какое-то. Они и закопают.

— А памятник?

— Все потом. Машина сегодня в четыре у нас в библиотеке.

Валентина Сергеевна про себя горько вздохнула: даже похоронить толком не могут, все тяп-ляп. Мало она гоняла эту Веру Капитоновну, змею подколодную. Однако вдруг вспомнила: повезут-то ее в Лиходеевку. Все старик Асмодей сделал по-своему!

«Как хотел, так и сделал», — бухнул в голове мужской язвительный голос, очень похожий на голос Чернопятова.

«Что это у меня с головой стало? — с удивлением подумала Петухова. Голоса какие-то… Эй, кто там, отзовись!» — мысленно крикнула она. Но никто не отозвался.

«С ума схожу, — спокойно заключила она, — а может, сошла давно…»

— Ну что ж, пора выносить, — услышала она повелительный голос Веры Капитоновны.

Заиграла траурная музыка. Гроб подхватили, неаккуратно вынесли во двор и погрузили на машину. Петухова слышала, как Вера Капитоновна вполголоса кому-то говорила:

— Вы уж сделайте все по-человечески, схороните, вот вам на помин души.

— Не беспокойся, хозяйка, все сделаем, как полагается, — раздались в ответ грубые голоса.

Гроб затрясло в кузове грузовика, и сознание Петуховой отключилось.

Машина вдруг встала, и Петухова пришла в себя.

— Приехали вроде, — сказал чей-то голос. Гроб подхватили и спустили на землю.

— Место-то какое себе выбрала, — сказал тот же голос, — благодать! Старинное все. Тут и лежать веселее, не то что в городе.

— Ладно-ладно, — грубо оборвал романтического могильщика другой голос, — нечего рассусоливать, закопаем скорее, да и все.

— Тут где-то старик должен быть, который могилу выкопал. — Послышалось шуршание бумаги. — Чернопятов какой-то.

— Нету тут никакого Чернопятова. Видать, ждать надоело, а могилка — вон она. Слушай, да тут и памятник приготовлен, хороший какой, из черного мрамора и написано: «Петухова Валентина Сергеевна». И дата сегодняшняя, все, как полагается, оперативно работают.

— Так начальство ведь! Памятник старинный, а надпись свежая. Старик-то небось этим и промышляет, старую надпись сбил, а новую поставил.

— Ну ладно, подними крышку, — сказал романтичный могильщик. — Пусть последний раз на солнышко посмотрит.

— Кончай дурака валять! — обрезал «прагматик». Но «романтик» заупрямился.

Валентина Сергеевна услышала стук поднимаемой крышки. Что-то теплое коснулось ее лица, она поняла, что это солнечный свет. Последний, должно быть, солнечный свет в ее жизни.

— А неплохая, видать, баба была, в самом соку женщина, — сказал «романтик».

— Старовата… — не согласился «прагматик».

— А по мне в самый раз, — не мог успокоиться «романтик».

— Давай-ка лучше помянем рабу божью, как ее там… Валентину.

Послышалось бульканье.

— Ну, — сказал романтичный могильщик, — пусть будет тебе земля пухом, Валентина. Хорошая ты, видать по всему, женщина, но уже больше никому не понадобишься. Ты смотри, — удивленно протянул он, — лежит, как живая, каждая кровинка на лице играет.

— Бывает, — заключил его напарник. — Ну, заколачивай. Упала крышка, послышался звук забиваемых гвоздей. И тут-то и почувствовала Петухова невыразимый ужас всего происходящего. Гроб закачался на веревке, а потом неуклюже рухнул в могилу. По крышке застучала земля.

Внезапно Петухова почувствовала в гробу какое-то движение. Что-то маленькое и теплое шевелилось в ногах, каждая новая лопата земли заставляла непонятное существо шарахаться из стороны в сторону. Потом это нечто поползло вверх по ее телу, приблизилось к лицу.

«Мышь, — поняла Петухова. — Как она сюда попала?»

Между тем стук земли прекратился. Видимо, могильщики решили помянуть ее еще раз.

Мышь залезла на лицо Валентины Сергеевны и стала его обнюхивать. Усики животного щекотали, мышь бегала по ее лицу, принюхивалась, тихонько куснула нос. Звук падающей земли возобновился. Становилось трудно дышать, чувствовалось, что могила почти засыпана. И вдруг от мышиной беготни Петухова чихнула. И внезапно почувствовала, что снова может двигать руками и ногами. Она отчаянно застучала по крышке гроба, закричала. Стояла тишина, шум падающей земли не был слышен.

«Погребена заживо. Неужели нет выхода?» — Она снова отчаянно застучала. Потом, перевернувшись, спиной попыталась открыть крышку гроба. Та вроде немного сдвинулась, но земли было столько, что ее тяжесть не пускала крышку.